Великие подвиги Аладдина

– А, Хаттабыч, ты, видимо, с инструкцией, – Аладдин обернулся. – Ладно, объясняй, кто я и что я, но сначала подкинь мне какую-нибудь одежду вместо этих штанов рибоковских.

– Кстати, о штанах, – сказал Хаттабыч, порывшись в кармане и достав цифровой фотоаппарат. – Я просто обязан тебя сфотографировать!

Аладдин даже рта раскрыть не успел, как Хаттабыч уже его щелкнул.

– Это еще зачем? – спросил Аладдин.

– Да, ребята из «Рибока» просили, – усмехнулся в ответ Хаттабыч. – Представляешь, какая реклама будет – ты, в шикарной спальне, на фоне пирамид в этих штанах… И слоган – “Шейх носит «Reebok»”! Прикольно!

– Слушай, Хаттабыч, знаешь, что я сейчас сделаю с этой твоей рекламой… – султан Аладдин начал впадать «во гнев праведный».

– Погоди секунду, – сказал Хаттабыч, нацеливая фотоаппарат на Шахерезаду. – Шахерезада, снимочек для рекламы «Гуччи»?

– И не мечтай! – воскликнула Шахерезада, надевая паранджу.

– Черт, не успел, – пробормотал Хаттабыч. – Ладно, сдеру с «Рибока» три шкуры.

– Лучше объясни мне, что, черт побери, происходит! – воскликнул Аладдин.

– Ваш чай, господин! – в комнату ввалился слуга.

– Спасибо, поставь вон там, – сказал Аладдин. – А где пахлава?

– Что, господин? – спросил слуга.

– Неужели мне придется учить вас всех готовить пахлаву! – воскликнул Аладдин. – Кошмар! Ладно, убирайся и принеси какие-нибудь местные сладости, чего у вас там есть на кухне.

– Желаете фиников, господин? – спросил слуга.

Султан Аладдин, вспомнив про свою работу на финиковой плантации под Багдадом, снова начал впадать в праведный гнев.

– Никаких фиников! – вскричал Аладдин. – Того, кто принесет мне хоть один фиг, то есть, в смысле, финик!.. Так вот, я лично посажу на кол того, кто мне это принесет!

– Слушаюсь, господин! – и слуга, не переставая кланяться, вышел, пятясь и открывая дверь задницей.

– А ты тут и без инструкций неплохо управляешься, – улыбнулся Хаттабыч. – Ладно, пока нас никто не слышит, обрисую ситуацию. Ты – султан Египта. Только они тут немного твое имя коверкают, по-египетски оно звучит как «Салах-ад-Дин».

– Переживу, – кивнул Аладдин. – Еще что?

– В твоем подчинении весьма внушительная территория, можешь устроить перепись населения, если хочешь знать все в подробностях, – продолжал Хаттабыч. – Я твой министр финансов и, поскольку я собираюсь слегка побаловаться на бирже, можешь считать, что экономика в твоем государстве вполне стабильная. Я тут собираюсь поднять курс местной валюты, надо только сначала узнать, что у нас за валюта.

– А золото у нас есть? – спросила Шахерезада.

– Украшения вон в той тумбочке, слитки в хранилище, хранилище – в подвале, – ответил Хаттабыч.

Шахерезада, открыв тумбочку, завизжала от восторга и начала навешивать на себя золотые украшения.

Аладдин спросил:

– А где тогда подходящая одежда? Народ может неправильно понять, если я появлюсь на публике в этих штанах.

– В соседней комнате вроде как твой гардероб, – ответил Хаттабыч.

– Пойду переоденусь, – пробормотал Аладдин.

Когда он вернулся в спальню в нормальном для арабского шейха одеянии, держа в руках штаны «Reebok», вернулся слуга с подносом, полным сладостей.

– Молодец, – кивнул Аладдин слуге. – Быстро работаешь. Вот, держи в награду штаны с царского… плеча.

– Штаны, которые носил сам великий султан Салах-ад-Дин! – воскликнул слуга. – Спасибо вам огромное, господин! Я побегу, похвастаюсь перед остальными охламонами.

– А много у нас охламонов? – спросил Аладдин.

– Много, – ответил слуга. – Точно никто не считал.

– Может, сокращение штатов провести? – пробормотал Аладдин.

– Не советую, – пробормотал Хаттабыч. – Один египетский фараон уже на этом прокололся. Лучше я буду экономику укреплять. Понимаешь, Аладдин, мудрый правитель позволяет народу воровать, но в разумных пределах. Если позволять народу воровать без этих пределов, будет беспредел. А если вообще не позволять народу воровать, будет голодный бунт. Усек?

– Усек, – кивнул Аладдин. – Ладно, сокращения штатов не будет. А ты, – обратился Аладдин к слуге. – Иди, хвастайся перед моими охламонами. Ладно, Хаттабыч, еще чего хорошего скажешь?

– Ну… – пробормотал Хаттабыч. – Да я уже на биржу убегаю…

Попятившись к двери, Хаттабыч напоследок заявил:

– Ну, у тебя еще сегодня военный совет. Не скучай.

И Хаттабыч быстренько выбежал за дверь.

– Стоять! – крикнул Аладдин. – Какой еще военный совет?

– Дорогой, да забей! – сказала Шахерезада. – Попробуй пирожные – просто офигительные!

Снова про власть и ответственность

– Да быть этого не может! – воскликнул Аладдин на военном совете. – Не могли северные варвары захватить столько! Насколько я помню, их владения ограничивались всего-навсего…

Хаттабыч громко крякнул. Аладдин осекся и посмотрел на него. Хаттабыч сказал по-английски, чтобы никто не понял:

– Do you remember, what I’ve said you about the power and responsibility?

Аладдин понял, что Хаттабыч снова завернул про власть и ответственность. Действительно, куда уж проще: захотел быть султаном – получай войско северных варваров под боком. Все логично. И просто до ужаса.

– Ага, понятно, – кивнул Аладдин. – Действительно, мои познания в географии оставляют желать лучшего. Что ж, господа, не могли бы вы прояснить мне ситуацию – напомните мне, как и когда северные варвары умудрились столько захватить.

И Аладдину пришлось выслушать всю историю крестовых походов, правда, в арабском варианте, то есть без христианской идеологической чуши.

– Кошмар! – возмущался Аладдин, вернувшись в свои покои вместе с Шахерезадой и Хаттабычем. – Я, конечно, знал, что у султанов тоже свои проблемы. Но не подозревал, что все будет настолько плохо. Хаттабыч, что посоветуешь?