Слово о полку Игореве – подделка тысячелетия

Очень символичен и тот факт, что Олег именует себя и свою жену «архонтом» и «архонтисой». В данном случае титул «архонт» имеет не только значение «наместник», «обладатель власти», здесь греческое «архон» соответствует хазарскому «каган», или в Киевской Руси «великий князь»[57 - Там же. С. 81—82.]. В данной связи любопытно, что предки Олега – его отец Святослав Ярославич (бывший князь Тмутараканский) и дед Ярослав Мудрый – кроме того, что они были великие князья киевские, имели еще и титул кагана. Да и сам Олег именовался, вероятно, «каганом». Подтверждение этому мы видим в «Слове», где Олег имеет титул кагана: «Рекъ Боянь и ходы на [Ходына] Святъславля п?снотворца старого времени Ярославля, Ольгова коганя хоти…»[58 - То есть «Олегова коганова жена».]. По мнению А. П. Новосельцева, к концу XI – началу XII века титул «каган» был уже архаичен, лишь «на задворках “империи Рюриковичей” в Тмутаракани этот титул мог известное время сохраняться»[59 - А. П. Новосельцев. К вопросу об одном из древнейших титулов русского князя // История СССР. 1982. № 4. С. 156.Новосельцев Анатолий Петрович (1933—1995 годы) – историк, членкорреспонден РАН (1984 год). Труды по древней и средневековой истории, историографии, источниковедению.].

Внимание многих исследователей уже давно привлекают географические названия, перечисленные на легендах печатей Олега и Феофании. Так, Олег владеет не только Тмутараканью, но и сопредельными территориями – Зихией и всей Хазарией, – т. е. довольно обширной областью, охватывающей Предкавказье (бассейн реки Кубань), Причерноморье и Приазовье. В титуле Феофании спор вызывало географическое название «Росия». Некоторые авторы видели в этом указание на принадлежность к Киевской Руси. Однако В. Л. Янин считает, что владельцем печати могло быть только лицо, «обладающее реальной властью, но каких-либо территориальных указаний этот титул в себе не содержит, кроме самого общего указания на Русь»[60 - В. Л. Янин. Указанное сочинение. С. 82.].

То есть в титуле Феофании нет никакой двусмысленности, кроме того, что он просто указывает, что жена Олега Святославича получила город Росию в свое владение, возможно, по брачному договору. «Передача византийской аристократке номинальной власти над частью Тмутараканского княжества могла быть компенсацией за оказанную помощь»[61 - В. А. Захаров. Указанное сочинение. С. 215.].

Росия, как и Тмутаракань, имела для Византии особое значение и в XII веке находилась под властью империи. Об этом свидетельствует тот факт, что в хрисовуле императора Мануила I Комнина 1169 года Матраха и Росия исключались из территории, где генуэзским купцам разрешалось торговать. «Да смогут генуэзские корабли спокойно торговать во всех областях нашего владычества, за исключением Руссии (России, Русии) и Матрахи (Матрики), если только моим величеством не будет дано на это специального разрешения»[62 - Там же. Хрисовул – распоряжение, указ.].

Итак, титул «архонтиса Росии» имеет исключительно тмутараканскую принадлежность и указывает на владение городом Росия. Но где он находился? Арабский путешественник середины XII века аль-Идриси указывает: «От города Матраха до города ар-Русийа 7 миль. Между жителями Матрахи и жителями Русийи постоянная война»[63 - В. М. Бейлис. Аль-Идриси (XII век) о восточном Причерноморье и юго-восточной окраине русских земель // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования, 1982 год. М., 1984. С. 212.].

Все исследователи почему-то полагают, что город Росия находится на противоположной от материка стороне, и локализуют его на месте нынешней Керчи. Однако Идриси прямо указывает, что Росия располагается на берегу большой реки, которая соответствует Кубани: «От города ар-Русийа, что на большой реке, текущей к нему с гор Кукайа»[64 - Там же.]. Б. А. Рыбаков отождествляет горы Кукайа со Среднерусской возвышенностью, отсюда и река, текущая с этих гор, по его мнению, Дон или Северский Донец.

Но этой точке зрения противоречат сведения аль-Идриси, описывающего после повествования о Матрахе горы Кукайа: «В упомянутую реку Русийа впадает шесть больших рек, истоки которых находятся в горах Кукайа, а это – большие горы, простирающиеся от моря Мраков до края обитаемой Земли. Эти горы тянутся до тех пор, пока не достигают страны Йаджудж и Маджудж на крайнем Востоке. Они пересекают эту страну, проходя в южную сторону от темного черного моря, называемого море аз-Зифти («Смолистое»). Это очень большие горы, никто не в состоянии подняться на них из-за сильного холода и постоянного обилия снега на их вершинах»[65 - Там же. С. 213.].

