Сакральный футбол

Макферссон нахмурил лоб и поинтересовался:

– Так вы полагаете… Это был клон? – взвешивая каждое слово, проговорил Эббот.

– Не в курсе. Может быть, и он сам. Собственной персоной, в новом образе…

Магистр улыбнулся и отпил из чашечки кофе. Все некоторое время молчали.

– А вы его близко видели когда-нибудь?

Магистр улыбнулся:

– Я был среди тех семерых, кто присутствовал при подписании Козырного Векселя… В 2008-м.

Макферссон и Эббот так и отпрянули. Но Шиманович и не шелохнулся.

– Значит, это правда, – проговорил он. – Мне говорили…

– Сэр Ричард, – вдруг заговорил чуть торопливо сенатор. – Пользуясь случаем… Правда ли, что Большой Старик деньги считал на счетах? С костяшками.

– Истинная правда! – засмеялся магистр. – Счеты такие древние… На них еще его прапрадед первый свой миллион набрасывал. Костяшки такие черные, потертые. Но это ритуал. Старик любит ритуалы. Когда надо, считает на калькуляторе. Но это был ритуал.

– Еще бы! – воскликнул Шиманович. – Цифра с пятнадцатью нулями! Он тогда спас всю Систему!

– Тринадцать триллионов девятьсот миллиардов восемьсот семьдесят тысяч, – уточнил Эббот. – Это всем известная цифра…

– А у Старика дрожала рука, когда он подписывал чек? – спросил Макферссон, будто чуть пригнувшись.

– Ничуть! – отвечал магистр. – Будто садовнику чек выписал. За стрижку кустов. Только похрипывал и шамкал ртом… Великий Старик! Но все же… Как вам идея насчет дублей?

– Думаю, это возможно, – вздохнув, ответил Макферссон. – Но все надо прорабатывать…

– Темка-то, вообще говоря, перспективная, – задумчиво сказал Шиманович. – Тут можно придумать что угодно… Можно, например, какой-то дубль на «Боинг» посадить, отправить с какими-нибудь большими деятелями, для нас не очень удобными… Арабами какими-нибудь. Русским. Или китаезой главным… И уронить всех случайно в водичку… Тут много вариантов…

Макферссон перестал улыбаться.

– Ты это всерьез, Артур? Я вообще-то говорил, что хотел бы оставаться в рамках нравственного поля…

– Да это я так, – смутился Шиманович. – В порядке импровизации…

– С нравственным полем и вправду есть сложности, – заметил магистр. – Проблема в том, что это поле всякий норовит развернуть, как ему удобно. Вот у арабов многие считают, что очень даже нравственно головы людям отрезать. Или взрывать их в разных там местечках… Не прими мы меры, они бы давно и шарик наш разнесли на кусочки. И появился бы тогда вокруг Луны пояс астероидов. Я думаю, вы со мною согласитесь, что большинство, что пасется ныне на планетке нашей, они… как бы сказать… в основном склонны к хаосу и деструкции и нуждаются в жестком управлении. Мы с вами тогда говорили Джейк, и вы, кажется, с нами согласились, что курс надо держать все же на создание центра глобального управления. Вечно весь этот бардак продолжаться не может. Кто-то должен брать на себя ответственность за всех.

Сенатор кивнул головой:

– Разумеется, магистр, я помню ту беседу до мельчайших деталей. И я тогда подтвердил, что старый курс считаю правильным. Но я также говорил, что надо постоянно вносить коррективы в этот курс. Ситуация на планете быстро меняется. Мир сжимается, становится виден. Мы не должны ничего навязывать миру силой. Чем больше мы давим, тем больше хаоса, тем больше давят на нас. Конструкция NWO* должна быть более гибкой.

– Что вы подразумеваете под гибкостью, Джейк?

– Прежде всего, отказ от линии, которая показала свою неперспективность. Например, от идеи перемешивания всех со всеми. Вы же видите, что в Европе происходит. Цветные просто давят белых, и все. Вы когда-нибудь наблюдали, как сорняк глушит сою? Сорняк всегда сильнее. Через пару столетий тут будут только они, и это никакое не перемешивание. Это разведение сорняка. Надо, наоборот, заниматься сегрегацией. Рассовывать всех по своим квартирам. Дикие народы – одна ниша. Цивилизованные народы – другая. К диким народам – да, можно применять строгие меры, и чипизация – это вариант. Это средство. Дикарей надо контролировать, согласен. Но тех, у кого в порядке все с интеллектом – зачем же их-то в общий котел? Такие народы надо приводить в порядок, давать им систему правильного управления и подыскивать место в общей структуре. Это и будет новый мировой порядок. Надо и им находить нишу. Нужно многое пересматривать, магистр… Времена подходят очень важные. Старые подходы надо корректировать.

