Крайнее время

Авторов недавних фильмов о Владе можно разделить на две группы: те, кто четверть века назад был юн и его толком не застал, и те, кто был в эпицентре драмы. Что касается первых, то Алексей Пивоваров сделал очень большой, подчёркнуто беспристрастный фильм-очерк нравов, Родион Чепель – двухсерийное детективное расследование с определением злодея путём тайного голосования, а также Ксения Собчак в своей манере допрашивала тех, кто согласился с ней разговаривать. Фильмы очень разные, но задача декларировалась одна: докопаться до истины. Один из главных подозреваемых, единственный из ныне здравствующих, имевший серьёзные позиции в рекламном бизнесе 90-х, – ныне крупный предприниматель и государственный деятель, впрочем, эксперты решительно и доказательно отвергали его причастность.

Из трёх документальных расследований следовало, что в начале 90-х из-за рекламных денег, бурным потоком хлынувших в «Останкино», ситуация была так накалена, что убить могли очень многие. Говорилось, что люди во «Взгляде», искренно и самоотверженно боровшиеся за всё хорошее, победив тоталитаризм, готовы были перестрелять друг друга. А тут ещё и родившиеся в перестройку криминальные группировки, проникавшие в «Останкино». Листьев был очень успешным и очень умным человеком, но всё учесть, видимо, было невозможно. Непредсказуемое, шальное время, когда стремительно росли состояния, а на кладбищах – аллеи «умных и успешных». Зря он согласился на должность генерального директора ОРТ, которую ему предложил Березовский, она оказалась расстрельной. Кстати, роль Бориса Абрамовича преувеличивают, окончательное решение о назначении главы ОРТ принимал Ельцин.

«ЛГ» много раз обращалась к теме Влада и «Взгляда», а молодые зрители, что смотрели названные видеорасследования, могли убедиться, что герой в полной мере воспользовался советскими карьерными лифтами. Родился в рабочей семье, в юности пробивался через спорт – чемпион Москвы по бегу, потом армия, благодаря льготе для отслуживших поступил в МГУ на факультет международной журналистики (тогда при определённом усердии это было доступно каждому), потом работа на иновещании, комсомольский секретарь, вступление в КПСС, приглашение во «Взгляд»… Кстати, рассказывая про эту легендарную передачу, опять забыли про Анатолия Малкина и Киру Прошутинскую, а именно они стояли у истоков «Взгляда» и выбирали тех ведущих, которых потом полюбила вся страна.

Поначалу не Влад, а красавец-плейбой Любимов с лукавым придумщиком Политковским были самыми популярными во «Взгляде», в политических же акциях программы более всех значим был Мукусев. Однако вскоре Влад перегнал всех. Когда выпуск «Взгляда» был приостановлен, он с коллегами создал телекомпанию «ВиД» и запустил волчок «Поля чудес» (аналог американского «Колеса фортуны»), потом повёл ток-шоу «Тема», «Час пик»… К нему пришла слава – огромная, единоличная. Как становится понятно из многих интервью, пошли и деньги. Тоже огромные. Россия подобных карьерных взлётов не знала с 1917 года, чтобы так много всего и сразу. «Куй железо, пока Горбачёв» – за пять лет рядовой сотрудник иновещания превратился в телемагната.

Влад не был лучшим, он был первым. И шоуменом, и продюсером, точно угадывающим, что нужно публике. Первые мыльные оперы («Рабыня Изаура») появились на советском экране благодаря в том числе и ему. Он первый перенёс иностранные форматы в наш эфир, что, между прочим, впоследствии закрыло дорогу отечественным новациям – легче скопировать, чем придумать что-то своё. Будучи убеждённым союзником власти, Листьев вместе с Березовским и другими осуществлял перевод советского телевещания на капиталистические рельсы. И то, что мы видим сейчас, это во многом его детище: и «Угадай мелодию», последнее шоу, которое он продюсировал, и появившиеся позже «Пусть говорят», «На самом деле», «Док-ток»… Да, не при нём на первой кнопке появилась Ксения Собчак, но он создавал канал, на котором такие персонажи желанны. ТВ не как просветительский, а как развлекательный проект, более бизнес, чем общественно важный, объединяющий нацию институт. Тогда это всё выглядело свежо, продвинуто, рыночно.

