К чему приводит интерес

Даниель, читая реакцию жены по насупившемуся лицу, которую выучил за долгие годы супружеской жизни и ранее, с университетских лет, улыбнулся и кивнул. Он улыбнулся более сам себе, ему удалось обмануть сознание. И это.

– Ты что-то искал, – выдала жена, смотря теперь только на профиль мужа, его решительные волевые черты, – и ты это нашёл?

Даниель кивнул. Но это далось ему силой.

– Чёрт Даниель! – выпалила Клаудиа уже откровенно, – тебе что-то вкололи? Блокаду? Гипноз? Запрограммировали сознание, и теперь ты не можешь просто так излагать мысли о том, что ты обнаружил?

Даниель и кивнул, и слега отрицательно мотнул головой.

– Это сделали какие-то люди? Не спецслужбы? Не Орден, не гражданские? – сыпала варианты Клаудиа, понимая, что она может увести свои вопросы от правильного пути.

– Не люди, – скрепя зубами выдал Даниель, – …а…

Пытаясь сказать синонимами, он понимал, что и они не сходят с языка. Каждая его мысль, пытавшаяся перейти в речь, в шепот, в моргание азбукой Морзе, рисунки, записи на любом языке – всё блокировалось. Но он помнил финал пройденного пути. Это его бесконечно радовало, восхищало и ужасало одновременно до дрожи. Когда по возвращению он захотел сразу же поделиться открытием с любимой женой и дочерью, он столкнулся с неконтролируемой им преградой. Он не мог просто так рассказать об этом. Даже Нэт не смогла его раскусить и понять, что он что-то скрывает, с её то, казалось бы, особенностями. Он страдал долго, но не так давно сумел-таки прорвать блокаду, и сейчас он, кажется, он понял, что ему помогло там, но почему не получается сейчас.

В сознании Даниеля вспыхнули мысли и идеи, факты, и он быстро сложил мозаику. Вдохнув, учёный подумал про себя, – понятно, почему это происходит здесь, и везде, где бы я ни был. И ясно, почему это получилось рядом с ней! Если это так, и она является ко всему прочему… противопоставлением… ему… то по возвращению в лабораторию надо будет провести эксперимент! Да, у меня получится рассказать ещё и Клаудии, и Нэт! Удивительно, что и она не смогла меня понять. Значит он превосходит её сущность? Невероятно! Черт побери, надо было собрать всех вместе и сделать это сразу!

– Не люди…, – тем временем прошептала Клаудиа, напрягая всё сознание, – подобные Нэт?

– Нет, – ответил Даниель, облизнув губу и понимая, что может стоит повернуть обратно, домчать до лаборатории, и если он прав, рассказать не затягивая более, обойдя… его… ограничения, – гораздо сложней!

– Чёрт! – выругалась Клаудиа, понимая, что повторяется.

Даниель, стрельнув взглядом в зеркало заднего вида увидел на дороге серебристый седан, точно такой же, который обошёл их недавно, и скрылся за лесным массивом, укрывающим поворот.

– Странно, – проговорил Даниель, заиграв желваками и крепче сжав рулевое колесо, – машина сзади…

Клаудиа снова извернулась, посмотрела назад и вернувшись на место выдала, – сбавь скорость. Если они нас обойдут, то мы подумаем вместе, как справиться с твоей гиперподозрительностью.

Они проносились мимо полей и пастбищ, плавно переходящих в лесные массивы. То тут, то там на обочине, за колючей проволокой паслись мычащие коровы, неспешно щипая траву, вдалеке были разбросаны уютные домики. Но с новым километром их становилось всё меньше, дорога уходила выше и открытая местность, некогда чередуясь с деревнями уступила место гуще лесов.

Серебристый седан держал дистанцию, даже когда Даниель откровенно притормозил. Затем он нажал педаль газа и бросил английский кабриолет вперед, взревев раскатистым движком.

Клаудиа, вцепившись одной рукой в дверную карту, а другой в бедро мужа выдала, – думаешь нас преследуют те, кто не дает тебе говорить?

– Нет! – выдал Даниель, – возможно это те, кто устранил Жака, Клода, Винченсо, Франсуазу и остальных.

– Даниель! – уже крикнула Клаудиа, не то от злости за паранойю мужа, не то от испуга за то, как муж резко вошёл в поворот.

Впереди на обочине показался знак, извещающий об опасном участке дороги, но Даниель, глядя в зеркала на быстро догоняющий их баварский седан выдал, – прости меня, любовь моя! Ты для меня всё в этой жизни, и Изабэль. Я так люблю вас…

– …Даниель, – было начала Клаудиа, но услышал рёв движка сзади, обернулась назад и видя, как серебристый седан начал их обходить на высокой скорости, извернулась, посмотрела в профиль Даниеля и хотела пошутить, но…

…в следующие секунды её сердце замерло, как и его. Последнее что женщина успела воспринять, это красивые глаза мужа, его суровые черты лица, удар серебристой машины, юз их собственной, обочину, отчаянный крик, стремительное изменение пространства, деревья, хлопок, удар и боль…

…и темнота.

18 июля 2010 года.

Филиппинское море. Яхта «Peregrinus»

Около полудня.

Яркая вспышка, выброшенная корональной массой, трансформировалась в поток фотонов. Минуя тёмные и холодные пучины космоса спустя восемь минут поток света вошёл в плотные слои атмосферы, оставляя в ней радиацию.

С невидимой силой солнечный свет врезался в резной хрустальный бокал с вековой историей, заполненный сейчас свежевыжатым соком из манго, приготовленным несколько минут назад. Вязкая жидкость уже как три минуты напитывалась энергией солнца, разогревая вкусную вязкую субстанцию.

