Педагогическая антропология в зеркале философии

Не менее значима для понимания пайдейи Платона не только работа «Государство», но его позднее сочинение «Законы», хотя многие комментаторы великого философа считали, что он изменил в «Законах» прежним своим сократовским симпатиям. В самом деле, в ранних диалогах – «вечное творчество», в «Законах» – вечное повиновение законам[14 - Лосев А. Ф., Тахо-Годи А. А. Платон. Жизнеописание. – М., 1977. С. 217.]. При внимательно отношении к текстам Платона обнаруживается, что и своими «Законами» он творчески превосходил своих современников, хотя внешне ушел от бесконечных сомнений и стал утверждать необходимость устойчивости жизни общества, то есть стал консерватором. Своими «Законами» он тоже противостоял стереотипам эпохи, то есть парадоксально показывал, что творчество и консерватизм – не антиподы, если они разумны.

До сих пор в учебниках по истории философии и педагогики встречаются отрицательные оценки позднего Платона, который будто бы утверждал, что человек – это кукла в руках богов. Но в «Законах» о куклах на самом деле говорит Афинянин, причем не утверждая, а лишь предполагая: «Представим себе, что мы – живые существа – это чудесные куклы богов, сделанные ими либо для забавы, либо с какой-то серьезной целью: ведь это нам неизвестно»[15 - Платон. Протагор // Платон. Сочинения: в 3 т. – М., 1972. Т. 3. Ч. 2. С. 108.]. Кроме того, следует обратить внимание на то, что приведенное высказывание сам Платон называет мифом: «Этот миф о том, что мы куклы, способствовал бы сохранению добродетели; как-то яснее стало бы выражение «быть сильнее или слабее самого себя». Таким образом порок и добродетель будут у нас яснее разграничены»[16 - Платон. Протагор // Платон. Сочинения: в 3 т. – М., 1972. Т. 3. Ч. 2. C. 109.].

Платон, таким образом, и в «Законах» не изменяет идеалам Сократа, по-прежнему размышляет о задачах воспитания мудро и дальновидно. И все его диалоги значимы для педагогической антропологии. Верно заметил русский философ начала XX века B. Ф. Эрн: «Мы должны обозреть творения Платона в поисках основной записи его духовного опыта»[17 - Эрн В. Ф. Верховное постижение Платона // Эрн В. Ф. Сочинения. – М., 1991. С. 473].

В ранних работах Платон считал, что Идея и реальная жизнь несопоставимы, потому философ не должен заниматься общественными делами. Позднее он пытался приблизить мир идей к их земной реализации: в видимом мире есть восприимчивость к идеальному – к добру, истине, земное стремление возвыситься к божественному Платон называл любовью. Любовь – это стремление смертного и конечного приблизиться к бессмертному, бесконечному, это стремление к красоте, к идеальному, это Эрос в его возвышенных формах. «Эрос – не бог, но нечто божественное, посредник между вечною и смертною природой, могучий демон, связывающий небо и землю… Высшее явление Эроса в душах добродетельных и истинно философских побуждает их к рождению, но не в смертном «бывании», а в красоте и бессмертии»[18 - Соловьев В. С. Платон // Собрание сочинений. – СПб., 1907. Т. IX. С. 216.], а это возможно только в творчестве.

Платон всегда был близок русской культуре, и о нем у нас писали несравнимо больше, чем об Аристотеле. Платон своей поэтичностью, стремлением к идеальному приближал культуру к новому историческому этапу развития в лоне христианской религии. Он даже по-своему писал о внутреннем и внешнем человеке, предвосхищая учения патристики.

1.2. Этический антропологизм софистов

Софистика, будучи продуктом демократической ситуации, сложившейся в Древней Греции, явилась результатом вовлечения политико-правовой проблематики в сферу философской рефлексии. Подъем софистики приходится на V в. до н. э., период расцвета рабовладельческой демократии в Афинах. Софистами называли странствующих, платных учителей мудрости, которые (порой за совершенно умеренную плату) брали на себя ответственность по подготовке юношей к занятию политической деятельностью. В центре внимания софистов находятся политико-правовые вопросы. Но также обратим внимание на то, что понятием «sophistes» в древнегреческой традиции именовали тех, кто достиг совершенства в какой-нибудь области. Но со временем значение этого слова обесценивается и даже становится бранным, софистика понимается как подражание мудрости, искусство мудрости, а следовательно, искушение.