Родные и близкие

Сильное впечатление произвёл большой фильм Первого канала «Памяти Влада Листьева». Не мастерством создателей, а интонацией. Он другой, не перекрёстный допрос свидетелей, не копание в бизнес-схемах, которые привели к катастрофе, а баллада о друге, признание в любви, благодарное поминовение. В финале Эрнст вспомнил взглядовский сюжет Влада, и вправду замечательный, – про паренька, пожалевшего больную лошадь, которую хотели забить на мясо. Он её выкупил, вылечил и… поселил в своей московской квартире. В фильме говорилось, что этот сюжет Влад снял как будто о себе самом, «он внутри добрый маленький очкастый мальчик». Потом Эрнст сказал, что парень-лошадник позже погиб на войне и что Влад тоже – «ушёл на свою войну и погиб». Какую войну? Кого с кем? Во имя чего? Все говорили, что он погиб из-за денег.

Разумеется, «добрый очкастый мальчик» в Листьеве был, был, не сомневаюсь, и в Эрнсте, и в Березовском… Он был в каждом, но его победил какой-то злой и жадный дядька.

В фильме Первого канала грела искренность, от которой отвыкли, и ностальгия – закадровый текст читал, видимо, один из авторов фильма Леонид Ярмольник (титров найти не удалось). Грустно, жизнь прошла, многие уже последовали за Владом, а он в кадре по-прежнему молодой, прекрасный, как наша молодость, как самое хорошее в нас, когда ничего из того, о чём не хочется вспоминать, ещё не совершено.

Альбина Назимова (есть люди, которые и её подозревают) наиболее полно предстала в фильме-интервью «25 лет без Влада», снятом Катериной Гордеевой в Барселоне, где вдова теперь живёт. Альбина настаивала, что Влад был лёгким, счастливым человеком. Странно, жизнь-то была страшная: семья проблемная, мать пила, отец покончил жизнь самоубийством, когда Владу было 17, потом ранний первый брак, смерть первого ребёнка во младенчестве, есть дочь, с которой не общался, такой тяжёлый, видимо, был развод, новая любовь, смерть сына в шестилетнем возрасте, родился ещё сын (его показали в фильме Первого канала), и опять развод. Была ещё одна проблема, о которой зрители не догадывались, он был «загульным», сильно пьющим. Константин Эрнст утверждал, что Альбина Назимова «переформатировала» Влада, и он завязал, и телевизионный бизнес его стремительно пошёл в гору. Решил навести порядок с поступлением на ТВ рекламных денег, и его убили – говорилось на Первом.

Но почему его, а не Бадри или Березовского, которые на самом деле принимали решение о моратории на рекламу?

Альбина считает, что кто-то, свалив Влада, хотел эффекта домино, чтобы за Владом повалился Березовский, за ним другие, но Березовский не повалился… Гордеева расспрашивала обо всём очень аккуратно и лишь коснулась темы брака Альбины после смерти Влада с его партнёром Андреем Разбашем, а о внезапной кончине последнего не говорили совсем.

Что остаётся людям

Журналисты занимались своей работой, снимали расследования, и не так важно для чего – для хайпа или чтобы подтолкнуть следствие к разгадке гибели символа 90-х. Но это, мне кажется, менее важно, чем дело жизни Влада. А вот с ним сейчас проблема. Могучее средство коммуникации, способное просвещать, воспитывать и объединять нацию, погрязло в развлекалове и отвращает от себя. Зритель уходит к блогерам, в социальные сети.

Альбина вспоминала, что, когда она впервые посмотрела «Поле чудес» и стала критиковать это шоу, Влад улыбнулся и сказал, что оно делается не для неё. Беда нашего телевидения и началась тогда, когда оно стало делаться не для своих (родителей, жены, друзей и детей), чтобы им было интересно и не стыдно смотреть, а для рейтинга, который нужен только для распределения рекламных денег. Из-за них погиб Влад, из-за них погибает ТВ.

11.03.20

Какая эпоха, такой и Ефремов

О трагедии без истерик и спекуляций

Кадры страшной аварии на Садовом кольце – искорёженная машина с несчастным водителем (тогда ещё живым), взлохмаченный пьяный виновник, блуждающий по проезжей части, ещё ничего не понимающий, – отодвинули на второй план репортажи о коронавирусе и о небывалых волнениях, поставивших на колени Соединённые Штаты. В обсуждении случившегося публика разделилась на две неравные части, что тотчас отразилось в Сети, а потом в теле- и радиоэфире и на газетных страницах. Почему такой яростный резонанс?

