Одинокая женщина не желает знакомиться

Вернулась в прихожую, где у нее в относительном порядке хранилась обувь. Ботинки, туфли и сапоги стояли дружным строем у стены и напоминали обувь стыдливо вжавшихся в стену невидимок. Она выбрала ботинки с самой толстой подошвой, с неудовольствием оценила их тяжесть, надела и потопала на балкон, по пути захватив прорезиненный коврик для ног и стул с кухни.

Коврик она без труда перебросила к соседям и с некоторым удовлетворением услышала, как осколки стекла звякнули под его тяжестью. Потом поставила стул у открытого окна и решительно забралась на него. Стул скрипнул. Надя наклонилась и посмотрела в окно. Лучше бы она этого не делала. С высоты шестого этажа только что выброшенные вещи казались крошечными: кукольные вещички, не по размеру даже детям. Надя ощутила слабость в ногах. Она представила себя там, внизу, мертвой, такой же выброшенной вещью, как остальные. Ей рисовалась картина благообразной смерти: изящная поза, волосы хорошо лежат, о трагедии говорит только кокетливая струйка крови из носа. Только ничего красивого в смерти нет. Разбитое тело будет выглядеть как сломанная кукла, брошенная наигравшимся ребенком и застывшая в самой нелепой позе.

Надя сделала шаг. Массивный ботинок опустился на раму. Маленький шаг для Надежды, огромный прыжок для… никого? Надя ухватилась обеими руками за верхнюю часть рамы и, сгорбившись, медленно-медленно повернулась. Теперь ее спина и то, что ниже, застыли над семиэтажной бездной. Все, что оставалось сделать, – шагнуть вправо и спуститься к соседям. Невидимая собака и сочувствующие ей продолжали надрываться и мешали концентрации. Надя с испугом и раздражением подумала: не прервать ли эту дурацкую спасательную операцию, пока не поздно? Но было поздно: она уже шатнулась вправо, нога нетвердо опустилась на соседское окно. Надя судорожно вцепилась в раму обеими руками и перебросила вторую ногу. Что-то подобное она видела в фильме «Матрица». Там Нео спасался от злых агентов похожим способом, только мобильный по пути выронил. Она же в страхе могла выронить только сегодняшний завтрак.

Надя сама не поняла, как это у нее получилось. Она неуклюже села на раму и поставила ноги на коврик, прикрывавший осколки. Она смогла! За стеклянной дверью балкона бесновалась соседская собака. Надя смотрела на нее и чувствовала, что не может вдохнуть, так она перепугалась за эти несколько секунд. Сердце колотилось в груди, вот-вот выскочит. Надя попыталась сказать что-то утешительное собаке через стекло, но с трудом выдавила из себя что-то вроде жалобного писка. Собака за дверью дрожала от возбуждения и переминалась на задних лапах, передними царапая балконную дверь. Это походило на экзотический танец, который уместнее смотрелся бы под южным небом на берегу ласкового моря. Надя хорошо знала соседскую собаку: дружелюбного белого лабрадора по кличке Ричи, которого заботливые хозяева чересчур раскормили. С того момента, как владельцы собаки исчезли, прошло не так уж много времени, но Наде показалось, что пес уже несколько уменьшился в талии. Еще она с досадой заметила темные пятна на боках и животе зверя: видимо, он нагадил и извалялся в собственных какашках.

Надя аккуратно встала, бегло оглядела соседский балкон и с завистью отметила царивший там порядок. Находили же люди время, чтобы прибраться! Им что, заняться нечем было? Правда, Надя привнесла на чужую территорию чуточку своего фирменного стиля: теперь на балконе полным-полно битого стекла. Надя осмотрела себя: не поранилась ли? Все на удивление в порядке, ни царапины.

