Джваний Периброкс

– Вы, я вижу, все очень точно переписали, молодой человек? – язвительно поинтересовался архивариус, приняв документ от курьера, но даже не посмотрев на него.

– Да, да. Все слово в слово, – поспешил заверить курьер.

– И, очевидно, цифра в цифру? –добавив яда в голос, спросил старый работник архива.

– Да, все, как там написано, – тихо произнес посетитель архива. Страшное подозрение, что он написал что-то не так, и что старик не закончил над ним издеваться, напугало молодого человека.

– А дату вы тоже переписали, как в этой заявке? – вдруг закричал архивариус, брызжа слюной и гневно выкатывая глаза. – Вы считаете, у нас здесь какая-то лавка, где можно любую дату написать, и так сойдет?! Вы считаете, что сто лет можно туда-сюда, никто даже не заметит?! – бесновался старик. – Вы думаете, здесь какие-то сумасшедшие работают?!

Курьер в страхе попятился от регистрационной стойки, за которой метался архивариус, размахивая новой заявкой.

– Пе-пе-переписать? – заикаясь, робко спросил посетитель архива.

– Еще чего! Чтобы вы еще час меня от работы отрывали?! Вот, возьмите-ка лист, аккуратным поступательным движением слева направо зачеркните неверно указанную дату, напишите правильную дату, а рядом припишите: «Исправленному мною, курьером управы города Вальценкранц, имя, фамилия, верить без сомнений и предположений в отношении подлинности данного исправления».

Курьер писал под диктовку старика, боясь допустить хотя бы одну ошибку – школьные кошмары настигли молодого человека в самый неожиданный момент, когда он наконец-то получил должность, начал зарабатывать и, казалось, мог забыть обо всех этих школьных премудростях.

– Вот, хорошо. А теперь инициалы, фамилия и подпись.

Молодой человек, дрожа от страха, написал имя, фамилию и размашисто подписался.

– Инициалы! Я же сказал – инициалы! А не имя! Да, отдайте мне, – старик вырвал из рук курьера листок и придирчиво начал изучать написанный тем текст. – Одни ошибки, сплошные ошибки. Да вы понимаете, что этот документ останется в архиве на века! Какую память вы о себе оставите для потомков. Ладно, будем регистрировать вашу заявку.

У посетителя архива все внутри похолодело – какие еще испытания для него приготовил его мучитель? Но архивариус сел за стол и начал писать в толстую потрепанную тетрадь. Сделав запись, он вернул заявку столетней давности в ящичек и опять завращал колесо. Карусель из ящичков каталога закрутилась перед глазами курьера с невероятной скоростью, так что поток пролетающих перед взглядом молодого человека ячеек слился в одну сплошную полосу, а затем неожиданно замер. Старый архивный работник вложил заявку курьера в ячейку, остановившуюся перед ним, повернулся, подошел к регистрационной стойке и вытащил из внутренней полки архивную справку. Он протянул лист с ответом на запрос курьеру. Тот попытался выхватить его из рук архивариуса, но последний резко отдернул руку и с удивлением воскликнул:

– А подтвердить факт получения документа собственноручной подписью в регистре выданных документов?

Перед курьером появилась толстая потрепанная тетрадь.

– Я вообще-то еще ничего не получил, – недовольно пробубнил курьер, склоняясь над регистром, чтобы расписаться.

Молодой человек обратил внимание, что предыдущая запись в этом журнале была датирована той же датой, но только сто лет назад.

– Вы дурно знаете свое дело, молодой человек, но делопроизводство не должно страдать из-за незнания вами своих обязанностей. Я бы выставил вас вон из архива, но каждый запрос должен быть зарегистрирован, и на каждый должен быть предоставлен ответ. Учитесь искусству делопроизводства, молодой человек, в жизни это может очень пригодиться, – наставительно произнес архивариус. Он не стал уточнять, что это может пригодиться только при встрече с таким формалистом, как он сам.

Старик протянул лист с ответом на запрос городской управы курьеру, тот выхватил его из рук и бросился к выходу. Дверь перед курьером открылась сама собой, и когда он переступил порог архива, так же самостоятельно закрылась, влепив по курьерскому заду всей силой своего ржавого, но еще упругого возвратного механизма. Курьер слетел с невысокого порога и упал прямо в грязь проулка. Зад болел, но счастье от того, что он вырвался из этой западни, могло пересилить любую боль. Курьер вскочил, засунул справку в курьерскую папку и смачно плюнул на дверь архива. Плевок оказался настолько удачным, что с лихвой компенсировал страдания, перенесенные молодым человеком. Он поспешил в городскую управу, чтобы побыстрее освободиться. Уже сегодня на горизонте должны были появиться башни самых высоких зданий Посталбита, этот момент нельзя было пропустить.

