Образ зверя

Нахлынули воспоминания. Ася села на землю, хлопнула себя по протезу, наконец дала волю чувствам. Излила весь накопившийся страх, обиду, огорчение. Всю свою поломанную жизнь вложила в эти тихие, почти беззвучные слезы.

Иса пожал плечами, безучастно отошел в сторону, сел на корточки и принялся чертить на земле серпом полосы.

– Знаешь, что я понял однажды? – Иса поднял серп, как будто поставил знак вопроса в конце предложения. – Когда наш мир поломался, это были не просто временные трудности. Это был конец. Крах цивилизации. Все предыдущее вокруг морали крутилось. А потом не стало морали. И это было своего рода освобождение. Люди перестали лицемерить. Поубивали друг друга, ограбили. Настроили свои маленькие королевства…. Вот я и болтаюсь между ними, этим помогаю, тем. И у всех одну плату беру: людьми. Собираю недовольных, отвожу на северо-восток. Там живут свободные люди. Растят мораль. У меня, как видишь, тоже нет морали, потому что времена сейчас такие, мораль только мешает. А если дать новому поколению вырасти спокойно, может, мораль и появится. А вместе с ней цивилизация – лучше прежней.

– Трудно в это поверить, – прошептала Ася сквозь налипшие волосы.

– Не хочешь – не верь, – пожал плечами Иса. – Все равно идти придется.

– А если я откажусь?

– Не откажешься, – Иса ткнул острием серпа в палец, выдавил кровь, подошел к Асе и сделал два быстрых движения, намалевав что-то у нее на лбу. По ощущениям, круг – справа налево, сверху вниз.

Ася напряглась. Стерпеть или ударить? Вспомнила, как упали солдаты с перерезанными глотками. Вспомнила о ребенке в животе, прощальном Димином подарке. Очень захотелось жить – ради него. Посмотреть, кто родится – мальчик или девочка, на кого будет похож. Вдруг Иса говорит правду? Может, где-то там, на северо-востоке, и правда есть эта земля обетованная? Должна же быть где-то надежда?

Иса нетерпеливо кивнул, улыбнулся жутко сквозь серп. Поманил за собой, и Ася встала, пошла – к деревьям, к лесу. Как будто он пометил ее и она стала его собственностью. А она просто хотела жить – не ради себя, ради ребенка.