Наёмник

– Да неужто? – притворно изумился ксенос. – Может, оно и так, насчёт крутости, но вот язык тебе точно не мешало бы укоротить… Ша – объясни этому достойному сожалению господину, что так себя на Вольной вести не принято!

Глип, широко растянув в зловещей улыбке свои толстые губы, угрожающе качнул плазмаганом и двинулся в сторону Кесслера. Дакарец лишь невозмутимо пожал плечами, не вынимая, однако, ни бластер из кобуры, не перекидывая через плечо лучемёт. Вместо этого в его руке, как по мановению волшебной палочки, возник серебристый излучатель с чёрной рукоятью и удлинённым стволом, похожий на масс-драйверный пистолет, однако на деле им не являющийся.

Глип замер на полдороге и улыбочка вмиг сошла с его широкого лица. Обитатель Вартумина явно не был дураком и сразу же опознал в возникшем в левой руке Кесслера – дакарец одинаково хорошо стрелял как с правой, так и с левой руки – автоматический лазерный расщепитель, больше известный под другим названием – разрушитель. Это оружие считалось по праву самым мощным из всех типов ручного энергетического оружия, так как оно при нажатии на триггер испускало из ствола заряд ядерной энергии веерного типа, который генерировал расположенный в рукояти термоядерный микрореактор. При этом мощность заряда варьировалась от одного до пяти: если поставить регулятор на единицу – одним выстрелом можно было снести здание, если выставить уровень мощности на «5» – одним выстрелом можно сжечь весь космопорт Иджис с окрестностями. Поэтому-то и вытянулась рожа ксеноса при виде излучателя в левой руке дакарца.

– Нормально, да? – осведомился Дитрих, поводя стволом разрушителя из стороны в сторону. – Значит, так – двадцать фунтов за стоянку, думаю, будет вполне приемлемой суммой. Или ты не согласен?

– Зачем же сразу тыкать в морду разрушителем? – обиделся кжев. – Мы же просто объяснить ситуацию пытались…

– Я не понимаю таких объяснений. – Разрушитель вернулся на своё место. – И впредь будь поаккуратнее, приятель. Не все такие сдержанные, как я.

– Ага, один такой уже проезжал тут недавно! – проворчал глип на галапиджине. – Ткнул стволом лазеружья в зубы и посоветовал не пищать. И заплатил, кстати, тоже двадцатку!

– И правильно сделал! – Кесслер внимательно взглянул на инопланетянина. – А что за тип?

– Здоровый такой, в возрасте уже, – ответил глип. – Рожа изуродована, вместо правого глаза – шрам такой жутковатый. Одет, как наёмник. Прилетел во-он на том корабле! – ксенос ткнул рукой с плазменным ружьём в сторону стоящего рядом с неказистым зелонианским транспортником самого настоящего эридуанского штурмовика «Кобра». – Крутой, видать! Как ты! Охотник, наверное!

– Наверное! – пробормотал Дитрих, про себя подумав, что описание, которое выдал глип, кое-кого ему напоминает. – Во всяком случае, он правильно поступил…

Дакарец вытащил из кармана двадцатифунтовую банкноту и протянул её кжеву. Инопланетянин мгновенно сграбастал её и сунул куда-то за отворот своей куртки.

– Ладно, проезжай! – явно разочарованно протянул кжев. – Будем считать, что ты заплатил…

– Именно заплатил, а не «будем считать»! – отрезал Кесслер. Оглядел обоих ксеносов, после чего неторопливо полез в кабину «Леопарда».

Дорогой то, что вело от космопорта к городу, можно было назвать с очень и очень большой натяжкой. Простое грунтовое покрытие, в котором не было даже намёка на хотя бы грамм асфальтобетона или керамлита. Проносящиеся по дороге время от времени разномастные наземные кары вздымали такие облака пыли и песка, что Дитриху пришлось активировать вакуум-плотный режим, чтобы не дышать залетающей в кабину вездехода пылевой взвесью. Причём на Вольной, судя по всему, об элементарных правилах дорожного движения и слыхом не слыхивали.

