Ксенос и фобос

– Да он в чате сидел с нашими студентами. Ругался на «хомячков», писал, что пистолет возьмет, придет и перестреляет всех идиотов, из-за которых так скучно жить…

– У него, что, был пистолет?

– Да не было у него ничего! Только вот сидел в чате – и нет его сразу. Ему отвечают, а он не пишет. И когда перезвонили – нет его. И дома потом мать плакала и всем рассказывала, что зашла в комнату – а там компьютер, наушники, а сына нет.

В дверь вежливо постучали. Не кулаком, как в ДОСах, когда поднимают по тревоге, а вежливо так – тук-тук-тук.

– Товарищ майор, вас к командиру!

– Ну, вот, – обернулся он к Дашке и развел руки в стороны. – Завтракать будешь без меня.

– Да мне же тоже на работу…, – и совершенно нейтрально, не поворачивая головы. – Вечером увидимся?

– Ну, если ты хочешь…, – замялся Сидорчук.

– Точно, дурак, – кивнула она сама себе. – Ты сам-то как, хочешь?

– Ага, дурак я, – поддакнул, улыбаясь, Виктор. – Вечером, Даш. Ладно?

И выскочил с этой же неуместной на службе улыбкой в коридор, аккуратно прикрыв за собой дверь. Посыльный стоял правильно, не под дверью, а чуть в стороне и у противоположной стены – чтобы сразу было видно, что не интересовался личной жизнью товарища майора.

– Где командир?

– В штабе он, товарищ майор.

– Ага, ну, сам найду. Кого еще собирает?

– Да по списку…

– Ну, беги, беги, воин. По списку и беги.

Посыльный умчался дальше, гремя подкованными сапогами по деревянному полу, а Сидорчук спустился на первый этаж и через пустынный плац – он тут всегда пустынный, похоже – двинул спокойным шагом к штабу.

…А еще через полчаса перед ним медленно открывались металлические ворота, крашенные зеленой краской и с обязательной красной звездой посередине, автоматчик отдавал честь, и легкий уазик выпрыгнул на дорогу, сразу уходящую вниз, к поселку. На заднем сидении сидели два прапорщика – Клюев сказал, что пока штат разведки не набран, будет подкидывать своих ребят, надежных, из спортроты. Ну, надежные, значит, пусть тыл берегут.

Поскрипывая на поворотах – надо будет механикам фитиль вставить, сделал зарубку в памяти Сидорчук – автомобиль скатился с крутой горки и через старые кварталы шлакоблочных трехэтажек середины пятидесятых годов, когда и появился поселок, понесся к берегу. За три дома до выезда к мосту через железную дорогу водитель стал сбавлять скорость, и у последних домов они ехали уже со скоростью пешехода.

– Чего тошним? – скучным голосом поинтересовался Сидорчук. Он редко позволял себе командовать тем, кто за рулем. Вот спросить, не отвлекая, а наоборот, как бы заставляя сосредоточиться – он мог.

– Пост впереди.

На перекрестке в шахматном порядке лежали бетонные блоки, создавая узкие проходы, тут не полихачишь, а из обложенной теми же блоками автобусной остановки торчал ствол пулемета.

Уазик встал.

– Покажитесь, товарищ майор, – повернул голову водитель-контрактник. – Тут связь есть, но порядок есть порядок.

Сидорчук хмыкнул недовольно, но все же дернул вниз ручку, распахнул дверь и вышел на бордюр, оглядываясь по сторонам. В проеме между блоками из темноты вынырнула фигура в бронежилете, махнула рукой – мол, вижу, можно, и снова исчезла.

Сидорчук хлопнул дверью, опускаясь на свое место. Помолчав, спросил:

– И что, так везде?

Это он спросил не о блокпосте, потому что дело понятное, военное и чрезвычайное, а о домах, стоящих вдоль крайней улицы. Там дома только по одной стороне, и сколько он видел, были они все закопченные и с побитыми стеклами.

Его поняли:

– Не везде, – поворочался сзади кто-то из прапорщиков. – В центре еще так кое-где, говорят. В Курье – там погорело много, увидите сами. Все же деревянное стояло. Ну, и у нас тут. У наших некоторых семьи тут были, товарищ майор. Так теперь им оружие командир давать запретил. Говорит, до нужного момента. А когда момент будет – не сказал.

В молчании пронеслись по-над берегом Камы. Потом светлым солнечным сосновым бором по совершенно пустой дороге, занесенной с краев рыжими иголками. Мимо черных пепелищ Нижней Курьи.

– Здесь у моста наши тоже стоят?

– А теперь все – наши.

На въезде в город у поста ГАИ стоял БТР с трехзначным номером белой краской на борту. Из старых. Учебный, видно. И будка гаишная была укреплена – оставлены только щели.

– Дальше как, товарищ майор?

– Направо давай, но скорость сбавь. Все смотрим в оба!

Ехать на малой скорости по совершенно пустой дороге было непривычно и неприятно. Но исполнили приказ привычно. Сидорчук оглядывался пару раз, проверяя: прапора смотрели каждый в свою сторону, и автоматы у них были под рукой – все, как на «чужой» территории.

На ходу обдумывать сказанное перед прощанием Клюевым было некогда. Задача получена – надо ее исполнять. Проверить выезды из города. Не удаляться. Выяснить, что случилось с московским спецназом. Выяснить по возможности судьбу выехавших из города. Это уже дома, в тишине, можно будет проанализировать паузы в словах, тон, как держался командир. Потом. А пока – смотреть в оба!

– Стой!

Машина резко затормозила, заставив пассажиров глубоко кивнуть. Сзади что-то громыхнуло.

– Вы там поосторожнее, мужики, – задумчиво сказал Сидорчук, не оборачиваясь. – А то пристрелите еще невзначай.

– Никак нет, – пропыхтел кто-то из прапорщиков снизу. – Пристрелить невзначай – это не к нам.

– Шутишь. Молодец.

Сзади поняли по тону, что Сидорчук не расположен к веселью, примолкли. А потом все же кто-то из них глянул вперед:

– Оп-па! Это как же?

Справа и слева стоял темный еловый лес. Шоссе, такое широкое в границах города, сузилось до двухполосной дороги. Солнце уже поднялось сзади, высвечивая, как на театральной сцене, мельчайшие подробности.

Впереди на дороге, аккуратно выстроившись колонной вдоль правой обочины, стояли чужие БМП. Дальше виднелись какие-то грузовики. Поблескивали цветным легковушки. Даже автобусы были видны. Потом дорога делала поворот, и что там за поворотом можно было только гадать. Но людей видно не было. И охранения у БМП – тоже.

– Товарищ майор…

– Тс-с-с… Наблюдать.

Они сидели молча минут пять, но впереди ничего не изменилось.