Черный снег

Вытаскиваю гранату и отдаю Хворостинину.

– Вот что, Котов, они сейчас лесом обойдут, и всё. Подстрелят и спеленают нас, как младенцев.

– Ну, это еще бабушка надвое сказала…

– Нет, Котов, мне не уйти. В бок ранило, двигаться совсем не могу. Как сюда-то дополз – сам не понимаю. А их больше, всех мы не постреляем. Я знаю что говорю – это специальный отряд абвера, они тут давно вокруг нас ходят, ищут…

– Что?

– А ты и не знаешь?

– Ну…

– То-то… так что уходи, я их пока здесь подержу, сколько смогу.

– Куда же мне идти?

– В монастырь. Там, во дворе, маленький домик есть. Совсем старый, посыпался уже весь. Как войдешь, справа, под полом – телефон. Доску поднимешь, его и видно. Скажешь – «я пришел».

– И что? Постов там нет, что ли?

– Есть, как не быть. Только у часовых приказ – не вмешиваться. Только если кто-то знающий к телефону доберется. Тогда и им приказ будет соответствующий.

– Может быть, все-таки попробуем вместе?

Вместо ответа он поворачивается ко мне боком. Да-а-а… не ходок… вся правая сторона гимнастерки буквально пропитана кровью.

– Видел?

– Да…

– Тогда нечего тебе здесь сидеть!

Он морщится и вытаскивает из кобуры ТТ. Передергивает затвор и кладет пистолет перед собой.

– Ну… ни пуха, товарищ старший лейтенант!

– К черту!

Я уже поворачиваюсь к нему спиной, как вдруг он окликает меня.

– Котов!

– Я, товарищ старший лейтенант!

– Ты в каком звании? Хоть сейчас-то не ври, ладно?

– Подполковник. Управление В-2.

– Вот даже как? Не слышал про такое…

– Долго рассказывать.

– Да и ни к чему уже. Найдешь в монастыре майора Осадчего, скажи – он был прав.

– В чем?

– Он поймет.

Хворостинин прикладывается к пулемету и дает короткую очередь. Выскочившие было из кустов фрицы горохом сыплются в канаву. Попал он хоть в кого-нибудь? Отсюда не видно.

– Все, Котов! Уходи!

Хлопаю его по плечу и двигаю дальше по промоине. Пробежав еще метров десять, останавливаюсь. Здесь яме конец, дальше уже идет открытое пространство. Перебежать? Стремно… лучше ползком. Благо пожухшая уже трава тут еще достаточно густая.

Так… ползет-ползет-ползет… вернее, ползу. Вот уже и кустики рядом… ушел? Может, стоило все же и особиста с собою уволочь?

За моей спиною снова оживает пулемет. Дает короткую очередь и на этот раз удачно – кто-то заорал.

Под аккомпанемент выстрелов вламываюсь в кусты. Склон тут относительно пологий, и подъем дается мне достаточно легко. Может, стоит на дорогу глянуть? Из снайперки я еще могу устроить фрицам парочку неприятных ощущений. Но для этого надо залезть хотя бы на тот бугорок. Ладно, в отрыв я уже, можно сказать, ушел, так что могу и глянуть.

До бугорка всего с пару десятков метров, обзор оттуда должен быть неплохой. Заодно и дорогу просмотрю. Идти по ней я, естественно, не собираюсь, но общее представление иметь все-таки нужно.

– Стой! Руки вверх!

Опаньки… а это еще кто? Голос сзади, я никого не видел, когда подходил. Стало быть, клиент сидел и ждал, пока я пройду мимо и повернусь к нему спиной? Да, вполне вероятно.

Говорит по-русски, но это мало что значит. Если это свой, то отчего огнем не прикрыл?

Хотя… как там Хворостинин говорил? «Только у часовых приказ – не вмешиваться». В этом случае – тоже? Да ну, на фиг, не все ж там такие бараны. Да и старшего лейтенанта сегодня ждали в монастыре, так что уж часовых должны были бы предупредить. Это я для них персона непонятная, а уж его они точно не в первый раз видят. Да и какого рожна этот часовой засаду фрицевскую зевнул?

Нет.

Это не наш.

Медленно поднимаю руки.

– Оружие брось! Левой рукой!

Снимаю снайперку и осторожно опускаю ее за ремень на землю. При этом ухитряюсь бросить взгляд назад.

Вот он…

Стоит метрах в пяти позади меня, я вижу только его сапоги. Немецкие, кстати говоря.

Интересно, он тут один такой резвый, или как?

– Ремень сними!