Не смотря на разнообразие тех проблем, которые поднимали софисты, все же объединяет их осознание принадлежности к общей профессии – быть «платными учителями мудрости». Мудрость в данном контексте означает знание, опытность, смекалку в конкретном деле. Каким вещам учили софисты? – Весьма разнообразным… Будучи очень пестрой по интересам и располагаемым знаниям публикой, они были знатоками политики, закона, права, натурфилософии, астрономии, медицины, дипломатии, поэзии, риторики, грамматики, генеалогии, моральных правил, эристики и т. п.

Выдающийся российский антиковед А. Ф. Лосев отмечает то обстоятельство, что данный исторический период характеризуется растущим индивидуализмом и анархизмом, вызванным становлением демократии, пришедшей на смену аристократическому способу правления. Уравнивание прав свободных граждан постепенно приводило к атомизации общественной жизни со всеми вытекающими последствиями. Греческую софистику он очень удачно определяет как «греческое Просвещение», поясняя при этом, что «если вся досократическая философия есть греческое Возрождение (понимая древнюю мифологию как греческую архаику и Средневековье) с переходом в антитезу рационализма и эмпиризма (антитеза элеатства и гераклитизма), то софисты – это типичнейшие просветители, т. е. скептики, рационалисты, индивидуалисты и анархисты»[19 - Лосев А. Ф. История античной эстетики. Софисты, Сократ, Платон. – М., 1969. С. 13.].

Для софистов существенным был поиск учеников, приводивший к многочисленным странствиям, т. к. их материальный и жизненный успех во многом зависел от тех гонораров, которые они получали за обучение. Софисты придерживались представления о том, что добродетель человеку не дается от рождения и не зависит от благородства крови, но основывается только на знании. Распространение знания было для них профессиональным делом, требующим платы. Софисты действительно были первыми просветителями, открыв доступ к «высшему образованию» для широких слоев населения (в то время как прежде подобное образование было доступно лишь для аристократии).

Деятельность софистов была нацелена на поиск знания, которое было бы не врожденным от природы или богооткровенным, а приобретенным в процессе человеческого воспитания и обучения. Их основной род деятельности заключался в педагогике, которую они профессионализировали и внутренне структурировали. Следствием этому было использование искусственных приемов преподавания. Преподавательской задачей было функциональное упражнение в общении, погружение в стихию языка и создание напряженности человеческого общения. В этой словесной игре софисты действительно достигли высокого искусства. Но расплатой за такую игру стал отрыв слова от бытия и мышления, что естественно привело к релятивизации этики, формализации знания и утрате его сути, возникновению логических и лингвистических ловушек в виде софизмов и парадоксов.

Подобные дискурсивные практики нередко перерождались в словесную тяжбу, риторические упражнения, пространные обоснования, часто затемняющие существо дела и отвлекающие слушателей так, что большинство из них, увлекшись риторикой, забывало о сути вопроса. Злоупотребление словом подогревалось уверенностью в том, что с помощью языка, искусной речи и риторических приемов можно убедить толпу и одержать победу над противниками. Можно сказать, что деятельность софистов способствовала секуляризации древнегреческой религии: наряду с посвящением в языческие мистерии появилась возможность массового «светского» образования. Но нужно иметь в виду то обстоятельство, что сочинения софистов не сохранились, поэтому их взгляды можно реконструировать с учетом поправок по текстам полемизировавших с ними Платона, Аристотеля и авторов жизнеописаний (Диоген Лаэртский, Секст Эмпирик и др.).