Очень многие требовали самого сурового наказания, обзывали подонком, предателем, либерастом. Вспоминали, конечно, недавние скандалы с «пьяным в говно» актёром (его собственное выражение) на гастролях, а также снятое на видео, где в центре Москвы он отобрал у полицейских мегафон и потребовал, чтобы они разошлись. Всегдашняя безнаказанность, пьяная кичливость: «У меня денег до хера!» Патриоты и государственники не простили участие в «антироссийском, финансируемом олигархами» проекте «Гражданин поэт». Припомнили ему интервью, где он отказывался от своей национальности, вдруг открыв, что он по матери – чуваш (на основании того, что её прадед в ХIХ веке основал чувашскую письменность), а по отцу – мордвин (неизвестно, на каком основании). Сейчас не выгодно быть русским. В советское время многие меняли национальность в паспорте на «государствообразующую», а ныне в моде русофобия, и наши артисты, выезжая за рубеж, желая там понравиться, часто поносят свой народ и свою страну. И что удивительно, их после этого ещё больше снимают в российских кинофильмах и сериалах.

Меньшая часть – либеральное сообщество, художественная интеллигенция, коллеги – взывала к милосердию, которое выше справедливости, требовала «понять и простить». Возмущались многочисленными ток-шоу, где на несчастного артиста лились потоки брани и клеветы. Сравнивали его с Высоцким, с другими великими артистами, справедливо полагая, что для актёра, призванного репетировать, играть в театре и сниматься в кино, даже домашний арест убийственен. И представить страшно, какой ужас для него, уже весьма пожилого и нездорового человека, начнётся в тюрьме и на зоне. А какое покаянное видео он сделал! Видно же, как человек страдает, кается, очень хочет и не знает, как искупить свою вину перед семьёй погибшего Сергея Захарова. Больно было смотреть, как сам себя человек казнит: «Мне нет прощения! Нет больше никакого Ефремова». Обличители увидели и в этом видео подвох: «Кто автор текста? Хорошо написано, сыграно и снято! Даже слишком хорошо, хоть бы раз запнулся, оговорился бы где-нибудь, нет, действительно, хорошо сыграл покаяние!»

А я категорически не согласен с тем, что нет больше никакого Ефремова. Был, есть и будет. И Олег, и Михаил, и, надеюсь, Никита. Благодаря Олегу Николаевичу эта фамилия вросла в генокод нации, её оттуда так просто не выковырять, да и Мише не стоит себя вычёркивать.

Олег Ефремов снимался не так много, как сын, но все его роли запомнились: в «Живых и мёртвых» танкист Иванов, «на котором вся Россия держится», следователь Подберёзовиков («Берегись автомобиля»), рабочий из фильма «Мама вышла замуж», лётчик («Случай с Полыниным»), художник («Гори, гори, моя звезда»), шофёр («Три тополя на Плющихе»)…

Мы невольно отождествляем актёра с теми героями, которых он сыграл. Но очень часто герой в кино в жизни совсем не герой. А Ефремов в жизни был ещё круче, чем в кино. Он – один из символов России второй половины ХХ века. Никого так не любили, как Олега Николаевича. Любили не только как мужчину, а женщины обожали этого долговязого «водопроводчика», как называл его Борис Ливанов, который проиграл ему сражение за пост главрежа МХАТа. Ефремов был очень сложным, противоречивым, часто несправедливым, но его любили ученики, артисты, сподвижники – как друга, как отца. Часть любви по наследству передалась сыну.

Он поначалу только радовал.

Михаил Ефремов ещё подростком снимался в кино и играл в театре, всё – очень хорошо, быстро перерос амплуа молодого героя («Дубровский», «Королева Марго») и неожиданно стал замечательным характерным артистом. Творческие удачи его «преследовали» в фильмах «Граница. Таёжный роман», «12», «Оттепель», «Про любовь». И ещё множество небольших, но заметных ролей. Трагичен и автобиографичен его Актёр из фильма Владимира Котта «На дне». В пьесе Горького, переписанной, осовремененной, у Ефремова страстный монолог перед самоубийством героя о сегодняшнем театре, из которого исчезла «жизнь человеческого духа». В фильме «Какраки» он сыграл крупного чиновника, который хотел было завязать со взятками, но не смог и попался. Потом герой фильма пошёл по пути, который теперь предстоит пройти исполнителю роли.