Архивариус молча проводил взглядом курьера, выбежавшего из архива, и повернулся к каталогу. Край занавеса появился из темного угла приемного зала и сопровождаемый тонким звенящим звуком летел к нему. Ткань промчалась перед лицом старика и скрыла от него ряды деревянных ящичков. Архивариус снова отвел полу занавеса в сторону, на этот раз за ней оказалась маленькая деревянная дверь. Старый архивный работник вошел в дверной проем и закрыл его за собой. Занавес качнулся и прикрыл вход. Приемный зал погрузился в тишину.

***

– Жалкие людишки! Всего один запрос за сто лет! – старый архивариус Джваний Периброкс шел среди высоких деревянных стеллажей, заполненных толстыми папками с документами, и вполголоса жаловался на горожан Вальценкранца.

Узкий проход вел его среди полок, уходивших далеко вверх. Они до треска были набиты папками, картонными ящиками, коробами. Наружу свисали нитки прошитых документов, торчали ленты сургучных печатей, высовывались уголки старинных листов бумаги. Секции с документами производили впечатления стен городских домов, где каждая папка выступала в роли каменного блока, а проход между стеллажами в роли узкой улицы. В центре архива, куда как лучи звезды сходились ряды стеллажей, открытое пространство образовывало круглую площадь. На ней стоял рабочий стол архивариуса, освещенный ярко горящими свечами в канделябре.

Джваний издалека заметил, что стол был завален документами. Это была сегодняшняя порция. Вчерашние и позавчерашние поступления, документы за прошлую неделю, а также за прошлый месяц и за несколько последних лет лежали высокими стопками на полу рядом со столом. Некоторые были выше стола и образовывали вокруг рабочего места архивариуса лес желтых сталагмитов, выросших в пещере за многие сотни лет.

Джваний со смешанным чувством радости и боли смотрел на эти бумажные завалы. С радостью, потому что он предвкушал удовольствие от разбора этих документов, их каталогизации, заполнения учетных карточек, распределения по секциям. С болью, потому что многие из этих документов, точно сироты уже много лет не могли получить свой дом, свое место в этом прекрасном архивном мире и, очевидно, страдали от этого.

К столу архивариуса бодро подкатила архивная тележка и резко затормозила у его края, документы с ее верхней полки соскользнули на столешницу и рассыпались широким веером. Джваний поморщился от неаккуратности своего помощника. Строго говоря никаким помощником он не был. Это была ошибка архивариуса, случайное стечение обстоятельств. Но вызвав однажды в тележке искру жизни, архивариус никак не мог ее погасить. Джванию было бы куда проще, если бы деревянный столик на колесиках так и остался столиком, чтобы он катился туда, куда его толкают, и стоял там, где его оставили. А этот деятельный предмет мебели за сотни лет работы так проникся идеями архивного дела, что на все имел свое собственное мнение. Джванию требовалась масса времени, чтобы убедить тележку отвезти документы в нужное архивариусу место. И то не было гарантии, что она в точности выполнит задание.

К счастью, с некоторых пор архивариус перестал думать о ней, как о работнике женского пола. Сначала он допустил такую ошибку, руководствуясь тем, что слово «тележка» женского рода. Но вскоре он заметил, что у тележки происходили неожиданные эмоциональные всплески. Она совершенно беспричинно начинала раскидывать сложенные в стопки документы, резко прокатываться по пачкам бумаг на полу, разбрасывать их в разные стороны. В такие моменты она с гордо вздернутой верхней полкой демонстративно проезжала перед архивариусом, чтобы скрыться в лабиринте стеллажей, а затем с возмущенным видом выкатывалась перед ним, очевидно, ожидая извинений. Самым удивительным в этом было то (хотя что могло быть еще более удивительным, чем одушевленная архивная тележка), что у самой тележки кроме колес не двигалась ни одна часть. Поэтому было совершенно непонятно, как ей удавалось выражать столько эмоций. В остальное время столик был очень аккуратным и педантичным: развозил документы, вырезал из картона карточки для каталога, подметал пыль в самых затерянных закоулках архива.

