Контакт – Сибирь

Manager. Нащот отставания это в дисятку. И институты менять опять намикает на мировой кабмин. Может правильно но чёй-то зябко как-то.

Кiril – Manager,у. Нащот дисятки. Может быть, Вы имели в виду 'писятку' или 'сисятку'?

4ervonets. Manager!!!!! Грамматически неубедительно, но, по сути, очень точно.

Глава 4

С утра всегда трудно проехать через центр, но сегодня пробки были, как никогда, большие. Приезжает, что ли, кто-то. А дел много.

– Сначала заедем в тюрьму, отдадим передачу, а потом поедем к доктору, – Пивнев повернулся к пассажиру. – Как ты, готов?

– Боязно немного.

– Ничего, это не больно. И, потом, может быть, доктор назначит кодироваться только через несколько дней.

Мать время от времени присылала родичей с просьбой приютить на пару дней и присмотреть, если что, в большом городе. Последнее время приезжали больше кодироваться от пьянства – местные предприниматели требовали такие справки.

Сегодняшним клиентом был двоюродный брат матери Антон. Кроме всего, у него был длинный список заказов на покупки и поручение отдать передачу в тюрьму для односельчанина. Тот приехал в город на заработки и встрял в какую-то историю.

Наконец проехали светофор, и Пивнев свернул влево, к тюрьме, в самую гущу забитых машинами улочек.

– Чего это они? – спросил Антон. Возле университетского общежития студенты размахивали плакатами, смеялись и что-то выкрикивали. На плакатах было написано: «Привет братьям и сестрам по разуму!», «Будем ездить друг к другу в гости!», «Все на курсы вардеманского!».

– Весна. Радуются жизни.

– Как телята?

– Угу.

– Это они про инопланетян?

– Наверное.

– А ты ящик, вообще, смотришь? Наши бабы очень интересуются планетянами. Вот, Иула нравится, говорят, самостоятельная, серьёзная девушка. А ещё болтают, что между Друнгом и Евгорой что-то есть.

– Приехали, – сказал Пивнев.

Большое помещение с выбитым цементным полом и неровными стенами с зелёными казёнными панелями было заполнено людьми. Пивнев остановился, пытаясь определить, к какому окошечку меньше очередь. Немолодые плохо одетые мужчины, накачанные коренастые парни, но больше всего невесёлых женщин всех возрастов и типов.

– Это тебе, наверное, – толкнул его Антон. Недалеко от заветного окошка кто-то махал рукой.

– Эй, Доцент, я тебе давно очередь держу, давай сюда. – Пивнев узнал его. Встречались когда-то в борцовском зале, оттуда и борцовская кличка «Доцент». Петя, по кличке «Чмырь». Сейчас, по слухам, владелец большого водочного завода. Это, скорей всего, его «Хаммер» на стоянке. Не по чину ему самому носить передачу, видно, таким образом выражает кому-то своё особое почтение. Не хотелось Пивневу под враждебными взглядами очереди идти туда. Но делать нечего, иначе придётся стоять до вечера.

– Ну, как ты, всё книжки пишешь? – спросил Чмырь после рукопожатий и захохотал. Стоящие за спиной амбалы тоже изобразили презрительные улыбки по поводу такого пустого занятия. Все они были в новеньких тёмных костюмах, при галстуках, туфли зеркально сверкали.

– А что ты с утра такой нарядный, – спросил в ответ Пивнев, – прямо охранник в борделе.

– Не знаю, не бывал.

– Импотент? – Борцовские сборы, студенческая общага и казарма закалили Пивнева в подобных дискуссиях. Отвернувшись от троицы, он подтолкнул Антона к окошку, за которым усталая женщина безмолвно ждала, пока Антон выкладывал сигареты, мивину, бульонные кубики и полиэтиленовые пакеты с карамелью и печеньем.

После тюрьмы «Хонда» Пивнева направилась в старый район, где среди чёрных от времени деревянных домов и крепеньких, ещё дореволюционных, кирпичных строений с железными крышами уже воткнулись крутые коттеджи со спутниковыми антеннами и заборами из облицовочного кирпича.

Особнячок, где принимал нарколог, неуютно торчал между трамвайными путями и бетонным забором механического завода.

Зелёные панели коридора, озабоченные женщины, плохо одетые мужчины… казалось, часть приёмной в тюрьме перевезли на окраину. Большая часть посетителей составляли группы поддержки, одному сюда приходить было не принято. Сами пациенты определялись по одутловатости лиц и некоторой робости.

Пивнев, как завсегдатай, занял очередь, а потом через головы протянул руку в регистратуре: «Пожалуйста, анкету». Антон, ошалевший от толкучки в тесном коридоре, непонимающими глазами смотрел на серый листок.

– Пиши вот сюда. Фамилия, имя, отчество. Год рождения. Так. Как долго… Сколько времени пьёшь? Не мычи. Пиши – 10 лет. Кодироваться на срок… Пиши – 5 лет. Вот здесь распишись.

В кармане у Пивнева заиграл телефон. Директор института.

– Иннокентий Васильевич, вы где?

– В Кировском районе, по делам.

– Настоятельно просил бы вас как можно быстрее прибыть в институт. Это чрезвычайно важно.

– Хорошо. – Пивнев задумался, В неспешной институтской жизни срочные вызовы не приняты.

– Антон, мне нужно срочно уехать. Вот ключи от квартиры. Трамваем доедешь до рынка, скупишься – и домой. Здесь тебе крутиться ещё часа два. Вот наша очередь, заплатишь деньги, а дальше тебе всё скажут. Держись. Где твой мобильник?

Тот достал завёрнутый в носовой платок аппарат.

– Заряжен? Звони, если что.

На стоянке перед институтом оказалось непривычно много машин и милиции. Два громоздких автобуса с затемнёнными стёклами стояли в углу площади.

За столиком дежурной вместо приветливой Федосеевны сидел серьёзный мужчина, который потребовал пропуск, цепко глянул в лицо и на фотографию.

Незнакомые молодые люди по двое стояли на втором этаже.

Приёмная встретила гулом голосов. Незнакомые Пивневу посетители сидели на стульях и прохаживались по комнате.

– Иннокентий Васильевич, проходите, вас ждут, – сказала секретарь директора.

В громадном директорском кабинете пили кофе. Пивнев поздоровался от дверей и вопросительно посмотрел на директора.

– Знакомьтесь, господа. Иннокентий Васильевич Пивнев, заведующий отделом нашего института.

Пивнев кивнул, или это называется, поклонился.

– Наших уважаемых губернатора и мэра, а также вице-президента Российской Академии наук, вы, я надеюсь, знаете. А это… – он на мгновенье замялся, а потом просто назвал имена-отчества двоих мужчин. – Это Владимир Прокофьевич и Сергей Степанович.

Все молча смотрели на стоящего Пивнева. Ему это не понравилось. Он поднял голову, улыбнулся, и спросил:

– Александр Петрович, я могу сесть? И ещё: кофе мне положен?