Барроу не произвёл на Кесслера сколь-нибудь должного впечатления. Строго говоря, он на него вообще никакого впечатления не произвёл. Город являл собой беспорядочное нагромождение зданий всевозможных форм, размеров и материалов. Дерево и силикатный кирпич – самые распространённые на бедных мирах Триумвирата строительные материалы – соседствовали с альфабетоном, полипластом и керамлитом. Центр города, насколько можно было увидеть с вершины одного из холмов, на который взбиралась дорога, ведущая из космопорта, был застроен более-менее приличными зданиями, некоторое из них в высоту достигали шестнадцати и более этажей, тогда как окраины Барроу сплошь являли собой скопище самых натуральных выкидышей градостроительства. Трущобы – вот наиболее точное определение, которое можно было подобрать при виде этого убожества.

Ну, а там, где трущобы – там и преступность. Кесслер угрюмым взглядом проводил довольно пёструю компанию, состоящую из двоих представителей человеческой расы, регулианца и троих негуманоидов, причём опознать он смог лишь одного из них – худощавого долговязого куноми с Бришена, которые, окружив антигравитационную повозку, управляемую толстым коротконогим герретом с Омо Киллану, весьма недвусмысленно тыкали в антиграв и в его владельца бластерами. Впрочем, Дитриха это не касалось, посему вездеход, управляемый дакарцем, без остановки проехал мимо. Вмешиваться в местные криминальные разборки Кесслер совсем не собирался. Он не за тем прибыл на Вольную.

Но, как хорошо известно любому разумному в Галактике, не всегда получается так, как того хочется. «Леопард» как раз почти проехал устье грязного узкого переулка, что уже начинал утопать в тени – на этом полушарии Вольной наступал вечер, как до слуха Дитриха сквозь установленные на внешней обшивке вездехода высокочувствительные аудиодатчики долетел приглушённый крик именно из этого переулка. В другой ситуации Кесслер, быть может, и не отреагировал на него, но крик явно издавала женщина, причём, судя по голосу – молодая и донельзя напуганная. Дакарец вовсе не считал себя джентльменом – род его деятельности не позволял, но и просто так закрыть глаза на чинимые какими-то отморозками произвол и насилие по отношению к представительнице противоположного пола он не мог.

Вездеход резко затормозил, только что юзом не пошёл, поднял тучу песка и пыли и так же резко сдал назад. Снова скрипнули тормоза, глухо вздохнули гидравлические амортизаторы, и четырёхтонная машина замерла, полностью перегородив своим массивным корпусом устье переулка. Установленный на крыше мощный фотонный прожектор развернулся на девяносто градусов и направил свой яркий белый луч вглубь переулка, ярко осветив сцену, довольно некрасивую. В правом борту «Леопарда» ушёл в сторону люк и наружу выдвинулся закреплённый на станке крупнокалиберный ЭМ-пулемёт «миротворец», способный в считанные секунды превратить в груду развалин двухэтажный особняк из полибетона.

– И что же у нас тут такое? – спокойным голосом произнёс Кесслер, спрыгивая на песок и внимательно оглядывая место происшествия.

Собственно, ничего иного он и не предполагал увидеть. Пять здоровенных жлобов, принадлежащих к человеческому роду (правда, таких, с позволения сказать, «человеков» Дитрих без зазрений совести отправил бы на встречу с Проводником Душ), одетых в разномастное тряпьё и вооружённых бластерами и игольчатыми карабинами, явно собирались изнасиловать довольно красивую молодую женщину, которая отчаянно и безуспешно пыталась вырваться из грязных – в буквальном смысле этого слова – лап двоих уродов, что крепко держали её за руки, волоча в сторону видневшегося в глубине переулка мусорного контейнера. Вполне возможно, в этом контейнере её бы и нашли с рассветом, и не исключено, что очень даже неживую. Вряд ли ей удалось бы отбиться от этих мерзавцев, которые, вдоволь натешась со своей жертвой, просто-напросто перерезали бы ей горло или прострелили голову из бластера.

– Ты что здесь забыл, травоед пархатый?! – угрожающе просипел на галактическом базовом чернокожий здоровяк, отодвигая полу своего промасленного плаща, чтобы продемонстрировать незваному пришельцу висящую на поясе кобуру с бластером. – Тебя сюда не звали, так что давай, топай отсюда, покуда есть на чём!

– Да-да, топай отсюда, сучонок! – противно захихикал щупловатый спутник чернокожего, одетый в кожаный жилет, кожаные брюки и тяжёлые ботинки на толстой рифлёной подошве. – Не мешай людям развлекаться!

– Помогите, прошу вас! – выдохнула женщина, глядя на дакарца полными отчаянной мольбы глазами.

– Заткнись, сука! – один из тех мерзавцев, что держали её за руки, наотмашь ударил её по лицу, разбив губу. – Не трепыхайся!