Скорее всего, под именем гор Кукайа скрываются Кавказские горы, на Среднерусской возвышенности таких вершин, покрытых постоянным снежным покровом, не существует. Местоположение загадочного города В. А. Захаров предлагает искать на территории нынешнего Краснодарского края, на Таманском берегу Азовского моря: «Совершенно определенно, что город Ро?ссию следует локализовать не в Крыму, а на Таманском берегу. Единственным местом, где мог располагаться этот город, мы считаем район нынешней станицы Голубицкой (Темрюкский район Краснодарского края). Подтверждение этому не только географическое положение – в древности здесь протекал один из истоков Кубани, – не только расстояние от древней Тмутаракани, соответствующее 27 милям аль-Идриси, но и наличие мощного средневекового культурного слоя на Голубицком городище. Проведенные в 1980 году разведывательные раскопки под руководством Ю. М. Десятчикова дали однотипный с Тмутараканью керамический материал, датируемый XI—XII веками Вероятно, в начале XIII века жизнь на территории этого городища прекратилась, оно было разгромлено ордами Чингизхана»[66 - В. А. Захаров. Указанное сочинение. С. 216.].

Как видим, Олег Святославич не просто взял себе высокий титул «кагана», он был полноправным его наследником по линии отца, деда и прадеда, а вернувшись в Тмутаракань, стал еще и правителем («архонтом», «каганом») Хазарии (имеется в виду территория бывшего Хазарского каганата). Усматривается честолюбивое стремление Олега оказаться выше других русских князей.

Еще одним ярким свидетельством великокняжеских претензий Олега явился выпуск им в Тмутаракани своей монеты – привилегия, которой обладал византийский император, а на Руси – киевский князь. Серебряные монеты с надписью «Господи, помози Михаилу», как теперь установлено, соответствовали весу резаны южнорусской системы денежно-весовых единиц X—XI веков[67 - А. А. Молчанов. Тмутараканский чекан Олега (Михаила) Святославича // СА. 1982. № 1. С. 251—254.]. По мнению К. В. Голенко, Олегу Святославичу принадлежит также выпуск медных и серебряных монет, ранее известных под названием «варварских подражаний». Об их тмутараканском происхождении свидетельствует как ареал их обращения, так и место находок – Таманский полуостров. «Варварские подражания», которые сейчас называют «таманскими подражаниями», повторяют тип византийских милиарисиев X—XI веков и были в XI веке основным средством денежного обращения в Тмутаракани. Обилие разновидностей свидетельствует о значительном масштабе выпуска монет[68 - К. В. Голенко. Подражания византийским монетам X—XI вв. найдены на Таманском полуострове // ВВ, М., 1953. Т. 7. С. 269—275.].

Приведенные выше сведения об Олеге Святославиче («Гориславиче») подтверждают точку зрения А. Н. Робинсонаоб исключительности судьбы этого князя, которая повлияла «на формирование его византийско-аристократического самосознания и сепаратного политического поведения».

В 90-е годы XI века Русь становится постоянным объектом половецких набегов. Составленная С. А. Плетневой координационная таблица свидетельствует, что именно на это время и на начало XII века падает активная наступательная политика половцев, совершавших грабительские, победоносные набеги на русское пограничье[69 - С. А. Плетнева. Половецкая земля // Древнерусские княжества X—XIII вв. М., 1975. С. 266.]. В засушливый 1092 года «рать велика бяше от половець и отовсюду», – сообщил летописец. Русь, ослабленная постоянными междоусобицами князей, не могла противостоять агрессивности половцев. В этой тяжелой обстановке умирает последний из Ярославичей – киевский князь Всеволод. Начался дележ великокняжеского наследства, в котором принял участие и Владимир Мономах. Однако силы у Святополка было больше, и Мономах удалился вновь в Чернигов. Олег, наблюдавший из Тмутаракани за событиями на Руси, двинулся со своими родичами, половцами, к Чернигову.

В 1094 году «приде Олегъ с половци ис Тъмутороконя, и приде Чернигову»[70 - Повесть временных лет. СПб., «Вита-Нова». 2012. С. 146.]. Владимир Мономах бросает город и идет в Переяславль, Олег Святославич возвращает себе законный черниговский престол. «Олег вниде в град отца своего», – подчеркивает летописец справедливость действий Олега.