Характеристику софистической традиции начинают, как правило, с учения Протагора. Он был родом из Абдер и поэтому, вероятно, близко изучил философию атомистов. Онтологический плюрализм его земляка Демокрита, представление о человеке как микрокосме, равно как и концепция различения знания и мнения, восходящая к Пармениду и Гераклиту, повлияли на характер мысли Протагора. Пребывая в Афинах, он был близок реформаторскому кругу Перикла, разрабатывая по его заказу демократическое законодательство для новых греческих колоний, параллельно занимаясь своим основным ремеслом – обучением «мудрости» и писанием книг, от которых сохранились небольшие фрагменты. Но в конце жизни Протагора изгнали из Афин, обвинив в атеизме за утверждение непознаваемости богов, причем его книги («О богах», «Об истине» и др.) были собраны у населения и уничтожены.

Протагор выдвигает принцип: «Человек есть мера всех вещей, существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют» (Секст Эмпирик, «Против математиков», VII, 60). Помимо человека нет абсолютного критерия, хотя и сам человек ненадежен в этом качестве. Следовательно, если все мнения истинны, значит, общей истины не существует? – Вероятно, Протагор полемизировал с элеатами, возражая против отрицания чувственного свидетельства. В противовес им он и выдвинул, по всей видимости, столь рискованное положение в качестве принципа. Но в умолчании остался вопрос: что является сущностью человека, позволяющей быть мерой всех вещей? Более глубоко данная ситуация была впоследствии осознана Сократом. Протагор работал над установлением правил и норм языка, стремясь внести порядок в языковую стихию своего времени. Как участник законотворческой деятельности полиса он пытался провести реформу и кодификацию и в этой сфере, разрабатывая основы грамматики и вводя определенные лингвистические классификации (различение времен глаголов, выделение типов предложений, характеристика диалога как особой формы сообщения и т. п.), используя в качестве примеров тексты Гомера.

Философско-гносеологический релятивизм Протагора давал повод к возникновению религиозного релятивизма. Из его книги «О богах» сохранилось широко известное положение: «О богах я не могу знать ни того, что они существуют, ни того, что их нет, ни того, каковы они по виду. Ибо многое препятствует знать (это): и неясность вопроса и краткость человеческой жизни» (Диоген, IX, 51). По дошедшим свидетельствам ясно, что он отнюдь не покушался на ниспровержение богов традиционной ему религии, но считал их непознаваемыми в чувственном и интеллектуальном отношении. Хотя человек и является мерой всех вещей, но природные его пределы не дают возможности измерить божественную причину происхождения вещей.

Софистов можно квалифицировать как проводников «высшего» образования, предполагающего прежде всего развитие умения универсально мыслить и выражать это в слове. В представлении софистов философия призвана служить средством развития рассудочности, научая желающих способам доказательства и убеждения, освобождая тем самым от предрассудков мифологического миропонимания.

Софистическую систему аргументации развил в направлении нигилизма и агностицизма еще одни представитель этого движения – Горгий из Леонтин. Софистика Горгия начинается с констатации уязвимости элейского онтологического различения знания и мнения, он утверждает, что любое мнение ложно. Свою позицию он представил в работе «О природе, или О не-сущем», само название которой было провокационным по отношению к соответствующему жанру натурфилософских трактатов. Если Парменид или Мелисс в своих сочинениях «О природе» выдвигают тезис «бытие есть», то Горгий начинает с прямо противоположного. В структуре его концепции содержатся три последовательных пункта: 1) бытия нет; 2) если бытие и есть, то оно немыслимо; 3) если оно мыслимо, то это невыразимо. Данная негативная установка, сформулированная достаточно четко и развернуто, стала впоследствии основой скептицизма как такового. Отрыв слова от мышления, а мышления от бытия приводит к тому, что и язык, и мысль понимаются как нейтральные и самостоятельные сферы.

Столь негативная точка зрения открывает возможность изучения языка как спонтанно-творческого процесса. На этой зыбкой основе Горгий пытается воздвигнуть начала новой науки, риторики, понимаемой как искусство научения человека убеждающей речи. Риторическая функция языка, действительно, относительно автономна от других функций. Творческие возможности риторики коренятся в поэзии и еще дальше – в мифе. Но если происходит отрыв языка от этой питающей почвы, то он может выродиться в пустое искусство вербальной манипуляции толпы. Умение риторически оформлять публичную речь было достаточно популярно в Древней Греции, а обучение ему пользовалось большим спросом и было актуальным делом в кругах, ориентированных на социальный успех.

