Идущие на смех

Водитель вздрогнул, побледнел.

– Ты что… Не балуй.

– Делай, что приказываю! Ещё слово – стреляю!

– Но… Но это же новый массив… Туда рельсы ещё не проложили…

– Поворачивай!

Я приставил пистолет к его виску.

Трамвай рванулся в сторону и покатил по асфальту. Потом свернул в переулок и затарахтел по булыжной мостовой.

Пассажиры заволновались. Но я пригрозил пистолетом.

– Всем оставаться на своих местах!

При виде вооружённого Фантомаса пассажиры испуганно отпрянули. Между нами образовалось свободное пространство.

– И не приближаться!.. Быстрей!

Это я снова подстегнул водителя.

Трамвай нёсся уже напрямик через парк, лавируя между деревьями, виляя прицепом.

– Возле недостроенного гастронома притормозишь – я выпрыгну.

Перепуганный водитель молча кивнул. Его болтало, как сметану в сепараторе: трамвай скакал по перерытой площади, перепрыгивая через канавы.

У гастронома трамвай замедлил ход, и передняя дверь открылась. Пятясь к выходу, я скомандовал:

– А теперь – гони обратно. И не вздумай останавливаться!

Я спрыгнул, отскочил в сторону, нырнул в проходной двор. Сорвал с себя чулок и выбросил его вместе с пистолетом в мусорный бак. Выскочив из другой подворотни, я увидел свой трамвай, который улепётывал по берегу канала, распугивая рыбаков.

Часы показывали без десяти минут девять. На меня никто не обратил внимания. Операция удалась!

…В шесть вечера, по окончании рабочего дня, я влился в толпу людей, спешивших домой, и, беззаботно насвистывая, строил планы сегодняшних развлечений.

Неожиданно на моё плечо легла чья-то тяжёлая рука. Я обернулся.

Сзади стоял рослый молодой человек с лейтенантской внешностью. Рядом – ещё двое.

– Вы арестованы, – сообщил мне переодетый лейтенант. – Следуйте за нами.

Я понял, что проиграл.

– Хорошо, я сдаюсь. Но, ради бога, объясните… Я ведь был так осторожен, всё предусмотрел… Как вы меня нашли?

Лейтенант и его спутники снисходительно улыбнулись.

– Вы сами себя выдали. Район новый, с транспортом плохо… Вы единственный, кто здесь сегодня не опоздал на работу.

Проделки волшебника

Непонятные события стали происходить в нашем городе. Чёрно-бурая лиса, гордость жены директора рыбозавода, на новогоднем банкете в ресторане, соскользнула у неё с плеч, юркнула между столиками к выходу и удрала. Когда директор, его жена и очевидцы рассказывали об этом, все в ответ смеялись и говорили: пить надо меньше. Никто ведь ещё не знал, что это штучки волшебника, который меха оживляет. Всё только потом стало известно, а сначала просто паника возникла. Да и как не паниковать, когда на совещании предпринимателей все сорок ондатровых шапок спрыгнули у них с голов, покатились к выходу, перебежали набережную и нырнули в прорубь. А предприниматели, чтобы добраться до гостиницы, необутые головы шарфиками повязали. Потом в театре из гардероба исчезли все шубы – представляете, что поднялось!.. Сперва решили, что какая-то шайка орудует. Но когда вслед за шубами сквозь фойе, расталкивая зрителей, рвануло стадо дублёнок, все просто ужаснулись. А чудеса продолжались. Оленьи меха соскакивали со стен и, потрясая рогами, прыгали с лестничной площадки на площадку… Медвежьи шкуры выдергивались из-под ног и с радостным рёвом неслись вниз по ступенькам. Даже крокодиловая сумка заведующей парикмахерской вырвалась у неё из рук, доползла до озера и заплакала от радости большими крокодиловыми слезами…

И город, доложу я вам, изменился. Если раньше на улицах можно было встретить двух-трёх бездомных дворняг, которых будка не успела подобрать, то теперь… По деревьям прыгали белки и куницы. По тротуарам проплывали косули, бегали козы, прыгали кенгуру. В парках гуляли олени, сновали зайцы, лисы, кролики… Медведь пил воду из фонтана… А по аллеям неслось интернациональное стадо баранов, бывшие дублёнки: канадские, болгарские, югославские и наши отечественные… В озере плавали нутрии, выдры, ондатры… Семейство бобров строило себе домик.

