В полдень у Магнавры

– Уберите этого человека.

Дьяк снова выкрикнул:

– Отступники! Что же вы делаете?

Стражники вытолкали его из зала. Патриарх хмуро оглядел колоннаду и людей вокруг него. Препозит молча уселся в кресло, а его рыжий сопровождающий встал у него за спиной. Снаружи послышался шум, и в открытые створы стража ввела семерых горожан. Следом вошёл священник и, подойдя к патриарху, доложил:

– Ваше святейшество, вот этих семерых я нашёл у ворот Халки.

Николай оглядел вновь прибывших, а препозит вдруг воскликнул:

– Так это же измаилиты!

Патриарх пожал плечами:

– Не важно.

Он повернулся к священнику:

– Ты объяснил им, что нужно делать?

Тот с поклоном ответил:

– Да, ваше святейшество.

Николай, откинувшись на спинку кресла, приказал начальнику стражи:

– Приведи сюда Евфимия.

Через некоторое время в колоннаду солдаты привели старца. На вид ему было около восьмидесяти лет, довольно высокий и худощавый, седые волосы и борода. Шёл он, несмотря на возраст, твердо и с большим достоинством. Поверх простой рясы на плечах у него был омофор – лента с вышитыми православными крестами. Стражники поставили его перед полукругом кресел и отошли. Старец оглядел присутствующих. Тёмные глаза смотрели строго и серьёзно. Николай, хищно прищурившись, воскликнул, обращаясь к собранию:

– Взгляните на этого бесстыжего!

Священники, сидящие рядом, закричали, вторя ему:

– Распутник!

– Отступник!

Один из них подал знак приведённым измаилитам, которые немедленно заголосили:

– На колени, несчастный!

– Моли о пощаде!

– Мерзавец!

Старик посмотрел на Николая и спокойно сказал:

– Я – Евфимий, патриарх Константинопольский. Сам базилевс Лев Мудрый просил меня принять предстояние. По какому праву со мной так разговаривают?

Николай поймал на себе любопытный взгляд препозита и подался вперед:

– На основании того, что сам великий базилевс Александр, да продлится правление его тысячу лет, попросил меня принять предстояние и занять патриарший престол! Видно август сильно устал от творимых тобой бесчинств! Ты позоришь Святую Церковь!

Евфимий возразил:

– Низложить патриарха может только Собор. Я же вижу здесь трех членов синклита, которые явно ищут твоей благосклонности и потому готовы на все. А где же остальные синклитики? Где архиепископы?

Николай ответил, еле сдерживаясь:

– Вот это твой Собор! Другого не будет.

Старец снова спокойно возразил:

– Николай, я однажды уже принимал твоё отречение. Зачем же ты снова идёшь в эту реку? Неужто бес властолюбия овладел тобой настолько?

Вероятно, слова эти сильно задели Николая, и он выкрикнул:

– Хватит! Замолчи!

Затем он резко вскочил со своего места и, подбежав к Евфимию, сорвал с его плеч омофор. И вдруг, закричав, другой рукой вцепился в бороду старика. Евфимий вскрикнул, схватившись за лицо. В это время к старцу подскочили горожане и два священника, которые повалили его на пол и принялись бить ногами в живот, по голове и рёбрам. Они продолжали кричать:

– Нечестивец!

– Отступник!

– Сластолюбец!

Горожанин склонился над ним и, плюнув в лицо, заорал:

– Поделом тебе, развратник!

Несчастный старик пытался прикрыть лицо, но безрезультатно. Один из горожан уселся на него сверху и стал хлестать ладонями по щекам. Священник, которого отправляли за людьми, сказал:

– Остановись, ещё убьёшь!

Наконец люди отступили. На полу Магнавры лежало без движения тело бывшего патриарха Константинополя. Николай, тяжело дыша, вернулся в кресло и знаком подозвал начальника стражи. Едва тот оказался перед ним, патриарх отдал приказ:

– Убедись, что он жив, сын мой!

Препозит, до сих пор не проронивший ни слова, добавил:

– Если жив, то отправить его в Агафов монастырь немедля.

Онемев от увиденного, я стоял, наблюдая, как бедного старика окатили водой. Он слабо застонал, и в этот момент у меня за спиной послышался знакомый звук. Так стучал деревянный кубик о кружку нищего. Я обернулся и увидел непонятно откуда появившегося здесь слепца, которому вчера подал милостыню. Он знаками показывал следовать за ним. Затем, не дожидаясь меня, нищий скрылся за колонной в галерее. Я шагнул в его сторону и неожиданно оказался в темном помещении, освещенном догоравшей свечой…

Сознание постепенно возвращалось, но рывками – как в ощущениях, так и в воспоминаниях. Сначала пришла боль. Болели руки, ноги, лицо, грудь и спина. Евфимий попробовал приподнять голову и осмотреться, но в полузабытьи сумел увидеть лишь огонёк свечи и освещенную ею стену кельи, как память вернула его в прошлое…