Горгий изучал и преподавал систему риторических фигур, усиливающих выразительность и экспрессивность речи, а также создавал основы классификации тропов (гипербол, метафор и пр.), т. е. оборотов речи в переносном смысле. Сам он блестяще использовал эти приемы в своих насыщенных экспромтами речах, получивших название «горгианских», напоминающих утонченную и остроумную игру.

Давая общую оценку софистике следует охарактеризовать ее как важный этап развития античной философии и культуры. Утрируя недостатки предыдущих учений и разрушая старое, софисты предоставили возможность возникновению нового. Их деятельность не является только деструктивной. Софистический дискурс – это опыт совершенствования и оттачивания рассудочной мысли, а также создание предпосылок философии языка. Софисты пытались систематизировать и типологизировать логические формы умозаключений и суждений, разрабатывали грамматические структуры языка, необходимые для более продуктивного преподавания. Особое внимание они уделяли творческому потенциалу слова, в частности, таким явлениям, как полисемия и синонимика. Без упорядочивания языка невозможно было ожидать порядка в общественно-политической жизни. Важным достижением софистов было признание эвристической роли диалога в образовании и жизни человека. На этой основе развивалась эристика (наука о правилах ведения спора) и риторика (искусство красноречия), имеющие важное значение для изучения возможностей человеческого общения.

Конечно, некоторые софисты злоупотребляли своими познаниями и умениями, изобретая или обнаруживая парадоксальные ситуации в языке и мышлении, и выводя ими из равновесия неискушенных людей. Но через этот опыт искушения ума необходимо было пройти. Плод софистической лукавой выдумки – софизм, был внешним негативным поводом для развития логики. Сократ и Платон детально изучили положительные и отрицательные стороны софистического дискурса, выдвигая свои контраргументы против релятивистских и нигилистических выводов (Платон посвятил анализу учений софистов несколько своих важных диалогов: «Протагор», «Горгий», «Евтидем», «Софист» и др.). Позднее Аристотель, имея в своем распоряжении более совершенные логические средства, разработал методологию распознавания и нейтрализации софизмов в трактате «О софистических опровержениях».

В софистике философия получает прикладное значение в качестве воспитательного и образовательного средства. Формируя и укрепляя субъективную рассудочность, «странствующие учителя мудрости» своей деятельностью способствовали освобождению философского сознания от мифологического миропонимания, эмансипируя человеческую личность до тех пределов, которые были возможны в данную эпоху. В качестве заключительного вывода приведем яркое и содержательно емкое высказывания немецкого историка античной философии и культуры Теодора Гомперца: «Злосчастие, постигшее софистов, было то, что они умерли. Странствующие учителя не основали школы. Не было толпы верных учеников, которые могли бы сберечь их писания и сохранить их память. Уже через два столетия от их литературных произведений сохранились лишь жалкие остатки; а из последних до нас дошли только немногочисленные отрывки; бесстрастных свидетельств их деятельности у нас совершенно нет»[20 - Гомперц Т. Греческие мыслители. – СПб., 1999. Т. 1.].

1.3. Антрополого-образовательные концепции Платона и Аристотеля: Академия и Ликей

Платоновская образовательная парадигма явилась результатом теоретического синтеза, к составляющим элементам которого следует отнести античную мифологическую традицию, интуитивизм досократиков, софистическо-сократический дискурс, сократовский диалог и пифагорейский эзотерический идеал образования, основанный на математике, призванный очистить ум от чувственных представлений. По преданию на входе в Академию была помещена надпись: «Не геометр, да не войдет». Известно, что по существу в указанном учебном заведении была реализована пифагорейская модель образования, предполагающая совместный образ жизни и возвышенность помыслов.

