Ксенос и фобос

Чуть больше суток в пути, иногда пропуская те поезда, что по расписанию, официально, да еще надо вычесть часы на сон, да на покурить в тамбуре, да на перекусить и попить чая – кстати, чай и печенье давали бесплатно – к вечеру поезд все чаще притормаживал, даже останавливался пару раз на каких-то полустанках. А потом с какого-то места вдруг снова рванул вперед, как бы догоняя свой график.

Колеса гулко простучали по старому железнодорожному мосту. Все прильнули к окнам, рассматривая Каму, пустые пляжи – а с чего им быть полными в мае, заводы, причалы. Пошли окраины.

– А народа-то нет совсем, – заметил кто-то.

Народа на улицах и правда было мало. То есть, практически не было.

– Ну, так, день-то сегодня какой? Не выходной, чай?

– Какая работа, блин, если эпидемия в городе?

– А кто сказал, что эпидемия? – возражение было резонным.

Им же так никто толком ничего и не объяснил.

Вот и перрон, толчок, последний громкий лязг буферов, остановка, открытые двери, ступени вниз, прыжок на выбитый асфальт перрона – ага, на самый крайний путь загнали, теперь придется переходом тащиться к вокзалу.

У подземного перехода стояли два хмурых мужика с красными повязками на рукаве:

– Куда?

– Туда.

– Смертничек, что ли? Поверху иди, поверху. По сторонам поглядывай – и к вокзалу. Там обязательно зайдите к коменданту.

– Какому коменданту?

– К какому надо, к такому и зайдите. Иначе тут на вокзале и останетесь.

Сашка протолкался через бывших попутчиков вперед:

– А мне вот на Гайву если…

– У-у-у… Это ты долго будешь добираться. Но все равно, – дружинник повысил голос. – Всем обязательно зайти для регистрации к коменданту вокзала – он в первом зале!

Через полтора часа толкотни, предъявления документов, выписки каких-то бумаг – «мы тут учет строго ведем» – Сашка с Семеном вышли, наконец, на привокзальную площадь.

Площадь та – внизу, «под вокзалом», от дверей которого ведут к ней широкие ступени. Поезда идут в пяти метрах выше площади, обходя ее справа и слева. Обычно на ней толпы народа носятся туда и сюда, закупаясь продуктами и напитками разной степени крепости на дальнюю поездку, встречая и провожая поезда, толкаясь в очередях к автобусам и трамваям. Более или менее тихо было только в самом центре, у огромной стоянки такси – стандартных высоких «побед» с желтыми по новой моде шашечками и с фонарем на крыше. Потом, за остановками автобусов и троллейбусов, было трамвайное кольцо, к которому тоже шли колонны бывших пассажиров с сумками и чемоданами.

Но это было раньше.

А сегодня приехавшие одним с ними поездом как-то быстро «рассосались», и на пустой площади прохаживался патруль из трех работяг с одной охотничьей двухстволкой за спиной у одного и кобурой с пистолетом на поясе, видимо, старшего. На замусоренном асфальте стояли две простенькие легковушки, возле которых переминались такие же молодые парни, тут же шагнувшие вперед:

– Куда везти?

– Вы такси, разве? – удивился Семен. – А где шашечки?

– Тебе ехать или шашечки? Если шашечки, так сиди на чемоданах и жди. Если ехать – давай договариваться. Куда тебе?

Семену было нужно наверх, за рынок. Сговорились на двух рублях, что было очень дорого по прежним-то временам. Но сейчас времена другие.

А Сашку не повезли.

– Нет, на Гайву не поедем. Потом не выбраться оттуда, – непонятно говорили оба водителя. Семен уехал, а Сашка потащился с рюкзаком и чемоданом к трамваю. Трамваи, вроде, ходили. Пока они стояли на площади у машин, плавно проскользнули по кольцу две сцепки.

– Стоять! – тут же подошли патрульные. – Документы!

Сашка полез за убранным далеко во внутренний карман куртки паспортом, но ему пояснили:

– Регистрацию покажи.