И тут Надю будто ударило громом. Какая же она тупица! Как она откроет дверь? Ей бы нужно разбить стекло и повернуть ручку, а у нее ни инструментов, ни палки, ничего! Как ей выжить в новом мире, если у нее не хватает мозгов подумать на два шага вперед? От бессилия захотелось плакать. Надя прошлась по чужому балкону в надежде найти что-то увесистое, но насколько ее собственный балкон был захламлен, настолько этот был пуст и стерилен. Что делать? Разбить стекло кулаком? Лезть обратно за каким-нибудь инструментом?

В отчаянии Надя толкнула дверь, за которой бесновался Ричи. Надя ни на что не рассчитывала, но дверь скрипнула и подалась вперед. Изумленный Ричи отпрыгнул назад на задних лапах и в замешательстве опустился на четвереньки. Надя, не веря в свой успех, открыла дверь шире, и большой пес с громким лаем прыгнул на нее. Надя едва устояла на ногах: пес не уступал ей по габаритам. Пес выл, скулил, лаял, стонал, царапался и клацал зубами. Надя как могла аккуратно отстранила его и протиснулась в квартиру. Квартира представляла собой довольно жалкое зрелище. Пес, оставшийся в одиночестве, затосковал и гасил свою печаль во всем, до чего мог дотянуться. И если балкон оказался вне зоны поражения, то все остальное помещение было искусано, изгрызено, разорвано в клочья. Надя подумала, что так квартира могла выглядеть после студенческой вечеринки: повсюду клочки туалетной бумаги, одежда на полу в беспорядке, подушки распотрошены, пух и перья лежат на поверхностях. И запах просто ужасный. Воздух с открытого балкона чуть улучшил ситуацию, но воняло невообразимо. Надя поспешила на кухню, чтобы накормить зверя, лавируя между кучками кала, которые зверь оставил тут и там. Оказалось, что зверь умеет неплохо заботиться о себе сам: посреди кухни лежал большой пакет с кормом, из его раненного бока во все стороны разлетелись коричневые кругляши. Миска с водой пустовала. Надя решила помочь хотя бы этим: у мойки стояла наполовину пустая (или полная?) пятилитровая бутыль с водой. Пес мешал: он примчался за Надей на кухню, одновременно пытался съесть корм с пола, укусить Надю и кружиться волчком на месте. Надя наполнила миску водой, и пес в несколько хлебков ее осушил. Еще миска – с тем же результатом. И еще. Надя опустилась на стул: а что делать теперь? У нее что, появилась собака? Но у нее никогда не было собак, и она не знает, что с ними делать. Напившись, пес чуть успокоился, и Надя смогла его как следует разглядеть. Пес был довольно симпатичный, с доброй мордой и большими искренними глазами. Надя и раньше видела его, но никогда не смотрела на него как на самостоятельное существо. Для нее он был предметом, дополнением к хозяевам, как сумка, к примеру, или кошелек. А теперь Надя попыталась посмотреть на него как на нечто свое. Есть ли у нее в сердце место для этого зверя? Надя почесала приятную собачью морду, пес завилял хвостом, заурчал, и Надя поняла: ей это не надо. Когда-то она хотела собаку, но когда-то – это не сейчас. Сейчас все изменилось. Завести питомца в ситуации общей несвободы животных означало просто поступить так, как поступают все. Вместе с исчезновением людей сама идея несвободы улетучилась. И делать собаку несвободной по своему капризу значило оставаться человеком в самом плохом его проявлении. Больше нет ни рабов, ни господ, так что перед собакой просто нужно открыть дверь, а дальше уже пусть она сама решает, как быть. И в этом они с Надей будут равны. Или Надя думает об этом, потому что ищет причину, благовидный предлог, под которым она разрешит себе не брать лишнюю ответственность?