Первоначально платоновская школа располагалась в гимнасии Академа. Впоследствии Платон (427–347 гг. до н. э.) купил небольшой участок земли по соседству, где могли собираться и даже жить члены Академии, осуществив таким образом пифагорейскую идею о совместном проживании и едином образе жизни философов, основанном на интеллектуальной и духовной общности. По свидетельствам Диогена Лаэртского земельный участок для Платона купил Анникерид Киренский, где тот и провел большую часть своей жизни в занятиях философией, отчего и его школа получила название академической[21 - См: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – М., 1986. С. 142.].

Платоновская Академия представляла собой содружество свободных и равных людей. Ее создание было первым практическим шагом в реализации политических идеалов Платона. Не следует забывать, что общими у Пифагора и Платона были сильные политические амбиции. Вследствие последних Пифагор в сорок лет покинул Самос и уехал в Италию, считая тиранию Поликрата слишком суровой, чтобы свободный человек мог спокойно переносить ее деспотизм. Платон совершил три путешествия на Сицилию, пытаясь через вразумление и просвещение сиракузских тиранов оказать воздействие на государственное устройство острова и реализовать свою политическую утопию, описанную в «Государстве». Знание не рассматривается у Платона как только теоретическое вне его политической направленности, связанной с мечтой о реформе греческой жизни и преобразовании государственного строя путем воспитания людей.

Одновременно знание есть преображение человека, его добродетель, а, следовательно, оно выполняет этическую функцию. Единство двух названных целей, политической и этической, является существенной особенностью образовательной парадигмы Платона. Философ у него не только мыслитель, но и законодатель, и высоко нравственный человек. Поэтому Академия должна была сообщить своим воспитанникам знание, которое было бы по своему существу высоко нравственным и рациональным.

Принцип свободы и равенства не сводился только к отказу от взимания платы, но в целом определял духовную атмосферу в платоновской школе, являясь регулятором межличностных отношений. В Академии царил дух свободомыслия и совместного творчества, а потому среди учеников Платона мы не найдем таких, которые бы слепо следовали идеям своего учителя. Более того, там существовали разногласия по поводу существенных аспектов платоновской философии. Дух сотворчества предполагал не только согласие, но и борьбу мнений, напряженную полемику, в которой их объединяло совместное стремление к Благу. К организационным принципам Академии, во многом предопределившим ее долгожительство (платоновская школа просуществовала более 1 тысячи лет) следует отнести знаменитые академические свободы – свободу творчества, критики и дискуссии.

Члены Академии делились на старших и младших: старшие академики – это ученые и преподаватели во главе со схолархом, а младшие члены – это ученики. Также известно, что слушатели платоновской школы, желая выделить себя из массы горожан, соблюдали внешнюю атрибутику, носили накидки (или плащи) особого покроя. Среди старших членов Академии Диоген Лаэртский упоминает Спевсиппа Афинского, Ксенократа Халкедонского, Аристотеля Стагирита, Филиппа Опунтского, Гераклида Понтийского, Евдокса Книдского и др.

В Академии ежегодно праздновали день рождения Платона, который совпадал с днем рождение Апполона[22 - Диоген Лаэртский. Указ. соч. С. 137.]. Это совпадение греки считали не случайным и в легендах часто приписывали Платону не только царское, но и божественное происхождение, что в целом не представляется удивительным, т. к. в эзотерической традиции мифологизация знаний нередко сопровождается мифологизацией самих носителей этого знания. Общеизвестно, что Платон в Академии стремился развивать пифагорейское учение о пределе и беспредельном и соединить это учение с сократовской идеей Блага. Пифагореизм является для Платона духовной опорой и ориентиром в преподавательской деятельности, о чем он пишет в Письме VII: «Никто из нас еще не родился бессмертным, и, если бы это с кем-нибудь случилось, он не был бы счастлив, как это кажется многим: добро и зло не имеют цены для бездушных тел; но они важны для каждой души, как сопряженной с телом, так и отделившейся от него. Воистину надлежит следовать древнему и священному учению, согласно которому душа наша бессмертна и, кроме того, после освобождения своего от тела подлежит суду и величайшей каре и воздаянию» (Платон. Письма, VII, 334е-335а).