Но уже через два года Святополк Изяславич и Владимир Мономах изгнали Олега из Чернигова, и Гориславич обосновался в Стародубе, но ненадолго. Когда в том же году оба князя обратились к Олегу с предложением заключить договор против половцев, они получили отказ в духе Олега, который «въсприимъ смыслъ буй и словеса величава». Князья вновь начали против Олега войну. Больше месяца Стародуб был в осаде, пока Олег не запросил мира. Его отпустили к брату в Смоленск с условием, что они с Давыдом Святославичем заключат антиполовецкий союз. Но в Смоленске Олега встретили более чем враждебно, возможно, он попытался забрать у брата город, что ему не удалось, «не прияша его смолняне». Тогда, собрав дружину, Олег пошел к Мурому и стал требовать у Изяслава Владимировича город, объясняя законность своих претензий тем, что «а то есть волость отца моего»[71 - Повесть временных лет. С. 152.]. Изяслав был убит, горожане приняли Олега, который «и перея всю землю Муромску и Ростовьску, и посажа посадникы по городом, и дани поча брати»[72 - Там же.].

Однако вскоре сын Владимира Мономаха Мстислав изгнал посадников Олега, сам Гориславич бежал в Рязань, но и оттуда вскоре ушел в страхе перед Мстиславом. В 1097 году по решению Любечского съезда часть вотчины Святослава Ярославича была разделена между Олегом, Давидом и Ярославом[73 - Там же. С. 154.]. Что при этом досталось Олегу Святославичу, летопись умалчивает, и, как развивались дальнейшие события вплоть до 1113 года, тоже неизвестно. В. Н. Татищев отметил, что в 1113 году Олег Святославич владел и Тмутараканской землей[74 - В. Н. Татищев. История Российская. М., 1963. Т. 2. С. 130.]. Приведенные историком сведения чрезвычайно интересны, хотя они отсутствуют в дошедших до нас источниках. Можно предположить, что на какое-то время Олег возвращается в Тмутаракань, однако его правление там было недолгим. В 1115 году он умирает в Чернигове[75 - Повесть временных лет. СПб., «Вита-Нова». 2012. С. 179.].

Итак, Олег Святославич вовсе не отрицательный герой «Слова». Его действия и поступки находили объяснения и поддержку летописцев. Так, рассказывая о взятии Мурома, летописец сообщает: «Олег же над?яся на правду свою, яко правъ б? в семь, и поиде к граду с вои… и бысть брань люта… Олег же вниде в городъ, и прияша и горожане»[76 - Там же. С. 152.].

Оправдывает князя и автор «Слова», с большим уважением относясь ко всему роду Ольговичей: «…Игоря, сына Святъславля, внука Ольгова» (в данном случае подчеркнутыродословные связи героя поэмы), в других фрагментах «Слова» Ольговичи имеют титул «храбрый»: «Ольговичи, храбрыи князи». «Дремлет въ пол? Ольгово хороброе гн?здо» и т.д.

Симпатии автора «Слова» заметны и в насмешливом отношении к Владимиру Мономаху, отнявшему у Олега черниговский стол. Когда Олег «ступает въ златъ стремень въ град? Тьмуторокан?. Тои же звонъ слыша давныи великыи Ярославь, а сын Всеволожь Владимиръ по вся утра уши закладаше въ Чернигов?».

Как считает А. Н. Робинсон, «автор не случайно предварил этот контекст указанием на различие времен Ярослава и его внуков (Олега с Мономахом): «…минула л?та Ярославля, были плъцы… Ольга Святъславлича». Но вслед за этим получалось, что Ярослав (умер в 1054 году) мог слышать звон золотого стремени внука только из мира потустороннего. Это естественно, такова была идеологическая реалия, отвечавшая культу предков, который существовал у князей до конца XIII века»[77 - А. Н. Робинсон. Литература Киевской Руси в мировом контексте // Славянские литературы: IX Международный съезд славистов. М., 1983. С. 9—10.]. Автор «Слова» давал понять Ольговичам, «что их предок, тот же Ярослав, был удовлетворен подвигом Олега, восстановившего его завещание»[78 - Там же. С. 10.]. Мономах понимал, что нарушил завет деда жить князьям между собой в мире. Ведь это к Владимиру Мономаху относятся слова знатных киевских бояр, «мужи смыслени», когда он начал ссору со Святополком за киевский стол: «Почто вы распря имата межи собою? А погании губять землю Русьскую?»[79 - ПВЛ. СПб., «Вита-Нова». 2012. С. 141—142.]. Олег находился далеко, в Тмутаракани, и вынужден был обращаться к помощи половцев, своих родственников, а Владимир там, на Руси, нередко нарушал заповедь Ярослава Мудрого.