Надя задумчиво встала и вышла в комнату. Какими же маленькими квартиры кажутся без людей! Трудно представить, что здесь жило целое семейство. Неужели они стремились сюда каждый вечер? И что, им было уютно здесь? Надя смотрела на этот чужой дом, испорченный перепуганной собакой, и чувствовала тоску. Как будто чужая жизнь – это фотография, и ее взяли и разорвали. Такое чувство испытываешь, когда видишь старые фотоальбомы, из которых на тебя смотрят давно ушедшие люди. Эти изображения на бумаге – все, что от них осталось. Они существуют, потому что есть глаза, которые могут на них смотреть. Теперь все – такой фотоальбом. Когда Надя не смотрит в него, всего этого просто не существует.

Надю настигло настойчивое желание выпить. Она поискала, нет ли чего у соседей, но те либо не пили, либо выпивка у них не задерживалась. Тогда она вышла в соседскую прихожую, без труда отперла дверь и вышла в коридор. Пес пулей выскочил за ней. Надя позвала его по имени, но пса уже было не остановить. Он припустил к лестнице. Надя поспешила за ним, но пес был проворнее. Надя вышла на лестничную площадку и сразу не смогла определить, куда побежало животное: вверх или вниз. Она слышала только топот и стук когтей. Поглядела в пролет: непонятно. Пес как будто услышал ее мысли и поспешил на волю. Надя ощутила легкое раздражение: бросить намеревалась она, а бросили ее. Она пошла вниз по лестнице, предположив, что пес побежит по привычному маршруту, по какому обычно гулял с хозяевами. Очевидно, что его водили на улицу, то есть вниз по лестнице, а не вверх, на чердак. Надя дошла до первого этажа, но Ричи нигде не было. Неужели стервец все-таки побежал наверх?

Надя открыла входную дверь в подъезд и подперла ее кирпичом. Кирпич всегда лежал рядом с дверью – на случай, если кто будет въезжать или съезжать, или если кто-то закажет себе крупногабаритную технику, мебель, что-то еще. Теперь пес сможет выйти из дома когда захочет. Он свободен. Наверное, он не так рад своей свободе, как ей рада Надя, но это все равно лучше, чем сгинуть в четырех стенах, как это непременно случится с тысячами других питомцев по всей стране Никогде.

Надя вызвала лифт. Она вспомнила свои недавние страхи, связанные с мужем. Лифт по-прежнему был пуст, да и она уже ничего не опасалась. Дверь в свою квартиру она предусмотрительно не закрыла – хоть что-то она сделала по уму. Дома ее ждало холодное вино – и отличный повод, чтобы утопить его в выпивке. Надя только что отказалась от ответственности. Ей было не по себе. Наверное, герой какого-то романа приручил бы зверя и зажил бы с ним долго и счастливо, но Надя – не герой. Она просто женщина. Последняя женщина на Земле.

Да и жизнь – не роман.

11010001 10000010 11010001 10000000 11010000 10111000 100000 11010000 10110111 11010000 10110010 11010000 10110101 11010000 10110111 11010000 10110100 11010000 10111110 11010001 10000111 11010000 10111010 11010000 10111000

У Нади завязались первые серьезные романтические отношения, когда она училась в десятом классе. Как сказать серьезные… То, что подростки называют «встречаться». Это грань платонической любви, когда о любви плотской мечтается, но с детством расставаться страшно. Дети всегда хотят казаться взрослыми, но никогда до конца не понимают, каково это – быть взрослыми. А когда становятся взрослыми, остаются детьми и ведут себя как дети, потому что миф о взрослости придумали ребята постарше, чтобы утвердить свою власть над ребятами помладше.

Надины представления о любви были наполовину книжные, наполовину сериальные. Первое проявлялось в многословной куртуазной переписке по смс, второе – в целых поцелуйных сессиях по несколько часов в подъезде. Из будущего взрослая Надя смотрела на свою влюбленность, вообще на все свои любови, со смесью стыда и какой-то веселой грусти. Что может быть более нелепым, чем два подростка, прилипшие друг к другу среди сигаретных бычков на обшарпанной лестничной клетке, пропахшей влажной тряпкой? Есть ли что-то глупее мини-юбки в морозный зимний день? Бывают ли слова банальнее, чем те, что шепчут друг другу влюбленные дети? Да и влюблены ли они? Просто им нравятся их новые образы: я люблю себя, влюбленную в тебя. А тогда это казалось таким важным, таким серьезным, таким настоящим. Это было навсегда. Сама прошедшая форма «было» рядом с наречием «навсегда» говорит о ценности последнего. Нет ничего более хрупкого, чем «навсегда». Никогда – вещь более прочная, особенно в мире, где нет людей.

Надя забыла, как его звали. Она вообще многое забывала в последнее время. Возможно, дело в выпивке, но, скорее всего, в том, что имя – вещь сугубо личная. Недаром в древности люди скрывали свои имена, чтобы злой дух не подчинил их своей воле. Если назвать предмет, он становится личным, у него возникает связь с тем, кто его назвал. То же и с людьми – обращение по имени способствует образованию особой связи. Когда мир преобразился, исторгнув из себя всех, кроме Нади, имена потеряли значение. Какая разница, сколько Петров, Питеров и Педро потеряли свои места под солнцем? Есть только она, Надя, и они, исчезнувшие. У них могут быть любые имена, сути это не меняет. Их больше нет. Как и прошлого. Как и каждой секунды в прошлом. Как и парнишки, который вырос в мужчину и исчез вместе со всеми, а Надя забыла его имя. Их имена. Нет людей, нет цивилизации, нет имен. В этом контексте ее имя звучит как злая ирония. Надежда, которой на самом деле нет.

Мысли о первом парне возникли у Нади из-за спасенной (спасенной ли?) собаки. У нее был выбор: привязаться или оборвать связь. В обоих случаях она выбрала одиночество. Тогда, много лет назад, прямо перед школьными каникулами, и сейчас, отказавшись от попытки взять к себе соседского пса. «Нам нужно расстаться», – говорит в прошлом Надя-подросток. Происходит это в том самом парке, в котором Надя встретилась с читателем в самом начале истории. «Ты чего? Что случилось?» – удивляется парень. Лицо вытягивается и сильнее напоминает лошадиную морду. «Ничего, – говорит Надя. – Я хочу остаться одна».

Она больше не видела смысла в этих отношениях, наигралась в них. Тем более, летом она ездила на дачу, а там по соседству жил интересный мальчик, чьи губы тоже интересно попробовать на вкус. У него более спортивная фигура и нет прыщей. Правда, за год, что они не виделись, все могло измениться… Ну ничего, не тот, так другой. Ну и в новом учебном году ждут новые любови, от предчувствия которых в животе уже порхают бабочки. Впереди – целая жизнь. А это «навсегда» не продлилось и года.

Что ж, будут еще.

Надя из страны Никогде смеется над собой из прошлого.

11010000 10111010 11010000 10111110 11010000 10110100 11010000 10110111 11010000 10111000 11010000 10111100 11010000 10110000 100000 11010000 10110011 11010000 10110101 11010000 10111101 11010000 10111000 11010000 10111001

Освобожденная собака не давала Наде покоя. Надя пыталась выкинуть это событие из головы, но снова и снова возвращалась к нему в своих мыслях. Она пробовала отыскать пса, но тот как сквозь землю провалился. Зачем ей это? Потому что он исчез. Потому что она не успела с ним попрощаться, потому что это еще одно многоточие вместо точки.

11010000 10111101 11010000 10110101 100000 11010000 10110111 11010000 10111011 11010000 10111110 11010001 10000011 11010000 10111111 11010000 10111110 11010001 10000010 11010001 10000000 11010000 10110101 11010000 10110001 11010000 10111011 11010001 10001111 11010000 10111001 11010001 10000010 11010000 10110101 100000 11010000 10111100 11010000 10111101 11010000 10111110 11010000 10110011 11010000 10111110 11010001 10000010 11010000 10111110 11010001 10000111 11010000 10111000 11010001 10001111 11010000 10111100 11010000 10111000

Она искала Ричи на лестнице и несколько раз обошла весь дом с первого этажа до крыши и обратно. Когда она слышала лай, она бросалась на звук, но все, что находила, – закрытую дверь в квартиру и приглушенный лай одинокой собаки, доносящийся из-за нее. Иногда собак было несколько, лай – громче и отчаяннее, но все они, все эти несчастные животные, казались нереальными, только эхом самих себя, потому что их нельзя было увидеть. Надя и не думала, что в их доме столько собак. Время шло, гвалт нарастал, к общему беспокойству присоединялись кошки, от чего собаки лаяли еще отчаяннее. Лай шел и из соседних домов. Вот каким становится город без людей: капканом, смертельной ловушкой для тех, кого они приручили. Надя видела со своего отменно прибранного балкона, как по улице встревоженно бегают собаки и шарахаются от многоголосого лая из домов. Раньше дома были для собак зонами безопасности, теперь они превратились в могилы. Люди исчезли в тот миг, когда рабочий день уже на исходе, но еще не закончен, поэтому большинство собак все еще сидели дома, дожидаясь вечерней прогулки с хозяевами. Надя своими глазами видела, как шерстяной комок метался по балкону в доме напротив, а потом стремительно выскочил в приоткрытое окно, упал на землю и больше не шевелился. У Нади сердце обливалось кровью, когда она представляла себе всех этих несчастных животных, вынужденных погибнуть из-за необъяснимого исчезновения. Как бы ни хотелось во всем обвинить людей, все-таки к такому никто приготовиться не мог.

Что же делать? Как помочь? Отыскать лом или какую-нибудь жуткую пилу и идти от квартиры к квартире, освобождая животных? Долго, глупо, вряд ли что-то из этого выйдет. И небезопасно: собаки могут напасть и покалечить. Те животные, что бродят по улицам, уже могут покалечить, поэтому надо обзавестись какой-то защитой и оружием. Всех не спасти – это факт. Надя не сумеет облететь весь мир, как Супермен, и отворить все двери и разбить все цепи. Надя отогнала малодушные мысли о том, что надо просто подождать и все решится само собой: собаки затихнут, потому что умрут от голода. Надю не столько беспокоил шум, он был не таким уж громким, и она даже к нему привыкла, хотя поначалу от него начинало пульсировать в висках, сколько ее собственная беспомощность перед сложившейся ситуацией. Возможно, все это из-за Ричи. Надо действовать. Надо что-то предпринять. По крайней мере, чем-то занять себя. И Надя вдруг поняла, как сможет договориться со своей совестью. Она отправится в ближайший собачий приют и выпустит всех животных на волю!

11010001 10000010 11010001 10000000 11010000 10111000 100000 11010000 10110111 11010000 10110010 11010000 10110101 11010000 10110111 11010000 10110100 11010000 10111110 11010001 10000111 11010000 10111010 11010000 10111000

Надя посмотрела в интернете, где рядом с ней находятся ближайшие собачьи приюты. С облегчением, за которое ей стало почти стыдно, она определила, что рядом с ней всего один приют. Как туда добраться? Надя прикинула варианты. Пешком – далеко. Машину она не водила давным-давно, получила права, да больше как-то и не было необходимости. Даже без людей езда на автомобиле не станет легче: как были дороги запружены машинами, так все и осталось. Раньше они хотя бы двигались с черепашьей скоростью, теперь же они просто встали намертво. Надя решила, что доберется до приюта на велосипеде. Удобно, компактно, экологично и полезно для здоровья. В ближайшем магазине спорттоваров она как раз видела один классный велосипед, который раньше никогда не решилась бы себе позволить.

Предчувствуя приключение, Надя начала готовиться к поездке. Первым делом она решила хорошо выспаться и запланировала выезд ранним утром на следующий день. Для крепкого сна изрядно выпила, о чем наутро сильно пожалела. Вставалось тяжело, установленный срок пришлось отодвинуть. С плохим настроением и тяжестью в желудке Надя покидала в рюкзак какую-то еду (для себя и еще на откуп диким животным, если они будут интересоваться ей в качестве обеда), пару больших ножей и молоток для возможной самообороны. Тяжелым взглядом смерила недопитую бутылку вина. Приложиться или повременить? Станет ли лучше? Два противоположных чувства боролись в Наде. Она точно знала, что если сейчас выпьет, то поездка отложится еще на день, а то и на более отдаленный срок. А тут чем дальше, тем хуже: отчаявшиеся собаки просто перегрызут друг друга, если еще не перегрызли. Надя волевым жестом спрятала бутылку в шкафчик. По привычке подумала о том, чтобы накраситься перед выходом, но отмахнулась от этого: чего ради?

До спортивного магазина пешком идти минут десять. Надя вышла из дома, порадовавшись прохладе наступившего дня. Ветер в лицо, ласковое солнце – какое же счастье быть живой!

По пути ей встретились несколько собак, но они не обратили на Надю особого внимания. Надя их подзывать не стала. До магазина добралась без происшествий. Магазин представлял собой просторное помещение на первом этаже многоэтажного дома. Надю встретила непритязательная магазинная музыка и непривычно затхлый запах, несмотря на открытые автоматические двери. Закрытию дверей мешала сумка, по-видимому, выроненная исчезнувшим покупателем в тот самый миг, когда он выходил на улицу. Здесь обычно на полную мощность работал кондиционер, особенно в такие теплые дни, какими богата была последняя неделя, поэтому в помещении всегда было очень свежо. Проработав несколько дней с открытыми дверями, кондиционеры вышли из строя, отсюда и неприятный запах резины и залежавшихся вещей. Надя пошла прямо в то отделение, где стояли велосипеды. Ее сопровождали голоса невидимых дикторов, которые перечисляли товары со скидкой. Когда люди записывали это объявление, они и не знали, что намечается тотальная распродажа со скидкой 100 % на все, только им, бедолагам, ее не застать.

Надя полюбовалась велосипедом – вот он, настоящий красавец, изящные изгибы, мощные идеально накаченные шины (будто кто-то специально постарался для Нади) – настоящий боевой конь! Наде повезло: ее новый двухколесный друг стоял в торговом зале просто так, без всяких защит и пристежек. Бери и пользуйся! Собственно, Надя так и сделала. Выталкивая велосипед на улицу, Надя пнула ногой в сторону сумку, чтобы двери за ней закрылись.

Надя давным-давно не ездила на велосипеде. Все говорят, что этот навык невозможно потерять, но Надя не верила, будто что-то нельзя забыть. Она верила в то, что забвение – главное правило Вселенной, еще более безжалостное, чем притяжение. Забвение – лаконичная конституция страны Никогде.

Но кататься на двух колесах она, действительно, не разучилась. Несколько неуверенных оборотов педалей – и она будто снова оказалась в детстве! Она быстро разогналась, ветер заиграл ее волосами… Надя жила недалеко от большой трассы, ведущей за город. И сейчас она ехала к ней, лавируя между застывшими и разбитыми вдребезги машинами. Трасса представляла собой впечатляющее зрелище: роковая секунда, выдернувшая водителей со своих мест, прошлась по дороге, как рука малыша, который устал играть в машинки, и от скуки смешал все. Впечатавшиеся друг в друга автобусы, сбившиеся в кучки машины, грузовики, завалившиеся набок, свалившиеся с платформы-перевозки иномарки – настоящая кошмарная полоса препятствий. Надя ехала по обочине, оглядываясь на внушительные последствия катастрофы. По-своему это было даже красиво. Есть в разрушении своя, особенная прелесть, поэтому дети с таким удовольствием ломают замки из песка, которые до этого так долго строили.

Надя смотрела разные фильмы-катастрофы. Обычно в них была какая-то мораль: люди разрушают то, к чему прикасаются, в конце концов они уничтожат дом, в котором живут. Но реальность обернулась тем, что людей будто бы выдворили из собственного дома, не дав собрать вещи. И их игрушки и бумажки без владельцев лишились всякого смысла. Вдруг сами люди тоже были чьими-то игрушками – кого-то, кто точно так же исчез с планеты в далеком прошлом?

Надя выехала за город. Мертвых машин стало заметно меньше. Поездка преобразилась в приятную загородную прогулку на велосипеде. Надя время от времени останавливалась и сверялась с навигатором, чтобы не пропустить нужные повороты. Ее взгляд отдыхал на зеленом: мимо мелькали чудесные родные пейзажи, будто бы сошедшие с полотен Шишкина. Все, до чего не дотянулась рука человека, радовало глаз. И плохие дороги, вечная проблема, на которую испокон веков жаловались соотечественники, отлично решалась с помощью велосипеда. Впрочем, другая проблема, дураки, тоже, в общем-то, больше не стояла.

Надя подумала, что, наверное, могла бы так провести всю жизнь. Крутить педали, подставлять лицо солнцу и ветру, вдыхать чистейший загородный воздух. Ее переполнял восторг. Ей хотелось кричать что-то есенинское, соскочить с велосипеда и босой танцевать на голой траве. Теперь вся эта красота – ее! Только ее – и ничья больше! Это солнце, эта трава, эти деревья, это голубое небо с барашками облаков! Ее! Ее! Ее! Какую же ошибку совершили люди, отгородив себя от природы. Вся прошлая суетная жизнь, здесь, в лесу, кажется сборищем ложных химер: деньги, успех, богатство, карьера… Ничто из этого не заменит глоток чистого воздуха. Повышение по службе откроет дорогу к новым стрессам, а лесная прохлада укроет в знойный день и не потребует ничего взамен. На все богатства мира не купишь журчание ручейка – ты сможешь убедить кого-то, что это твой ручей, но от этого он не станет твоим. Планета крутится и без нас – простая истина, которую мало кто понимал. Жизнь – это подарок, а все надстройки и условности, придуманные людьми, – химеры. Наверное, что-то похожее почувствовал Будда, когда коснулся рукой земли, вспомнил свои прошлые жизни и разглядел сквозь зыбкий туман обыденности сияющий путь к нирване.

В хорошем настроении – похмелье совсем выветрилось – Надя достигла собачьего приюта. Услышала она его гораздо раньше, чем увидела. Надя такого никогда не слышала: собаки галдели, как стая перепуганных птиц. Она поначалу даже и приняла новый, все усиливающийся по мере приближения к цели звук за птичий гвалт. Но вскоре она начала различать в нем отчетливый многоголосый лай. Это ее немного насторожило, но не так, чтобы испортить настроение. Казалось, ничто не сможет испортить ей настроение в этот чудесный день.

Приют выступил из-за деревьев весь и сразу, как будто дожидался ее и выскочил навстречу. Надя не очень представляла, что ее ждет. В прошлой жизни она никогда не бывала в приютах. Она увидела перед собой неказистый деревенский дом, одноэтажный, но довольно большой. Рядом с домом была внушительная огороженная территория размером со спортивную коробку. За металлической сеткой бесновалось множество собак – тут было навскидку двадцать животных или около того. Надя прислонила велосипед к дереву и аккуратно, почти крадучись, пошла к клетке. По мере приближения глаз выхватывал детали. Звери всех форм и размеров занимались кто чем: кто носился по кругу, кто бросался на клетку, кто огрызался на соседей. Зрелище производило тревожное впечатление. Проблема заключалась в том, что собаки не выглядели такими милыми и спокойными, какими Надя привыкла их видеть. Повсюду оскаленные пасти, дикие глаза вращаются на озлобленных мордах, сильные лапы царапают землю. Надя, хотя и старалась идти тихо, не могла укрыться от острого собачьего восприятия. Звери заметили ее, нестройно стихли, а потом нестройно же заворчали и бросились к ней. Некоторые просто встали у решетки, выжидая, некоторые встали на задние лапы и передними трясли отделяющую их от Нади железку. Надя, продолжая приближаться, попыталась сказать что-то успокоительное и примирительное, но никакого эффекта это не возымело. Собаки смотрели на нее выжидательно-бессмысленными взглядами, те же, кто пытался сокрушить преграду, взгляд сфокусировать не могли. Кобель внушительных размеров начал выразительно облизываться.

Поверх собачьих спин и голов Надя разглядела какие-то два странных предмета. Они выглядели как две разрозненные кучки соломы или как два кустика с какими-то воткнутыми в них красными цветочками. Надя всмотрелась и поняла, что никакие это не кустики. Посреди собачьей клетки лежали два трупа. Два маленьких зверька неопределенный породы. То, что она приняла за красные бутоны, оказалось обнаженным мясом: другие собаки потрепали и погрызли погибших товарищей. Возможно, животные умерли с голоду, схватилась за мысль Надя. А, возможно, сказала внутренняя реалистка, собаки загрызли их, потому что те меньше и беззащитнее.

Надя вспомнила, что ее отец завел аквариум, когда она была ребенком. Идея казалось просто замечательной: организовать у себя дома настоящее подводное царство! Они купили в зоомагазине большой стеклянный параллелепипед, заключавший в себя небольшую фигурку затонувшего корабля, камешки и водоросли. Там же они приобрели разных рыбок, которые показались им симпатичными: по парочке золотых и сомиков, несколько гуппи, выводок неонов и рыбу-прилипалу. Когда они наполнили аквариум водой, включили фильтр и выпустили рыбок, это был полный восторг! Вот оно – настоящее чудо, прямо у них дома! Кусочек моря, над которым они могут повелевать. И все было хорошо, пока Надя не начала замечать, что поведение рыбок далеко от идиллического. Проще говоря, рыбки постоянно преследовали друг друга, дрались и срали. Золотая рыбка преуспевали в последнем больше других. Поскольку она крупнее, то и гуано она производила гораздо более внушительное. И эта отвратительная лента болталась позади нее, как прилипшая водоросль, а другие рыбы следовали за ней и пытались отщипнуть кусочек. Когда одна гуппи вдруг забеременела, она довольно быстро от бремени разрешилась: рыбка с ужасной скоростью металась по аквариуму, разбрасывая икринки, а ее товарищи мгновенно подскакивали к ним и проглатывали. Что тут говорить – и сама счастливая мать не брезговала полакомиться детенышем, когда натыкалась на него. А иногда рыбы будто бы сговаривались и начинали всей бандой колошматить (за неимением рук или лап – кусать) того, кто меньше и слабее. Так на глазах у Нади оголтелые рыбы забили крошку-неончика. Она попыталась вмешаться, но было уже поздно – неончик перевернулся брюшком кверху.

Вдруг и собаки такие же? Что, собственно, Надя знает о собаках? Что будет, если она сейчас откроет дверь? Ни набросятся ли на нее эти четвероногие друзья человека и не разорвут ли в клочья? Может быть, самое правильное – это просто повернуться и уехать? Всех не спасти, а покалечиться самой – запросто. Надя посмотрела на сгрудившихся напротив нее собак. Все псы симпатичные – особенно ей понравился какой-то большой трехцветный мохнатый пес, название породы она забыла или не знала; вот что ей не понравилось – так это выражение его морды. Он с какой-то механической периодичностью морщил свой вытянутый нос, и морщины уродовали его. Именно эти морщины помогли Наде принять решение. Она развернулась и решительным шагом пошла к велосипеду. Это не ее дело. Рисковать незачем.