Возле запотевшего бокала на круглом стеклянном столике лежала раскрытая записная тетрадь в твёрдой обложке. Чёрный карандаш разделял прямоугольные страницы, заполненные зарисовками и красивым почерком на смеси разных языках.

Рядом с большой записной тетрадью покоились солнечные очки в тёмно-синей оправе и кепка такого же цвета с логотипом английской футбольной команды, за которую болел человек, носивший её.

Другие столики пустовали, и солнечные лучи шарили везде и в частности поигрывали на их начищенной стеклянной поверхности и хромированных деталях экстерьера яхты. На верхней открытой палубе на полированном до блеска светлом дереве пустовало несколько белых матерчатых шезлонгов, расположенных возле двух столов по паре на каждый.

Стеклянные бронированные тонированные двери, ведущие внутрь комфортабельного центрального холла с диванчиками, журнальными и обеденными столиками, современным пианино внезапно раскрылись.

На открытую палубу вышла высокая стройная брюнетка в тёмно-синем купальнике, подчёркивающем её ровный загар. Волосы её поддались дуновению влажного ветра и слегка затрепались, спутываясь и увлажняясь от бриза.

Подойдя к столику, девушка окинула тёмно-синим довольным взглядом большой пальмовый остров. Побережье маячило за носом яхты, которая дрейфовала посреди бирюзовых вод в полукилометре от острова. Странник преспокойно стоял на якоре поодаль кораллового рифа, насыщенного подводной жизнью и буйством красок и красот.

Редкие крупные чайки срывались с далёкого песчаного пляжа и подлетали к белоснежной вытянутой красавице яхте, длина которой равнялась ста метрам, шириной порядка восемнадцати метров и водоизмещением коло десяти тысячи тонн. Да и без скучных технических характеристик, одним только внешним видом Странник претендовал на класс мега яхты.

Птицы так и кружили над огромной яхтой. Там, с самого раннего утра, после того как последняя капля дождя упала на палубу и выглянуло солнце, от вытянутой футуристических форм судна расходилась приятными звуковыми колебаниями испанская музыка.

Взяв хрустальный бокал с соком, и осушив его до дна, девушка облизнула губы и вдохнула тёплый влажный воздух, почти не ощущая качку под ногами. Сейчас на небе не было ни облачка, которые с раннего утра извергли из себя добрую порцию дождя. День после полудня обещал быть насыщенным активной работой.

Вспомнив про требуемые приготовления, и посмотрев в сторону разъехавшихся дверей, девушка пошла внутрь.

Очутившись посреди низко посаженных кожаных диванов, стоя босиком на полу из отполированного и лакированного светлого паркетного дерева, юная особа окинула желанным взглядом мирно стоящее раскрытое пианино и низкий журнальный столик, расположившийся возле бежевого углового дивана.

Девушка поправила тёмные волосы и подошла к тому, кто сидел на диване и внимательно изучал ветхую на вид вазу, стоящую на поверхности стола.

Присев рядом, Анабэлла Берковская улыбнулась электронно-механическому компьютерному существу, сидящему в белом бронекостюме, и проговорила на русском, развивая языковую практику, повышая уровень и сложность построения фраз. – Как думаешь, Прометей, сойдёт она для подмены?

Робот Прометей, вот уже как пять дней находящийся на яхте, и двое суток в компании Анабэллы Берковской, ответил ровной и уверенной интонацией, стараясь подкрасить её позитивным настроем. – Судя по фотографиям оригинала, которые вы сделали вчера в музее – одна к одному. Совершенная копия.

Анабэлла одарила электронное существо блистательно обаятельной улыбкой, и, склонив голову, посмотрела на открытое лицо робота и его технологические черты из полимерного сплава, похожие на людские, и добавила, – Прометей. Я же просила обращаться на «ты». Не первый день знакомы. А за точную сравнительную оценку спасибо. Я, честно говоря, думала, что ошибусь с предварительным изготовлением. Эмм, в плане реальных размеров, внешнего объёма и процента внешней ветхости. Пришлось изрядно постараться.

– Отличная реплика, Бэль. Достойная она того, чтоб на неё смотрели толпы пришлых иностранцев… – кивнул робот своей слегка овальной головой.

Перед ними стоял прямоугольный стеклянный журнальный столик. Под ударопрочным стеклом был насыпан чистейший белый песок, и окаменелые морские звёзды лежали на нём. На столике стояла античная на вид ваза высотой около семидесяти сантиметров с ровной поверхностью. На ней абстрактно раскинулись изрезанные на лоскутки разные геометрические формы с царапинами, на первый взгляд совершенно незнакомые, и не имеющие сходства друг с другом и какой-либо логики или закономерности. Местами на поверхности древней керамики имелись наросты, служившие указанием на то, что ваза долго пролежала под водой.

Рядом с высокой и дутой в объёме вазой лежал раскрытый ноутбук и отображал фотографии реальной вазы, сделанные в государственном музее Анабэллой вчера вечером, перед самым закрытием.

Берковская удачно вписалась в массу колоритных туристов и любителей истории, которая вопреки запретам щёлкала фотоаппаратами, стараясь запечатлеть крупицы ушедшей истории филиппинцев. И Бэль сделала удачные снимки, засняв вазу с разных сторон десятками кадров с высоким разрешением.

Благодаря им Прометей собрал трёхмерную фотографию в своём цифровом сознании и вывел её проекцию. Десятки проекторов, стилизованных и спрятанных в потолке гостиной так, что и не заметишь, вывели голограмму настоящей вазы рядом с искусной подделкой.

Бэль приятно поразилась тому, насколько реалистично проекторы могли строить голограммы, отображать в заданной точке пространства любые статичные или динамичные формы и палитру.