Природа в его случае на детях не отдохнула, зато, как он сам шутил, дети хорошо отдыхали на природе. Как и многие, он фрондировал, делал политические заявления. Почему-то актёры искренно думают, что если ты отлично сыграл политика, то в политике отлично разбираешься. Такое бывает, но только в виде исключения. Ефремов стал поругивать Россию: «Крым не наш», в проекте «Гражданин поэт» исполнял стихотворные памфлеты, за что его особенно любит наша прозападная оппозиция. Звучащий в рекламном ролике проекта слоган «Юрий Гагарин с маленькой буквы» аукнулся ему по-большому. Он нужен этому проекту не столько как талантливый актёр, а как Ефремов, как сын своего отца. Судя по монологу Актёра в «На дне», ему все эти «политические памфлеты» не очень нравились, может, он понимал, что его используют, но… бизнес есть бизнес. Михаил Олегович – тоже символ времени, но уже нашего.

Какая эпоха – такой и Ефремов. Будем надеяться, что замечательно одарённый Никита, больше похожий на деда, чем на отца, будет под стать своему времени, и это время будет другое, и за него не будет стыдно.

Напоследок хочется напомнить, что виновниками аварий со смертельным исходом были очень известные люди: в позднесоветские годы поэт Александр Межиров и совсем недавно Эдуард Радзинский. В обоих случаях обошлось без тюремного срока. С Михаилом Ефремовым, боюсь, не обойдётся. С другой стороны, такая остановка – шанс для спасения, ведь в последние годы он упорно шёл к неминуемой и скорой гибели.

24.06.20

Один мальчик очень хотел стать историком

Люблю исторические передачи, с удовольствием слушал на «Эхе Москвы» Наталию Ивановну Басовскую, которая замечательно рассказывала о великих исторических деятелях прошлого. После её кончины переключился на передачу «Всё так+», которую по субботам ведут журналист Виталий Дымарский и петербургский, как нам его всегда представляют, историк Максим Кузахметов.

Он увлекательно рассказывал о царях династии Романовых. Действительно, интересно, и, что особенно нравилось, необыкновенно легко, без какого-либо пиетета к царственным и прочим особам – великие делатели русской истории ХVIII и ХIХ веков представали людьми со слабостями, но, что смущало, не бог весть какими великими. Все, и Екатерина, и Суворов, и Кутузов, и самый нелюбимый почему-то Кузахметовым царь Александр I. В цикле он оказался довольно пустым, лживым, трусливым человеком (как, впрочем, и Кутузов), который каким-то чудом, не выиграв ни одного сражения, победил великого Наполеона. А о последнем, принёсшем неисчислимые бедствия на нашу землю, историк говорил крайне уважительно, ему даже как-то неловко было за русскую армию, которая, как водится, забросала неприятеля трупами и вынудила Наполеона покинуть дикую Россию. А уж Николай I показан недалёким солдафоном, которого историк едко сравнивал с нынешним президентом.

И всё это было бы приемлемо как позиция либерального пропагандиста, но не историка. И вдруг в связи с Николаем I Кузахметов замахнулся на «наше всё», Гоголя и Пушкина, – да так, что стало понятно: историк их читал только в школе, и то невнимательно, что навело на некоторые подозрения. Итак, Чичиков, по Кузахметову, придумал авантюру «с продажей рабов, причём выдуманных», чтобы «поправить пошатнувшееся материальное положение». Но гоголевский герой ко времени действия не испытывал материальных затруднений: беря мзду на таможне, он сильно разбогател. Потом решил умножить свой капитал, для чего хотел не продать, а купить по дешёвке крепостных крестьян, которые на самом деле умерли, но по документам (ревизским сказкам) живы, и получить под них при залоге много денег.