Эзотерическое учение, близкое к учению пифагорейцев, бывшее предметом лекций «О Благе», Платон стремился донести до людей, соблюдая все необходимые меры предосторожности, тонко определяя меру высказываемого и невысказанного (во избежании возможной профанации истины), через: 1) письменные диалоги – тем, кто «вопрошал об истине» и нуждался в трактатах, содержащих обстоятельные логические и мифологические истолкования; 2) устные диалоги – желающим осуществить совместный поиск истины и достичь ее в ходе совместного преображения; 3) устные лекции – ближайшим ученикам (посвященным).

Ученик Платона Аристотель (384–322 гг. до н. э.) не оставил нам трактата по философии образования, но несомненно то, что эта проблема интересовала его и теоретически (как мыслителя), и практически (как главу и основателя выдающейся школы античности). Грандиозный педагогический опыт Стагирита нашел отражение как в его философии, так и в естественно-научных изысканиях. Интерес к вопросам образования и воспитания как сквозная проблема проходит через многие его сочинения. Составленная Аристотелем и его учениками античная энциклопедия знания в течении тысячелетия задавала ориентиры мышлению философов, формируя европейскую ученость.

В отличие от платоновской Академии, политические мотивы не стали определяющими при создании Ликея, в стенах которого Аристотель реализовался как философ и учитель. Введение в систему ликейского обучения предметов, имеющих отношение к политической практике и рассчитанной на людей, желающих изучить принципы государственного устройства и стать его проводниками, было вызвано, скорее, намерением понять и разрешить фундаментальную философскую проблему «единичного – общего». Мало иметь образованного разумного монарха, необходимо еще и образовать соответственно народ, находящийся под его управлением.

Деятельность Аристотеля в созданной им школе была одухотворена принципом разумного единства мира. Стагирит основал свою школу в окрестностях храма Аполлона Ликейского, находящегося с северо-восточной стороны Афин, в стенах гимнасия Ликея, построенного еще при Перикле. Несомненно, существование школы вблизи храма Аполлона Ликейского было делом весьма символическим и обязывающим. Мифологический образ Аполлона выражал идею индивидуального разумного начала, активной способности света, проявляющейся в воле к собиранию окружающего хаоса в единый космос. Знание как просветляющее (просвещающее) начало еще со времен Сократа считалось главной добродетелью человека, удерживающей его на стезе нравственности. Поэтому в Ликее, помимо алтаря и святилища муз, была еще и библиотека, одна из крупнейших в истории классического периода античности[23 - Романенко И. Б. Образовательные парадигмы в истории античной и средневековой философии. – СПб., 2002. С. 119–120.].

Необходимо отметить преемственность и различие педагогических стилей Платона и Аристотеля. Глубоко осознав одну из основополагающих идей Платона о полной и последовательной систематизации отдельных знаний, способствующей формированию единого образа бытия, Аристотель критически относится к мнению своего учителя о том, что абсолютное не может быть достигнуто посредством рационального познания (Платон, Письмо VII). Аристотелизм вырастает из платонизма, обнаруживая новые интеллектуальные возможности и находя иные пути их реализации. В Академии, несомненно, проводились систематические исследования, но стремление к объединению наук сводилось в основном к развитию диалектики, как вершины познания. Конкретные науки рассматривались здесь как подготовительные ступени к эзотерическому знанию.

Немаловажным обстоятельством является то, что Аристотель поступает в Академию в 369 г. до н. э., когда ее теоретические интересы и приоритеты были связаны с утверждающимся в ней философско-математическим орфико-пифагорейским мировоззрением, а также с развитием платоновского учения о диалектике идей. Помимо Платона большое влияние на Аристотеля в Академии оказал Евдокс Книдский, блестящий математик-геометр, знаток астрономии, географии, этнографии и медицины, существенно ожививший в эмпирическом смысле платоновский идеализм[24 - Лосев А. Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. – М., 1975.]. В своем учении Евдокс исходил из единства эмпирического и теоретического, считая идею принципом эмпирического существования вещей, сближая материализм и идеализм.