– В деталях согласен, сенатор, – кивнул головой барон. – Концепцию надо уточнять. Но методы достижения нам вряд ли стоит менять. Сила денег – это единственный способ увязывания снопов. Массами можно управлять, управляя их инстинктами. Людьми управляют два главных: выживание и жажда наслаждений. Лицевая сторона инстинкта выживания – деньги. Оборотная сторона – страх. Мы вряд ли придумаем что-либо новое, Джейк. Всегда будет неравенство, всегда будет иерархия. Но лучше, чтобы наверху были те, кто может управлять.

– Это, бесспорно, магистр. Деление народов на молодые и старые правомерно. У молодых всегда хаос, они не способны к самоорганизации. И это поле нашей деятельности. Но ведь раньше мы всех считали молодыми и дикими. И Китай, и Россию. Мы должны отказываться от такого снобизма. Он необоснован.

– Джейк, мы об этом как раз и говорили. Это вообще не наш подход. Нас не должно заносить. Мы все должны помнить про Денвер… Денвер был расплатой. Помимо прочего – за три «Нортекс Диурома», что сдвинули плиту под Гуайямом.

– Вот оно что, – присвистнул Шиманович. – Сколько вы нам интересного поведали.

– Мы найдем с вами общий язык, Джейк. Только ястребов надо будет прижимать совместно.

– Ястребы у нас есть разные, – усмехнулся Джейк. – Одни в АНБ, другие в Пентагоне.

– Это не главные, – улыбнулся барон. – Главные неподалеку…

– Я далек от заворотов Северной Ложи, – прямо глядя в глаза магистру заметил сенатор, – потому я здесь. А ваша позиция по главным вопросам мне теперь известна.

– Ну вот и отлично, – улыбнулся магистр. – В главном мы солидарны.

Джейк Макферссон молча курил сигарету и смотрел в океанскую даль. Шиманович и Эббот также пили сок, уже не вмешивались в разговор главных лиц. Магистр считывал мысли Макферссона: тому явно мечталось освободиться от опеки; но при этом он понимал, что без нее он никогда не окажется у руля.

– Магистр, смысл встречи был в том, чтобы сверить пульс? – спросил сенатор.

– Я веду программу андроидов, Джейк. Я хотел довести до вас смысл этой затеи, чтобы подправили свои планы. Мы всерьез ставим на вас. Мы начинаем двигаться к цели.

Сенатор кивнул.

– А нельзя было бы мне хотя бы взглянуть на этих андроидов? Я бы тогда быстрее принял решение. По поводу своих дублей.

– Я устрою вам такую встречу, Джейк. Как возникнут для нее условия, тут же сообщу.

– А как насчет нас? – хитро прищурился Шиманович.

– Артур, простите… – отвечал невозмутимо магистр. – Проект пока не допускает такой возможности. Начнутся игры – появятся возможности.

Глава 18

Приглашенный для работы с командой психолог Ростислав Пиоро предложил Андрею Маранову очень непростую психологическую игру, для того чтобы лучше понять, с кем они имеют дело, чтобы составить максимально точное представление о каждом из кандидатов.

Еще до начала этого мероприятия Андрей Маранов попросил Михаила Георгиевича Берестова просмотреть тех людей, относительно которых у него не было полной ясности – оставлять их или все же взять в команду.

Вызванный на подиум игрок поначалу смущался, с недоверием смотрел на психолога и тренера. Но Пиоро старался снять напряжение с человека, с тем чтобы он раскрылся. Нападающий второй команды Максим Бухаров был одним из сложных персонажей, который тяжело разворачивался на откровенность. Психологу пришлось применить чуть ли не весь арсенал средств, чтобы его вывести на нее.

– Поймите, Максим, команда и люди, связанные с нею, – это довольно узкий круг. Нам надо знать каждого как можно лучше. И вас нам надо узнать… Первая просьба такая: расскажите о ситуации, которая до сих пор мучит вас, которую вы вспоминаете с тяжестью в сердце, с неудовольствием. И тем не менее вспоминаете. Ту ситуацию, которая отпечаток наложила на последующую вашу жизнь, повлияла на отношение к людям.