Впрочем, Кузахметов же историк, а не литературовед, и, да, большой либерал, не нравятся ему «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголя и «Клеветникам России» Пушкина. Но дальше насторожило то, как, говоря о Пушкине, Кузахметов с Дымарским выгораживали Дантеса: Пушкин-де сам виноват, написав «такие злобные, гадкие послания» «усыновителю Дантеса» Геккерну, что Дантес был вынужден драться. Историк и журналист восхищались карьерой, которую сделал убийца поэта после отъезда из России, Дымарский даже похвастался, что сделал селфи на фоне могилы Дантеса в Сульсе.

Но самое удивительное в рассказе историка было связано с книгой Пушкина о пугачёвском бунте, в усмирении которого принимал участие другой великий русский поэт, Гавриил Державин, бывший в ту пору поручиком. Он, цитирую Кузахметова, «повесил двух мужиков и причём явно не из какой-то особенной надобности, а из поэтического любопытства! И Пушкин об этом пишет недрогнувшей рукой, как будто ему самому тоже было бы интересно посмотреть, как двоих мужиков повесят». Стоп, стоп! А это клевета, причём мерзкая – и на Гавриила Романов ича, и на Александра Сергеевича. На самом деле Пушкин в «Истории Пугачёвского бунта» написал: «Узнав однажды, что множество народу собралось в одной деревне с намерением идти служить у Пугачёва, он (Державин) приехал с двумя казаками прямо к сборному месту и потребовал от народа объяснения. Двое из зачинщиков выступили из толпы, объявили ему своё намерение и начали к нему приступать с укорами и угрозами. Народ уже готов был остервениться. Но Державин строго на них прикрикнул и велел своим казакам вешать обоих зачинщиков. Приказ его был тотчас исполнен, и сборище разбежалось».

И только в примечаниях Пушкин, ссылаясь на известного баснописца Дмитриева, пишет: «И.И. Дмитриев уверял, что Державин повесил сих двух мужиков более из поэтического любопытства, нежели из настоящей необходимости». То есть Александр Сергеевич привёл «уверения» не участвовавшего в подавлении пугачёвщины Дмитриева только в примечании, видимо, не особо доверяя им. Действительно, в той ситуации Державину, приехавшему в стан готовых примкнуть к Пугачёву крестьян в сопровождении всего двух казаков, было не до «поэтического любопытства». А то, что и Пушкину приписано, что ему «интересно посмотреть, как двоих мужиков повесят», отвратительная подтасовка.

Так историк «работал» со всеми документами или только с пушкинскими? Да и историк ли Кузахметов – закралась вдруг бредовая мысль. Я кинулся в поисковики, надеясь узнать, какая у него степень, докторская или кандидатская, какие научные труды он написал, профессор или доцент… и был ошеломлён.

Кузахметов, оказывается, вообще не историк. Он по образованию психолог, а по сфере деятельности издатель, журналист, главный редактор «Московского комсомольца» в Петербурге. Бывают, конечно, историки-любители, которые знают предмет лучше иных профессионалов, и они пишут такие книги, что закачаешься, как, например, Борис Акунин. Стал искать публикации Кузахметова. Нет никаких книг у Максима Рафиковича, удалось найти только одну, и то статью, опубликованную в журнале «Дилетант», который редактирует Дымарский, под названием «Роковая ошибка Сталина». Да ещё на сайте Проза. ру расположены сборники рассказов Кузахметова с однотипными чудными названиями: «Одна девочка очень хотела встретиться с инопланетянами» и «Один мальчик очень хотел стать собакой». Впрочем, может быть, это какой-то другой Максим Кузахметов?

И ведь что поразительно, если бы он не ляпнул глупость про Чичикова и гадость про Пушкина и Державина, я бы продолжал принимать этого Хлестакова за историка или в крайнем случае за популяризатора русской истории типа Загоскина и Акунина, а теперь ругаю себя последними словами, как городничий в «Ревизоре»: «Эх ты, толстоносый! Сосульку, тряпку принял за важного человека!.. У, щелкопёры, либералы проклятые! чёртово семя!»

08.07.2020

Фобии маркиза де Кюстина

Вопросы, возникшие после передачи о знаменитой книге французского путешественника

После публикации «ЛГ» о программе «Всё так+» («Один мальчик очень хотел стать историком») её ведущий Виталий Дымарский перестал называть «необыкновенно лёгкого в мыслях» Максима Кузахметова историком[5 - Вскоре после публикации в «ЛГ» статей о передаче, главред «Эха» её закрыл.]. Похоже, наша критика, что называется, услышана и можно было бы забыть о передаче, но уж больно важны темы её последних выпусков, посвящённых писателям николаевской эпохи, и не только русским.

