Ксенос и фобос

Подкованные ботинки зацокали вверх по лестнице.

Капитан милиции остался у форточки, упершись лбом в стекло. Вот тебе и все в порядке. И что теперь?

***

Мело, мело по всему городу, уже который день. Если сначала снег был влажный, залеплял окна машин, витрины магазинов и цветные глаза светофоров, то потом слегка приморозило, и теперь мелкий холодный снег, если выйти на улицу, сёк щеки до красноты и заставлял щуриться, как на солнце.

Но это если выйти на улицу. В субботу утром выходить на улицу не хотелось. Хотелось лежать в кровати, посматривать сквозь дрему в потолок, и мечтать о том, как через пару рабочих дней, а в самом крайнем случае – через неделю, он окажется дома, в Москве.

– Товарищ майор, товарищ майор! – кто-то стучал в дверь гостиничного номера, дергал ручку вверх-вниз. Но если вверх она еще поднималась, то вниз – никак. С вечера он по старой привычке ставил под дверь стул, а на ручку снаружи вешал трафарет: «Не беспокоить».

Их группа уже вторую неделю работала в этом уральском городе. Были сигналы с мест, и, видимо, сигналы не слабые, вот их и послали.

Здесь они листали бумаги, опрашивали работников управления и оперативников. По вечерам майор Степанов обобщал результаты работы за прошедший день, давал направление на следующий и распускал подчиненных, и два его капитана шли в ресторан на ужин или сразу в свой номер, где перекусывали быстро и заваливались спать. А Степанов отсылал пару страничек текста по электронной почте, ужинал чаще всего в номере, выделенном ему лично, и тоже засыпал.

Спать хотелось все время. Усталость накапливалась. Усталость и какое-то недоверие к фактам, которые, казалось бы, так и лезли в руки. Было такое ощущение, что участвуешь в какой-то непонятной игре. То есть, карты вроде те же, что и всегда. Те же картинки. А вот правила – какие-то совершенно другие. Раз за разом возникал вопрос: разве так еще играют, разве это все не прошло лет двадцать, а то и больше назад?

Ну, кто там еще?

Он лениво поднялся с кровати, на которой валялся, раздумывая, как провести выходные дни, сунул ноги в белые гостиничные тапочки и прошлепал к двери:

– Кто?

– Товарищ майор, товарищ майор! – зачастили за дверью. – Вас в управление приглашают. На совещание.

– Какое, нах, совещание? Суббота же!

– Не знаю, сказано: пригласить. Начальник управления лично сказал.

– Ну-у-у, – неуверенно протянул Степанов. – Ну, ладно. Скажи, что подъеду. Пока туда-сюда, через полчасика, скажи…

– Машина внизу, товарищ майор. Сказано – привезти.

– Вот, черт… Хорошо. Пять минут – и спускаюсь.

Он зашел в ванную, сполоснул заспанное лицо, глянул в зеркало: свитер и брюки не выглядели слишком мятыми. Надев пиджак, обувшись и накинув на плечи кожаную зимнюю куртку с высоким цигейковым воротником, он открыл дверь и вышел в коридор, прихватив с полки под зеркалом кожаную папку. Прямо у двери стену подпирал высокий и плечистый прапорщик в отглаженной форме, сразу вытянувшийся и козырнувший:

– Товарищ майор – ждём!

Проезд по субботнему полупустому на вид городу в служебной «Волге» от гостиницы до управления занял каких-то минут десять, не больше. Все это время Степанов пытался понять, что за совещание и по какому поводу могло оно быть устроено в управлении в выходной день.

Из внутреннего двора, на котором цепким взглядом он выловил пару-тройку «начальнических» автомобилей с замершими за рулем водителями, через пустые коридоры, лифты, еще коридоры, его быстро провели в приемную начальника областного управления УВД. Вместо привычной блондинки-секретарши сидел какой-то капитан, сразу махнувший рукой на двери – проходите.

– Товарищ генерал…

– Ладно вам, Андрей Валентинович. Проходите, садитесь.

– Спасибо, Александр Александрович, – Степанов прошел к ближайшему стулу (а где же совещание? В кабинете только они вдвоем), сел, аккуратно поддернув брюки, положил перед собой папку, посмотрел в бледное лицо начальника управления, приподняв в вопросе брови – мол, спрашивайте, товарищ генерал, сам-то я не понимаю, чего и как.

– Андрей Валентинович, вы уже давно у нас в городе.

– Так точно. Две недели скоро, – привстал было Степанов.

– Сидите, сидите, пожалуйста. Мы с вами без протокола и без свидетелей. Я просто прошу рассказать мне, что же у вас получается. Что вырисовывается, так сказать, в целом… Конечно, если это не касается меня лично, я же понимаю…

– Товарищ генерал… Александр Александрович. Я не могу всего рассказывать.

– Ну, основное-то, основное, а? К чему готовиться?

– Непорядок у вас тут. Большой непорядок.

– Есть факты?

Степанов помолчал, собираясь с мыслями, обвел указательными пальцами свою папку, поправил ее, выровняв ровно по краю стола, сомкнул руки, переплетя пальцы.

– Факты есть. Ну, вот, например, случай с Дмитрием Карасевым…

– Это Кириенко, так? – наклонил голову генерал.

– Да, его работа. Парня практически похитили, пытали, а потом труп его кинули под машину на трассе.

– Угу. Раскопали. Молодцы. Но Кириенко тоже мертв, вы в курсе?

– Да. И этот случай тоже у нас зафиксирован. Он погиб в огневом противодействии с внутренними войсками. Это уже ни в какие рамки не укладывается. Беспредел творится какой-то.

– Так. Тут вы правы. Совершенно правы, – как-то сухо и совсем без эмоций проговорил генерал. – Бес-пре-дел… Еще?

– Статистика, товарищ генерал. Данные, которые ваши аналитики шлют в Москву, не совпадают с реальными. А вы их сводки подписываете…

– Откуда это стало известно? Вы же всего две недели у нас?

– Есть информация. Проверенная.

– То есть, надо ждать комиссии и большого «перетраха»? – хмыкнул генерал. – Хорошо поработали. Как вы думаете…, – он поднялся из своего кресла и повернулся к окну. – Как вы думаете, может быть, уже достаточно, а? Или все-таки есть еще какие-то моменты, требующие вашего присутствия у нас?

– Не понял, товарищ генерал… Мы работаем, пока нас не отзовут.

– Ну, да… Ну, да… А информацию свою вы уже передали? – генерал повернулся, но лицо его оставалось в тени.

– Каждый день. По электронной почте.

– Угу… По электронной… То есть, ни курьеров, ни пакетов… Опасно это – не находите? Интернет, компьютеры. Все-таки как-то это все воздушно, виртуально, – выделил он последнее слово голосом, подчеркивая, что и сам не лыком шит.

– Да, нормально, вроде. Не в первый же раз.

– Тогда так, Андрей Валентинович. У нас сейчас здесь будет совещание большое. В том числе и ваши вопросы будут подняты. Но я думаю, что вот то, что вы сказали, могу и сам… Да. И сам – могу. Я сейчас устрою им прочесон и марш-бросок, и упасть-отжаться. А вас не смею больше задерживать – все же выходной. До понедельника, Андрей Валентинович, – генерал протянул руку.

Степанов вскочил, непонимающе глянул ему в лицо, но окно за спиной начальника управления не позволило увидеть выражение глаз. Пожал протянутую холодную и сухую руку, четко повернулся и пошел к двери.