– Бить женщину не есть признак хорошего тона, – спокойно произнёс Кесслер, незаметным движением активируя щит и так же незаметно выхватывая из ножен на левом боку тяжёлый дакарский десантный боевой нож с заточенным до атомарной остроты лезвием. – Равно как и добиваться её благосклонности против её воли. Впрочем, вас, видать, в детстве мамаши постоянно роняли вниз головами, так что откуда вам знать о хороших манерах! Да и родились вы все, судя по всему, в таком же мусорном контейнере, что за вами стоит!

В переулке воцарилась мёртвая тишина. Отморозки, шевеля теми куцыми огрызками мозгов, что ещё водились в их убогих черепушках, пытались сообразить, как им повести себя с невесть откуда взявшимся незнакомцем, который явно не был из числа простых прохожих. Однако присущая им стадность, помноженная на урождённую жестокость, дала своё знать.

– Тебя как, на месте пошкерить или в тот контейнер запихнуть? – нехорошо осклабясь, процедил чернокожий, кладя руку на рукоять бластера.

– А хватит силёнок-то, запихивать, а? – усмехнулся Дитрих. – У таких, как ты, сил не хватит даже собственный член из штанов вынуть!

– Ах ты, б… выродок! – грязно выругался один из тех, кто держал женщину. Выхватив свой бластер, он, не целясь, выпустил луч в сторону дакарца. – Сдохни, травоед!

Луч, коснувшись силового поля, отразился от него и ударил в стену какого-то строения в паре метров от Дитриха, выбив из неё облако бетонной пыли и мелкие осколки. Кесслер же как стоял, так и остался стоять на месте. Только серо-зелёные глаза наёмника потемнели, как небо перед грозой.

– Вот что, гадёныши – даю вам единственный шанс уйти отсюда самим, а не в пластиковых мешках, – процедил Дитрих. – Вы отпускаете женщину и сваливаете нахрен. Или не отпускаете – но тогда никуда не сваливаете отсюда.

– Да пошёл ты..! – грязно выругался щуплый подельник предводителя банды. Выхватив из кармана штанов силовую бритву, он, площадно матерясь, ринулся на Кесслера, явно намереваясь раскроить тому своим варварским оружием что-нибудь жизненно важное.

Дакарец не стал делать ни движение навстречу нападающему, ни уворачиваться от него. Вместо этого он слегка скользнул влево, припадая на правую ногу, и как бы играючи вскинул руку с зажатым в ней боевым ножом. Остро заточенное лезвие из высоколегированной микростали легко вспороло сухожилия под обеими коленями бандита, отчего тот, дико заорав от невыносимой боли, рухнул на песок переулка, пропахав борозду, и заскрёб пальцами по пыльной грунтовой поверхности, силясь хоть как-то унять боль в перерезанных сухожилиях.

Не дожидаясь, пока остальные бандиты опомнятся и схватятся за оружие, Кесслер змеёй метнулся вперёд и сбил с ног предводителя этой шайки, впечатав того в стену. В мгновение ока очутившись подле негодяев, что продолжали держать свою жертву, он поднырнул под хук справа и нож в его руке пошёл вверх со скоростью гидравлического копра для забивки свай. Пробив тому бандиту, что ударил женщину по лицу, подбородок и нёбо, лезвие вошло в мозг, убив мерзавца на месте. Стремительно выдернув нож из уже мёртвого тела, дакарец, двигаясь всё так же стремительно и смертоносно, вспорол горло третьего бандита. Из раны хлынула кровь, забрызгав стену здания и едва не попав на Дитриха, однако наёмник ловко увернулся от кровавого фонтана.

– Сдохни, сука! Сдохни! – завизжал не своим от ужаса голосом последний оставшийся на ногах бандит, судорожно пытаясь сдёрнуть из-за спины игольчатый карабин. Однако Дитрих оказался рядом с ним с такой скоростью, что со стороны могло создаться впечатление, что он был телепортирован в эту точку пространства. Удар ребром левой ладони переломал негодяю лицевые кости, после чего Кесслер всё тем же движением воина, отнимающего жизнь, просто-напросто начисто срезал голову бандита с плеч. Из обезглавленного туловища хлынул фонтан крови и оно по инерции врезалось в уже поднявшегося на ноги вожака. Тот заорал от ужаса, пытаясь оттолкнуть от себя безголовый труп своего подельника.