Дети были счастливы.

Они кормили белок, играли с медведем, катались на оленях, прыгали с кенгуру… Ведь животные, пока они были шубами и воротниками, привыкли к людям и их не боялись. Как заявили потом пятиклассники из двенадцатой средней школы корреспонденту нашей «Вечёрки», это были самые счастливые каникулы в их жизни.

Ну, дети веселились, а взрослые, естественно, принимали необходимые меры, милиция этим делом занималась, и в последний день каникул виновника отыскали, точнее, он сам объявился и признался во всём.

– Зачем хулиганите? – спросили у него.

– Вы же, – отвечает, – всю фауну распугали, отравили и перестреляли. Вашим детям лисица даже присниться не может, потому что они её никогда не видели… Скоро кошка станет музейной редкостью… Вы уже третий вытрезвитель в городе строите, с фонтаном и сауной, а на самый маленький зверинец средств не найдете, я уже не говорю о заповеднике!.. Вот я и решил детишек побаловать, ради Нового года… Хотите, оставлю всё, как есть, жить веселей будет?

Ну, конечно, на это никто не согласился. Первыми запротестовали наши модницы: как же это мы без мехов обойдёмся?.. Их поддержала фабрика, которая шубы и шапки шьёт, им же без плана оставаться. Руководящие работники зароптали: раньше их по пыжиковым шапкам узнавали, а теперь чем же они будут отличаться от своих подчинённых?.. Да и отцы города не одобрили: благосостояние народа растёт, каждый может богатую одежду приобретать, зачем же себе в потребностях отказывать, пусть иностранцы видят!.. Только мы, общество охотников, не возражали, если только нам круглогодичные лицензии на отстрел выдадут.

Огорчился волшебник, нахмурился.

– Эх, вы! – крикнул, махнул рукой, дунул, плюнул и исчез. И сказка сразу закончилась: лиса опять к пальто жены директора рыбозавода прицепилась, ондатры в шапки свернулись и на головы предпринимателей прыгнули, бобры свой домик не достроили и обратно в воротники превратились, медведи по полу распластались, олени на стенах повисли… А крокодил выполз из воды, снова заплакал и свернулся в сумку.

Надели мы все шубы, дублёнки, кожухи, гуляем по улицам, чинно, солидно, благородно, нафталином попахиваем… А на улицах опять тишь да благодать – ни одной зверюги: на деревьях никто не скачет, по аллеям никто не шастает, из фонтана никто воду не лакает.

Только детишки малость затосковали, всё в парк бегали: может какая животина осталась… Тосковали, грустили, а потом ничего, успокоились. Привыкли к пустому парку, к пустым улицам. Даже стали будочникам помогать последних собак отлавливать… Дети – они есть дети, их ко всему приучить можно. Мы ведь тоже, когда мальцами были, зверюшек ласкали. А потом наши папы-мамы нас отвадили, научили их ловить, стрелять, шкурки сдёргивать… Так что ничего: и наши детки привыкнут!..

Смелый почин

Я зашёл в театр повидаться с главным режиссёром, своим бывшим одноклассником. Застал его мрачным и удручённым.

– В чём дело? – спросил я.

– Театр горит. Причем, постоянно: зимой и летом, утром и вечером, в будние дни и в выходные.

– А вы принимали какие-нибудь меры?

– Ещё бы! Пробовали хвалить спектакли в газетах – это отпугивало зрителей ещё больше. Продавали билеты в рассрочку, потом давали бесплатно, потом доплачивали – не идут!..

Мы беседовали в театральном буфете. За соседними столиками сидели и пили пиво несколько случайно попавших в театр иногородних зрителей. Прозвучал звонок, извещавший о начале нового действия, – зрители продолжали сидеть.

– И так всегда, – продолжал жаловаться мой друг. – Если и забредут в театр несколько человек – после первой же картины убегают в буфет и отсюда их трактором не вытащишь… Как быть дальше – не представляю.

И вдруг меня осенило.

– А ты попробуй буфет перенести в зрительный зал, а зрительный зал – в помещение буфета.