Интенсивная преподавательская деятельность не могла не отразиться на характере философского творчества Аристотеля. В частности, все созданное и написанное Аристотелем в Ликее (в отличие от написанного в доликейский период) не имеет литературной формы и, по сути, является подготовительным материалом к лекциям, читавшимся перед подготовленной к такого рода преподаванию аудиторией[25 - На данное обстоятельство обращают внимание многие исследователи: А. Ф. Лосев, А. А. Тахо-Годи, П. Адо, В. Йегер, Дж. Линч, Г. Чернис и др.]. Это обстоятельство, по всей видимости, хорошо осознавалось мыслителем, со всей тщательностью составлявшим свои лекционные проспекты и конспекты, из которых выросли тома аристотелевского письменного наследия. Аристотелевский дискурс логически последователен, непрерывен, дидактически оформлен. Лекции, насыщенные точными определениями и обстоятельными рассуждениями, где анализ и описание деталей, стремление к дифференциации понятий преобладали над синтетической функцией, оказывали особое воздействие на слушателей своей убеждающей эмпирической силой, а также безукоризненной логикой и предельной однозначностью употребляемых понятий. Цель лекции состояла не только в подведении слушателя к какому-либо научному результату или в изложении определенного содержания. Слушая, ученик осваивал метод мышления и способы исследования причин. Сам ход изложения и обсуждения теоретических и практических вопросов, безусловно, имел образовательную ценность. Необходимо отметить демократические тенденции в ликейском преподавании: в отличие от эзотеризма предшествующих школ, доступ в Ликей был открыт для всех, без ограничения.

Существенной чертой творчества Стагирита (также как у Платона и Сократа) остается настроенность на диалог и обращенность к живому человеку. Аристотель ориентирован на живое восприятие и доверительное отношение, которое он подкрепляет безукоризненной доказательностью и строгостью суждений, эмпирических наблюдений, стремлением к достижению единства знания путем тончайшего и всестороннего анализа отдельных фрагментов действительности. Эти интенции трансформируются в принципы обучения, в силу чего знание обретает способность быть транслируемым посредством научения и приобретения убеждения.

Не до конца упорядоченное состояние аристотелевских текстов, с многочисленными дефектами и пропусками, породило у исследователей предположение, не являются ли многие из сохранившихся сочинений записями его слушателей. Действительно, после смерти Аристотеля его ученикам во главе с Теофрастом досталось большое количество литературно не оформленных и не упорядоченных рукописей, с которыми они начали работать, по всей видимости, еще при жизни учителя, после его отъезда из Афин. Тогда они стали переписывать и редактировать некоторые тексты, с целью их тиражирования, храня верность философскому завещанию главы школы.

Драматическая судьба Corpus Aristotelicum, несомненно, является причиной того, что проблема происхождения многих его разделов, их аутентичность (подлинность) является дискуссионной и в ряде аспектов открытой. Лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств корпус аристотелевских работ достался Андронику Родосскому. Известный римский грамматик тематически упорядочил сохранившиеся тексты, разбил их на трактаты и озаглавил те из них, которые утратили в ходе двухвековых странствий свои прежние названия. Поэтому хорошо знакомые нам названия аристотелевских сочинений не совпадают с теми, которые приводит Диоген Лаэртский. Представленный последним список очень существенен и включает в себя упоминания об утраченных трактатах, свидетельствующих о силе и размахе исследовательского дара Стагирита. Трудно предположить, какого рода тексты получил Андроник Родосский: оригинальные конспекты лекций, составленные самим основателем перипатетической школы, лекции-записи учеников или лекции-копии.