«Россия в 1839 году» маркиза Астольфа де Кюстина для очень многих (от Збигнева Бжезинского до Владимира Познера) – ключ к правильному пониманию нашей страны. И действительно, она интересна, хотя читать её трудно: уж очень автор велеречив, напыщен и многословен – мало кто её читал целиком. И что же в ней задевает сейчас? Многое. Однако не то, что дочь императора России Мария Николаевна двоих из своих семерых детей в браке с герцогом Лейхтенбергским родила не от него, а от графа Строганова, о чём с удовольствием довольно долго рассказывал Кузахметов. Если он так любит пикантные подробности, то правильнее было бы рассказать об авторе книги, о том, что явилось одной из причин его тяги к путешествиям. Маркизу было неуютно в Париже, его отторг свет после громкого сексуального скандала: де Кюстина избили и ограбили сослуживцы солдата, с которым он договорился об интимном свидании в «чреве Парижа» – тогда французский бомонд был далёк от нынешней толерантности.

Конечно, в книге маркиза нет ничего о шалостях русских принцесс, у него – сугубо серьёзные размышления о нашей великой (всё же он видел русские войска, взявшие Париж в 1814 году) стране и её талантливом и красивом народе (особенно маркиз восхищался русскими мужчинами). Однако претензии его фундаментальны, хоть и не столь радикальны, как у некоторых русских аристократов, подробно цитированных им в книге.

Исходный грех России, на взгляд маркиза и его последователей, в схизме, выборе русскими не истинной христианской веры, то есть католичества, а византийской, православия, что навсегда противопоставило её цивилизованному миру. Другая беда – рабство: это касается не только крепостных крестьян – рабской покорностью деспоту пронизано всё общество, и русским очень нравится быть рабами. Монгольское иго не только оставило огромный холопский след в народе, но и отбросило Россию на века от прогресса. И как бы ни старались русские тираны, от Петра до Николая I, Россия обречена плестись в хвосте, заимствуя и копируя европейские образцы в искусстве, науке – во всём.

В отличие от русских западников, например, Петра Чаадаева, де Кюстин не считал, что у нашей страны нет исторического будущего, он как раз этого будущего очень боялся и потому подспудно хотел остановить Россию, и в этом смысле он истинный русофоб. В отношении финнов, например, у него фобий не было, он писал о них, как шовинист, с великодержавным презрением: «Финны… по сей день остаются… полными дикарями… Нация эта безлика; физиономии плоские, черты бесформенные… уродливые и грязные люди…» Этот пассаж особенно возмутил русских критиков де Кюстина Ксению Мяло и Вадима Кожинова.

В передаче говорилось, что книга очень современна, потому что в России по существу ничего не изменилось. А может быть, хорошо, что основополагающие ценности в России остались неизменны? А какие перемены в цивилизованном мире? Что осталось от католицизма в той же Франции и как там обходятся с христианскими ценностями сейчас? Тема рабства звучит тоже гораздо актуальнее не в России, а в так называемом цивилизованном мире (и в той же Франции, когда-то колониальной державе), где целуют башмаки потомкам рабов и передают католические храмы мусульманским общинам.

Относительно вечного русского подражательства. Разумеется, хорошее заимствовать надо, но не с такой безоглядностью, над которой смеялся до де Кюстина Грибоедов. Да, многие у нас по-прежнему заискивают и копируют (в шоу «Голос» дети перепевают западные шлягеры, притом что прекрасны и разнообразны песни народов России), страстно хотят понравиться западному миру (многие фильмы как будто специально снимают для зарубежных фестивалей), хотя с середины ХIХ века, не говоря о советском времени, Россия создала настолько оригинальные, великие произведения искусства и совершила такие открытия в науке, что подражали уже нашим первооткрывателям. Пушкина, кстати, де Кюстин высокомерно отнёс к подражателям, а во время четырёхмесячного пребывания в России ему наверняка собеседники говорили о Гоголе, Глинке, может быть, даже о Лобачевском и других гениях, но он о них не рассказал в своей книге.