Но Джванию не нужен был помощник, к тому же совершенно неуправляемый. И архивариус начал думать о тележке, как о мальчике. Со временем это дало положительный результат: помощник потерял всякий интерес к работе, целыми днями слонялся по лабиринтам архива, с азартом гонял крыс по проходам между архивными полками. В угаре погони он на высокой скорости с заносом входил в повороты и сваливал на пол папки ударами по основанию стеллажей. Правда, и он время от времени начинал развивать бурную деятельность, активно, но бессистемно развозил по хранилищу документы, как бульдозер собирал сброшенные им с полок бумаги и свозил их в центр архива к рабочему столу архивариуса. Именно за этим занятием Джваний застал своего четырехколесного работника.

– Ах, ты опять за старое! А ну пошел отсюда! – Джваний в гневе от того, что помощник разметал по столу бумаги, замахнулся на него первой попавшейся под руку папкой.

Архивная тележка резко развернулся к архивариусу, грозно посмотрел на него, но решил не обострять отношения и, не торопясь, направился к одному из проходов, зацепив по дороге бортом и развалив высокую стопку документов.

Джваний взвесил на руке папку, чтобы поточнее метнуть ее в сторону строптивого помощника. При этом взгляд архивного работника упал на обложку, и старик увидел, что это были протоколы заседаний попечительского совета городского кладбища. Его рука опустилась. Он представил, сколько удовольствия ему доставит внесение в каталог этих протоколов, какой восторг он переживет, заполняя регистрационные карточки. Упорядочить хаос в документах – все равно что усмирить морскую стихию. Джваний захотел отбросить все и прямо сейчас сесть за подготовку описи, но тут же вспомнил, что ему предстояло сделать, и с сожалением положил увесистый том на вершину бумажного столба.

Архивариус занял место за своим столом на жестком деревянном стуле. Отсюда, из центра архива, ему была подвластна вся мощь мыслей, чувств, ожиданий людей, так неосторожно доверенных протоколам, актам, приказам, справкам. Они копились тысячелетиями в одном месте – в архиве.

Сейчас весь город с нетерпением ждал события, которого никогда не было. Никто не догадывался, почему летающий город Посталбит каждый раз, приближаясь к Вальценкранцу, вдруг менял направление и огибал его по широкой дуге. Никто в городе не интересовался историей, все смотрели только вперед. Даже когда раз в сто лет городская управа направляла запрос в архив, делалось это только для того, чтобы убедиться, что событие в будущем действительно уникально. Глупо было не использовать такой повод, чтобы не продлить еще на сто лет потребность городской управы в получении справки из архива, что никогда такого не было.

«Ну ладно, дорогие земляки, если это действительно единственный способ обратить ваше внимание на историю, я им воспользуюсь. Никогда такого не было, и вот опять не произойдет!»

Джваний Периброкс, бессменный архивариус города Вальценкранц в течение последних тысячелетий, положил руки на пачку документов, лежащую перед ним на столе. Это движение не имело особенного смысла, просто с чего-то надо было начать. Настоящие действия Джваний собирался предпринять в своей голове, где хранились записи о каждом клочке бумажки, поступившем в архив. Поддержание каталога, заполнение карточек было лишь данью традиции, священной процедурой. Истинная магия архивного дела происходила в голове Джвания.

Задача была нелегкая – сдвинуть с пути летающий город, и воспользоваться здесь следовало по-настоящему весомыми документами. Джванию сразу пришел на память случай со сносом сарая в центре города. Сколько заседаний земельной комиссии пришлось запротоколировать секретарям! Какое количество экспертных заключений рассмотрели члены комиссии! Как ломали копья в спорах городские архитекторы и защитники исторического наследия! Не всякое дело о наследстве могло похвастаться таким накалом страстей. Несколько десятилетий решался этот вопрос. А сарай за это время сгнил и рухнул. В городе об этом деле давно забыли, но в архиве сохранилось все. Сухие официальные формулировки документов впитали в себя всю силу человеческих эмоций и только ждали момента, когда их высвободят и используют для дела.