Будто находясь на футбольном поле, дакарец со всей силы двинул левой ногой по отрубленной голове, запуляя её прямёхонько в корчащегося от боли в перерезанных сухожилиях щуплого бандита. Та угодила ему точно между лопаток, отчего очередной вопль боли захлебнулся в глотке отморозка. Издать новый вопль тому было не суждено – Кесслер походя сломал ему шейные позвонки, нанеся хлёсткий безжалостный удар тяжёлой подошвой своего десантного ботинка.

Надо отдать, однако, должное главарю этой шайки. Чернокожий оказался парнем не робкого десятка (хотя, быть может, он был просто-напросто обдолбанным), ринувшись на дакарца, сжимая в руке свой бластер и явно намереваясь проломить им Дитриху голову. Кесслер скользнул тому навстречу и хлёстким ударом ребра левой ладони разбил кадык, после чего с силой вонзил боевой нож прямо в затылок. Вожак, споткнувшись на полушаге, невидяще уставился на пыльную землю, после чего грузно осел на неё с торчавшей из затылка рукоятью ножа.

Женщина, едва не ставшая жертвой насильников, сдавленно всхлипывая, отползла к стене, помогая себе руками, и в ужасе воззрилась на рослого атлетически сложенного незнакомца, который в считанные секунды так жестоко расправился с теми, кто, не исключено, поступил бы и с ней часом позже точно так же. Несомненно, незнакомец оказал ей услугу, спася от бандитов, но ещё неизвестно, кто из них был страшнее.

Кесслер невозмутимо выдернул нож из головы главаря шайки и, вытерев матово блестевшее в свете фотонного прожектора вездехода лезвие об одежду одного из убитых бандитов, спокойно вложил нож обратно в ножны и, подойдя к незнакомке, слегка склонил голову к левому плечу и оглядел её таким взглядом, с каким зефионский степной питон глядит на кустарниковую крысу перед тем, как сожрать её. Потом хмыкнул и присел подле неё на корточки.

Смуглокожая, черноволосая, невысокого роста, с хорошей фигуркой, незнакомка была облачена в слегка облегающие каштанового цвета брюки из синтетической ткани и серо-зелёную тунику, местами порванную грязными лапами мерзавцев, чьи трупы валялись сейчас в переулке. Тонкая струйка крови стекала из разбитой верхней губы. Тёмно-коричневые глаза испуганно глядели на дакарца.

– С вами всё в порядке, леди? – спросил Кесслер. – Кроме разбитой губы, я имею в виду?

– Д-да, – пробормотала женщина, всё ещё не определившись, как ей себя вести с неожиданным спасителем. – В-вы… т-так вовремя п-появились…

– Вовремя? – усмехнулся Дитрих. – Ну, обычно этому не рады. Но к вашему случаю это не относится. – Он внимательно оглядел незнакомку. – Что вы здесь делали одна и в такое время? Планеты типа Вольной не самое удачное место для прогулок…

– Я знаю, но меня сюда привели дела. – Незнакомка продолжала сидеть, глядя на Кесслера, и дакарец, немного поколебавшись, протянул ей руку, схватившись за которую, она поднялась на ноги. – Меня зовут Аллана Родан, я – доктор историко-археологического факультета Университета Лероны. Это…

– Я знаю, где находится ваша планета, – перебил её Дитрих. – А здесь вы что ищете? По моему скромному разумению, здесь нет ровным счётом ничего из того, что могло было бы представлять интерес для специалистов вашего профиля.

– Это не касается развалин древних сооружений, это… – Аллана скривилась от боли в разбитой губе. При виде этого Кесслер досадливо хлопнул себя ладонью по лбу. – Что такое?

– Я несколько отвлёкся, извините. – Дакарец снял с пояса портативную аптечку и, повозившись с настройками, приложил её к разбитой губе Алланы. – Тихо-спокойно! – он схватил её за руку, так как девушка дёрнулась в сторону, чтобы отстраниться. – Я всего лишь хочу помочь!

– Ой, простите, пожалуйста! – леронийка страшно смутилась. – Просто я… ну, вы понимаете…

– Нет, не понимаю, – аптечка издала пару громких сигналов, после чего внутри корпуса устройства что-то тихо зашуршало. – Сейчас аптечка наложит наномазь на разбитое место, после чего я вас отвезу туда, куда вам нужно. По крайней мере, вас никто не тронет.

– Спасибо… э-э…