Листок бумаги с печатью коменданта изучили внимательно, посмотрели сочувственно:

– Ты, это, парень… Садись-ка лучше на четверку и езжай до самого конца. У моста не выходи – на тот берег никто тебя не повезет. Ну, а от Мотовилихи – там сам как-нибудь. Тебе на Молодежную надо добраться. А там, через ГЭС, пешком дойдешь. Не бойсь, там темно теперь не бывает. Там вэ-вэ стоят. На Гайве-то далеко тебе? На Репина? Ну, считай, к ночи доберешься.

Никого вокруг больше не было. Все уже разъехались, разошлись куда-то. Почему нельзя до моста, а там ловить автобус? Почему нет автобусов и такси? Ну, толпы нет – это понятно, если там эпидемия или еще что такое… И почему дружинники, да еще с двустволками? Отвечать на вопросы было некому.

Трамвай подошел, как по заказу, «четверка». Кондуктора не было, а когда Сашка попытался подойти к кабине водителя, то навстречу вышел напарник – они по двое там, оказывается.

– Чего надо?

– Так, билет же оплатить?

– Давно дома не был? Городской транспорт в городе бесплатный. По решению Совета.

– Во как! Коммунизм уже наступил у нас, что ли?

– Коммунизм – не коммунизм, а твои копейки нам не нужны. Садись, вон, и в окошко пялься. Далеко тебе? До самого конца? Вот и дыши тихо. Только ты, парень, того, далеко-то не отползай. Тут и садись, а то нет никого, смотрю. Попутчиков-то нет у тебя.

Попутчиков не было. Сашка ехал один в вагоне, сразу за стеклом кабины водителя, откуда все время посматривал на него второй, не занятый вождением.

В детстве возвращение в родной город после каникул, на которые его забрасывали в деревню к бабушке, всегда было праздником. Сам воздух тут был другим. И стройки, стройки, стройки… Всегда появлялось что-то новое даже за каникулярные три месяца отсутствия дома.

А тут его не было более полугода: на зимние каникулы он не приезжал, потому что удалось выехать от университета в подмосковный пансионат с однокурсниками. Город был каким-то чужим. Тусклые темные окна домов. Магазины со свежей кирпичной кладкой вместо витрин. Редкие группы прохожих. Светофоры не работают. Трамвай бодро стучал колесами по стыкам, строго останавливаясь на каждой остановке.

Вот и конечная, трамвайное кольцо под кручей. Сашка спрыгнул на старую брусчатку. Сверху, из дверей, посоветовали сразу идти на площадь и ловить попутку, если повезет, а то и сразу пешком двигаться по тракту. Так надежнее. Часа два – и доберется, даже с вещами. До поворота, до Молодежной – это станция электрички, но никто электричку ему не рекомендовал, потому что, судя по всему, не было никаких электричек.

Он поблагодарил кивком, махнул рукой и двинулся вниз по улице. На спине рюкзак, в правой руке увесистый чемодан. Нет, два часа – это они слишком мало назначили. С таким весом он мог и до ночи ковылять. Ну, так же и сказано было при отъезде: взять все, что сможешь утянуть – обратно за вещами не вернешься.

Сашка вышел на площадь, такую же пустую, как привокзальная. На остановке автобуса не было ни одного человека. Еще было достаточно светло, но уже зажглись многочисленные фонари. Он постоял минуту или две, прислушиваясь. Тут никогда не было тихо! Оживленная трасса, иногда пробки, как в Москве, растягивающиеся на пару километров перед закрытым переездом. Разговаривать, стоя на остановке, приходилось, чуть не криком.

Местных-то он не боялся, потому что у него друзья были тут, на круче, в новых кварталах. Кстати, может быть, к друзьям? Тут же ближе, чем пешком по тракту до Молодежной?

Он приподнял чемодан, глядя вверх и назад, на улицу-лестницу. Снова опустил. Нет, домой бы сейчас. Что там, дома? Не заночевать бы тут, в тишине, на автобусной остановке. С вещами до Молодежной… Нет, не дойти, пожалуй. А так хочется домой!

Пахнуло ветерком от недалекой реки, потом опять накатило терпким тополиным запахом. С такой погодой, глядишь, скоро и пух полетит.

Откуда-то от заводов почти бесшумно выкатился уазик защитного цвета, повернул налево, на Соликамскую. Потом вдруг крутнул по площади еще раз и подъехал почти вплотную, высветив Сашку включенными фарами. Из открытого окна послышалось спокойное: