Нет покоя голове в венце

– На этот раз действительно хватит, – сказал Борис, усаживаясь на лавку рядом с женой.

Он нежно взял ее за руку и погладил. Не убрала руку. Хороший знак.

– Если Прокл в следующий раз заноет, я скажу ему, чтоб дрался сам. Хватит с меня. Медведик прыткий оказался. Но ничего, жить буду. Фрязин меня осмотрел, все в порядке.

Борис расстегнул рубаху, чтобы показать жене рану. Царапины от когтей и большой синяк не разозлили Марфу, а, наоборот, разжалобили. На глаза навернулись слезы. Она провела мягкими пальчиками по ушибленному месту.

– Какая же ты сволочь, Борис! – сказала она с теплотой в голосе. – А если бы тебя убило? Чтобы мы с детьми делали?

– Не убило же, – сказал Борис. – Меня ждет долгая жизнь. Ты же помнишь, мне ведун предсказал. Однажды меня что-то убьет, но точно не медвежья лапа.

– Не что-то, кто-то. И его зовут Прокл. Он тебя велит четвертовать забавы ради, а все остальные с радостью побегут исполнять. Ты им как в горле кость.

– Кто побежит? – поморщился Борис. – Никого не осталось. Я им показал: если что не так, хребет сломаю, как Вобле или Косому. Они все у меня в руках.

– И Шуйца тоже? Это же волк навроде Василия.

– Шуйца полезен. Он мне тоже не нравится, да, но если бы он хотел от меня избавиться, давно бы это сделал. Я смотрю за ним, он смотрит за мной, еще посмотрим, кто кого переглядит. Я-то глазастый. Да и больше всего на свете он ценит богатство, а со мной он разбогатеет, это точно. Я куплю его.

– Не стоит недооценивать человеческую жадность, – вздохнула Марфа.

– Не стоит недооценивать трусость, – в тон ей ответил Борис.

– Почему ты терпишь Прокла, никак не пойму. Не проще ли ссадить дурака с трона, и повенчать того, второго? И тем купить его расположение?

– О-о, – протянул Борис, – и с кем я о таких делах речь веду? Нет никого лучше дурака в венце. Крути им, как хочешь, и без всякого самодурства. И куда я сестру свою дену? А там, в Глухове, – Борис неопределенно ткнул пальцем, – разлюбезная Волчиха растит второго Волка нам на погибель. Эта дуреха ждет не дождется, когда Прокл преставится, чтобы со мной разобраться. Так что дай Царица нашему государю доброго здравия. Говорят, у них там в Глухове во дворе чучело с табличкой «Борис» на груди, и мальчишка это чучело лупит палкой каждый день что есть мочи. А то ты сама не знаешь.

– И почему тогда Волчок еще жив? Зная все это, ты позволяешь ему ходить по земле, расти и копить злобу? – Марфа сверкнула глазами. В такие мгновения она очень напоминала своего брата: будто жестокий палач Шкира вырядился в женскую одежду, чтоб поглумиться.

– Да я вот думаю… – тяжело начал Борис.

– А что тут думать? Голову – долой! И тому, и другому. Тут или они, или все мы. Ты о себе не думаешь, это я поняла. Тогда о нас подумай. Мы же уже говорили об этом.

Борис успел поостыть после тяжелого боя, и решение, которое он принял, казалось ему скоропалительным. А теперь, когда они всерьез заговорили об этом с женой, все это и вовсе выглядело глупостью.

– Это ты подумай, что говоришь, – сказал он с деланым раздражением. – Ты предлагаешь убить ребенка. Ребенка! Он вдвое младше Федьки. Стыдно о таком думать! И грешно, – Борис глазами указал на угол с изображениями Царицы, чтобы воззвать к Марфиной вере.

– Детство – короткая пора. Волчок очень скоро отрастит острые зубы. Заткни ему пасть, пока не поздно, – Марфа снова дотронулась до синяка на его груди. – А лучше убей обоих. Его и дурака-братца. И сам займи трон.

Борис от души рассмеялся.

– Хорош я буду! Я даже могу представить себе прозвище, каким меня наградят, прежде чем вздернут. Рабоцарь, король дураков и властитель мошенников. Я уже слышу крики на площади.

– У нордландцев получилось, почему не получится у тебя? У полынян выборный король. Выйди из тени. С Царицыной помощью, – Марфа положила руку на сердце, – станешь хорошим правителем. Ты и сейчас справляешься куда лучше, чем Волк и его родственнички до седьмого колена. Ты – тот, кто нужен всей стране. Умный, справедливый, миролюбивый государь. Это понимает любой умный человек.

Борис усмехнулся. Фантазии, конечно, но приятно такое слышать, особенно от жены.

– А я, – Марфа медленно поднялась со стула, приосанилась и уперла руки в бока, – стану царицей Гардарики.

* * *

Историки по-разному оценивают роль Марфы, жены Бориса Воробьева, в произошедших событиях. Долгое время преувеличенная общественная роль мужчины застила глаза даже самым образованным людям, и женщина в истории игнорировалась или воспринималась как некая декорация. Карамазинов однако пишет: «Борис, натура мечущаяся, неспокойная, сам никогда не искал царства, довольствуясь ролью регента, но его жена, исполненная гордыни, подтолкнула его к решительным действиям, потому что мечтала стать царицей Гардарики». Ср. Синицын: «Глуховское дело – одно из темных пятен истории. Виновен в том Борис или нет, разобраться не представляется возможным. Скорее всего, среди людей такого высокого положения всегда есть те, кто хочет им угодить. Их инициатива может завести очень далеко». Обратите внимание, о Марфе ни слова. То есть проще верить в каких-то таинственных карьеристов, чем предположить, что всему причиной обыкновенное желание женщины пожить богато.

Глава 5. Политическая конкуренция

Владимир застыл на пороге. Борис заметил какую-то тень, бродившую по лицу распорядителя, и внутренне подобрался. Что за новая напасть? Владимир чуть заметно жевал губами, и это не могло ускользнуть от цепкого Борисова взгляда.

– Я повторяю, – тихо сказал Борис, – где Шуйца? Я не давал ему никаких поручений. Я, кажется, ясно выразился. Он должен был сидеть и ждать, когда я его позову.

Борис задумал отправить страшного человека вдогонку за посольством. На свежую голову Борис поймал себя на мысли, что не доверяет полынскому шуту. Лучше перестраховаться. Он надиктовал своему писарю отчет о поездке в Гардарики, который Ягайла должен был преподнести Казимиру. Ради пущего эффекта он выбрал именно Шуйцу. Тот уже был знаком с послом благодаря рыночной авантюре, чтобы он угрозами (если не получится деньгами) заставил посла переписать донесение своей рукой.

– Шуйца уехал вчера, – сказал Владимир, отводя взгляд.

– Куда?! – Борис грохнул кулаком по столу; бумаги и чернильница подскочили.

– По государственным делам, – промямлил Владимир.

Борис запустил пятерню в бороду и покачал головой:

– Володь, ты издеваешься, что ли? Государство – это я, мать твою! Какие у него могут быть государственные дела? Что я повелю, то и есть государственное дело. Или у нас где еще отыскался государь?

Владимир робко посмотрел на начальство и сказал кротко:

– Его Марфа Васильевна к себе позвала. Они о чем-то переговорили, а потом он взял доброго коня и ускакал.

Страшная догадка мелькнула в голове Бориса. Он на мгновение закрыл глаза, набрал полную грудь воздуха, отогнал дурные мысли и попытался унять заскакавшее галопом сердце.

– Владимир, тут на столе – донесение полынского посла Ягайлы о его визите в Гардарики. Он пришел в такой восторг, что позабыл его здесь. Собери бумаги, догони его, пока он не пересек границу, и отдай ему. Он мог быть навеселе, поэтому писал нетвердо. Убедись, чтобы все переписал своей рукой. Если заартачится, скажи, что у нас в Гардарики не принято, чтоб слово дали, а потом обратно забрали. Также можешь выдать ему сто кун, но никак не больше, в качестве подарка и нашего расположения. Перед отъездом зайди к Марфе и передай, что она дура и я ее отделаю хорошенько, как только она разродится. Меня не будет несколько дней. Скажи дяде моему, Михаилу, что держава на нем, как всегда в мое отсутствие. Все понятно? Исполняй.

Не дожидаясь ответа, Борис оттолкнул застывшего в дверях Владимира и поспешно вышел.

Пока он шел по палатам, в голове теснились события неслучившегося будущего. За чем – а вернее за кем – Марфа послала Шуйцу, понятно. Но вот зачем она это сделала? Она же мать, скоро разродится третьим ребенком. Неужели все в ее семье – палачи? Неужели жизнь других для нее – ничто? Или бабье честолюбие в ней разыгралось? Царица Гардарики, ха! Да, тогда, стоя над убитым медведем, Борис представлял, что это он не зверя убил, а проклятого Волчонка. Но чем дольше он думал о своем скоропалительном решении, тем меньше оно ему нравилось. Борис был убийцей, но больше не хотел им быть. Он ненавидел Волка за то, что для него люди как деревья, руби их, пили, жги, пользуй. Борис знал, что глуховская туча вырастет, что у него много зубастых врагов, что положение его зыбко и всегда будет таким. Но он верил в себя. Хранимый высшими силами, он сломает врагам хребет, сокрушит их, сотрет в порошок, стоит только злодеям выступить против него. Он сильнее, потому что на его стороне правда. Он делает это все не для трона или венца. Всю свою жизнь он просто старался выжить, и так вышло, что удачливость высоко его вознесла. Бешеная судьба мчала его в будущее, закусив удила, и он уже не мог соскочить в дорожную пыль, отряхнуться и начать все сначала. У него жена на сносях, дети, сестра и ее придурковатый муженек-царь. Он в ответе за них. Он в ответе за всю осиротевшую страну. Борис бодрился и все же чувствовал себя старым матросом, которого тянет водоворот: его или расшибет о скалы, или он утонет.