Острова блаженных

Тот чудесный сон ненадолго все изменил. Леша шел за родителями, которые то и дело пытались затянуть какую-то русскую народную песню про коня и мороз. Делали они это, к их чести, небезосновательно: вся округа тонула в снегу, холод стоял такой, что зуб на зуб не попадал. В любой другой день мальчик извелся бы от горечи, негодования и безнадеги – разве может ребенок донести до родителей, что не все идеи, которые приходят им в голову, – хорошие? Но сегодня, под впечатлением от чудесного сна, Леша был умиротворен. Он шел по ослепительно белому скрипучему снегу и думал о Вечной Женственности, ни на миг не сомневаясь, что однажды встретиться с ней. Он время от времени поглядывал на свою маму, пытаясь найти в ней возвышенные черты. Но за блестящими глазами, разрумянившимися щеками, за паром изо рта их было не разглядеть. Леша не сомневался, что зерно Женственности когда-то была и в ней, просто ему не удалось прорасти.

Вскоре этот сон превратил жизнь мальчика в кошмар. В каждой девочке, девушке, женщине он пытался увидеть ту самую Вечную Женственность, и в каждой против своей воли разочаровывался. Ему очень нравились несколько девочек в школе, и он подозревал, что кто-то из них точно и есть Та Самая. Но одна из них нелепо повисла на канате; у другой оказались слишком массивные кисти; у третьей отвратительно облупился оранжевый лак; четвертая достала из носа огромную козявку, когда думала, что никто на нее не смотрит. Так рассыпались мечты о Деве Радужных Ворот.

За воодушевлением пришло отчаяние, за ним – равнодушие, а потом все потонуло в серых водах повседневности. А теперь небо над ними вдруг расчертила радуга надежды.

Как тогда, увидев сон, Леша охладел к тяготам повседневности, так и сейчас, влюбившись в Таню, он позабыл обо всем. Таня была удивительной: она ничем не разочаровывала его, такого требовательного против воли. Каждый раз, когда он шел ей навстречу, за его спиной как будто раскрывались широкие тяжелые крылья, сам он будто вырастал до размеров исполина и своими ботинками придавал земному шару ускорение.

В тот день, когда Леша получил «двойку», на вечер у него была назначена встреча с Таней. Он не мог дождаться звонка с последнего урока (биологии), и когда тот наконец немелодично протрещал, мальчик смахнул свои учебник, тетрадь, дневник с двойкой и пенал в портфель, быстро на бегу застегнул его и выбежал в коридор. Про себя мальчик радовался тому, что Тани сегодня не было: тем быстрее он сможет с ней увидеться.

Она осталась дома, сославшись на плохое самочувствие, чтобы спрятаться от блицопроса по алгебре, за который Леша схлопотал свои два балла. Если бы она пришла в школу, ей бы все равно потом понадобилось домой: приготовить папе ужин, помочь маме с уборкой, переодеться или сделать уроки, и только после одного из этих дел – или всех вместе взятых – она могла выбраться из дома, чтобы погулять с ним. Сейчас у нее нет этих козырей в рукаве. Он напишет ей смс, и она волей-неволей выйдет к остановке автобуса около своего дома, где они обычно встречались, в назначенное им время. И чем скорее он доберется домой, чтобы обновить карманные расходы (родители выдавали ему деньги по запросу), тем скорее он увидится с Таней.