Помимо Аристотеля в Ликее преподавали Теофраст, следующий схоларх и первый законный владелец Ликея, Евдем, впоследствии возглавивший филиал школы на острове Родос. Оба занимались изучением широкого круга вопросов, но в большей степени специализировались в области естественно-научных изысканий. При этом они не отделяли своего творчества от деятельности великого Учителя, но даже отождествляли с ней. При создании биологических и физических трактатов Аристотель нуждался в помощниках и, безусловно, получал много информации от своих учеников. Но, как было принято в традиции античности, авторство оставалось за главой школы. Занятия в Ликее велись практически по всем известным в ту пору областям знания: «первой философии», логике, математике, физике, биологии, этике, политике, риторике и пр. Именно Ликей (а не платоновская Академия) в большей степени явился прообразом европейского университета Нового и новейшего времени, где наряду с методически последовательным и дидактически организованным учебным процессом велись системные исследования по всем направлениям научного познания.

1.4. Эллинистическая пайдейя: новые модели образа жизни человека

В историографии эллинизм обычно характеризуется как трехсотлетний период (338–30 гг. до н. э.) в истории восточного средиземноморья и прилегающих к нему регионов, оказавшихся в результате завоеваний Александра Македонского под политической властью македонской аристократии и духовным влиянием греческой культуры и образованности. Наступление эллинизма означало конец эпохи древней демократии и начало периода монархических правлений. В условиях эллинистических монархий человек больше не участвует в управлении государством: из гражданина полиса он превращается в подданного монархического государства, управляемого наследственным монархом. Патриотизм трансформируется в космополитизм как следствие многократно расширившихся границ социума. Привыкший к ощущению свободы за минувшие столетия грек теперь стремится обрести ее внутри собственной индивидуальности и узком окружении единомышленников.

Эллинизм характеризуется распространением философии, проникновением ее в различные сферы человеческой деятельности, изменением социального статуса философа. Эллинистическая философия оказывается по-настоящему востребованной обществом, становясь необходимым элементом образования. «Философы образуют особый класс, пользующийся особыми правами и привилегиями»[26 - Трубецкой С. Н. Курс истории древней философии. – М., 1997. С. 455.]. Философы выступают в совершенно новых социальных ролях, выполняя функции советников, законоучителей, дипломатов, духовников, воспитателей, наставников, проповедников и т. п. Теперь они занимаются решением не только теоретических, но в значительной степени практических задач. Существенно расширяется их ученическая аудитория: с морально-этическими научениями они обращаются теперь и к бедным, и к богатым, правителям и подданным, эллинам и варварам, тем, кто живет в столице и на окраинах империи. О расширении сферы деятельности эллинистических мыслителей можно говорить в нескольких аспектах: социальном, интеллектуальном, жизненно-этическом, педагогическом и историко-географическом.

Возникнув и парадигмально оформившись в Греции, философия стала экспансивно распространяться за ее пределы, осваивая новые территории и находя новые источники вдохновения, укореняясь в новой почве и давая новые всходы. Эллинистическое государство расширялось, нуждалось в сохранении своей целостности, обоснованной новым единым мировоззрением, которое могло бы заменить разлагающиеся во внутренних противоречиях традиционные народные верования. Поэтому основную цель эллинистической философии можно сформулировать как приобщение к новому образу жизни через усвоение определенных правил, норм, идеалов и ограничений.

Образовательная сфера данного периода складывалась из деятельности:

1) двух старых школ (Академии и Ликея, приспособившихся к новым реалиям жизни);

2) двух новых школ (Стоя и эпикурейский Сад, обозначивших новые интеллектуальные стратегии);

3) двух неинституциализированных течений (кинизм и скептицизм).

Востребованные обществом новые модели жизни человека формировались на фоне интеллектуальных споров и столкновения мировоззренческих убеждений различных школ. Старые и новые философские традиции (стоицизм, эпикуреизм, скептицизм, неоплатонизм), находились в состоянии «конкурентной» борьбы, будучи, вместе с тем, определенными единым контекстом античной культуры. Общее состояние данного этапа античной эпохи можно охарактеризовать понятием «эклектизм». Невероятное смешение национальностей в эллинистической ойкумене создавало значительные трудности для власти, стремившейся к объединению множества языческих верований. Но эклектика не является простым, мозаичным объединением разнородных частей, являясь достаточно серьезным философским методом и одновременно показателем степени целостности культуры. Эклектика есть формальное предвосхищающее объединение того, что может быть объединено сущностной связью в будущем.