Джваний представил перед собой архивный каталог. Ящички, круглые отполированные ручки, медные таблички начали проноситься перед его мысленным взглядом, как недавно они мчались перед глазами курьера. Архивариусу следовало найти карточку с делом о сносе старого сарая. Если бы не его память, каталог бы ему не помог. Но Джваний помнил и дату, когда на его столе оказались папки с документами, и что вытворял в этот день его помощник, и что Джваний ел в тот день на завтрак. Движение ячеек остановилось, одна из них выдвинулась, и из длинного, точно удав, тела ящика выплыла серая картонная карточка, покрытая синим, выцветшим от времени текстом. Джваний пропустил дату, название документов, краткое описание, его глаза задержались только на номере стеллажа и полки. В то же мгновенье мысленный образ ящика со стуком захлопнулся, стена ячеек стремительно отъехала в сторону. Джваний направил свой взгляд по центральному проходу, свернул налево, направо, устремился вперед. Всегда погруженный во тьму архив в мыслях Джвания освещался кругом света от канделябра, его архивариус взял с собой в воображаемое путешествие по хранилищу. Старик быстро перемещался по коридорам, сворачивая на перекрестках. Темнота впереди расступалась и смыкалась за его спиной.

И вот найдена нужная полка. Папки с номерами дела на корешках начинают ворочаться под гнетом наваленных на них документов. Архивариус морщится, пытаясь силой мысли высвободить их из бумажного заточения. Но вот первая из пачек документов подается, потихоньку выползает из глубины полки, нависает над ее краем и с грохотом падает на пол. За ней начинается настоящий обвал, на пол сыплются другие папки, отдельные листы разлетаются в стороны и покрывают пол возле полки бело-желтым ковром. Но архивариус не обращает на это внимания. Нужные ему дела поднимаются над полом и, выстроившись в ряд в метре от земли, отправляются в путь к центру хранилища. Папка номер один, оказавшись придавленной другими делами, в раздражении распихивает навалившиеся на нее документы и бросается за своими товарищами, торопясь занять первое место в ряду.

Для того чтобы достигнуть центра архива, папкам с документами потребуется минут десять. За это время он как раз успеет подготовиться.

Увидеть что-нибудь за пределами архива задача более сложная. Но везде есть документы. Они еще не сданы в хранилище, но сразу после подписания начинают чувствовать необъяснимую связь с этим местом и постепенно приходят к пониманию, что архив является их судьбой. Именно благодаря этому здесь каждый день, по истечении срока хранения в учреждении, сами появляются новые документы (никто не заботится о том, чтобы сдать их в хранилище). Такую же связь имеет архив с документами, где бы в городе они ни находились. С помощью этой связи архивариус может проникнуть куда угодно. В этот раз ему было угодно оказаться на башне городской ратуши. Там собралась вся знать, чтобы присутствовать при событии, которого никогда не было: городской голова должен был пожать руку своему коллеге. Архивариус увидел это место благодаря секретарю главы города, взявшему с собой на башню выданную сегодня архивом справку. Все на верхней площадке башни были крайне возбуждены, на горизонте уже появились очертания Посталбита, и они быстро росли.

Джваний понял, что надо спешить. В этом году город приближался необычно быстро. А дело о старом сарае еще неспешно двигалось в дальнем конце хранилища. Архивариус вспомнил о своем помощнике. Мысленно он отдал приказ привезти дело, но ничего не произошло. Джваний отправил немой приказ тележке повторно, опять никакой реакции.

– Ну, хорошо! – закричал Джваний. – Твоя взяла! Я сделаю тебя младшим помощником архивариуса.

Вновь ничего.

– И назначу жалованье, и пенсию, и дам выходной! – кричал в темноту архивных проходов старик.

Неизвестно, какой из доводов повлиял на архивную тележку, но он неожиданно выскочил из коридора на центральную площадку и помчался по лабиринтам хранилища. Через минуту помощник архивариуса втолкнул на открытое пространство у стола всю компанию папок с документами. Те сбились в толпу перед столом и изо всех сил сторонились тележки, стоящей за ними.

– А теперь, ребята, пришло время показать всем, кто обладает истинной силой в этом мире! Пусть маги, алхимики и жрецы сдохнут от зависти. Такого им не повторить!

Джваний Периброкс поднялся из-за стола, направил взгляд на первый том архивного дела. Тот от страха сжался и присел.

– Никогда не было, и вот опять! – произнес архивариус первую пришедшую ему в голову фразу.

Страницы первого тома затрепетали.

– Никогда не было, и вот опять! – повторил архивариус громче.