Культ к покойному Ярославу объясняется существованием на Руси у князей до конца XIII века культа предков, к которым они обращались в трудные моменты с мольбой о помощи.

Возвращаясь к временам Игоря, автор исследования, цитируемого нами, В. А. Захаров пишет: «Обращение автора «Слова» к векам минувшим, в которых Ольговичи, несмотря на все трудности, оказались победителями, объясняло и поведение Игоря, «внука Ольгова», захотевшего «поискати града Тьмутороканя». Действительно ли Игорь Святославич хотел вернуть эту далекую землю, вотчину его предков черниговских князей, или это просто эпическая мечта? Ответить на этот вопрос односложно нельзя, и вот почему. Ни в одном из дошедших до наших дней письменных источников, кроме «Слова», нет и намека на то, что Игорь отправился в поход с целью захвата, возвращения Тмутаракани. Но, с другой стороны, Игорь, вероятно, знал, что Тмутаркань находилась где-то за Доном, за полем половецким, ведь именно туда он отправился со своей дружиной: «…и рече Игорь къ дружин? своеи: “Братие и дружино! луце жъ бы потяту быти, неже полонену быти; а всядемъ, братiе, на свои бръзыя комони да позримъ синего Дону”». Даже солнечное затмение, которое воспринималось современниками как беда именно рода Ольговичей, как своего рода проклятие[80 - А. Н. Робинсон. Солнечная символика в «Слове о полку Игореве» // «Слово о полку Игореве»: Памятники литературы и искусства XI—XVIII веков. М., 1978. С. 52—56.], не остановило Игоря: «Спала князю умь похоти, и жалость ему знамение заступи искусити Дону Великого».

Почему мы так уверенно говорим: знал? Дело в том, что во времена Игоря, а точнее в 1152 году, в Ипатьевской летописи уже довольно точно определены границы расселения половцев: «…вся половецкая земля, что же их межи Волгою и Дн?пром». Эти границы совпадают с теми, которые указаны и в «Слове: «Влъз?, к Поморию, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и теб? Тмутараканьскый блъванъ». Все это территория «земли не знаем?»[81 - В. А. Захаров. Указанное сочинение. С. 219—220.].

Принято считать, что с уходом тмутараканского князя Олега Святославича в конце 90-х годов – начале XII века на «большую землю» в поисках по праву принадлежавшего ему Черниговского престола, Тмутаракань переходит во владения Византии, хотя документальных источников для подобного заключения не обнаружено[82 - Г. Г. Литаврин. Указанное сочинение. С. 41—41. Он же: Новые сведения о Северном Причерноморье (XII в.) // Феодальная Россия во всемирноисторич. процессе. М. 1972. С. 237—242.]. Не подтверждается также и точка зрения С. А. Плетневой, что с начала XII и до средины XIII века Тмутаракань находилась под властью захвативших ее половцев. Олег Святославич, претендовавший даже на великий Киевский престол, не мог так просто оставить форпост Киевской Руси на ее Приазовско-Причерноморских окраинах. Надо полагать, что уходя на завоевание Черновского престола, он передал власть посадникам, если к тому времени еще не набрали силу его прямые наследники. По свидетельству В. Н. Татищева, ему, как уже отмечалось выше, приходится верить лишь на слово, в 1127 году сын Олега Святославича Всеволод выгнал «стрыя своего Ярослава ис Чернигова и дружину его изсече и разграби; а Ярослав иде во Тмутаракань, а отселе в Муром» (указанное сочинение. Т.

2. С. 138). В. Н. Татищев указывает, что после этого события Тмутаракань отошла к Ярославу Святославичу. Уже упоминавшийся нами арабский географ и путешественник аль-Идриси засвидетельствовал в середине XII века в Тмутаракани (Матрике) самостоятельную династию «Олуабас», которую многие исследователи считают наследниками Олега Святославича – Ольговичей[83 - Б. А. Рыбаков. Русские земли на карте Идриси 1154 г. // Краткие сведения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры. М., 1952. Вып. 43. С. 19.]. Такому мнению дает подтверждение найденный на Тамани брактеатр Всеволода (Кирилла) Ольговича, сына Олега Святославича. Надпись на монете: «Помози ми, господи Кирилу», а также родовой знак – тамга – свидетельствуют о принадлежности монеты сыну Олега[84 - Н. В. Энговатов. Таманский брактеатр Всеволода (Кирилла) Ольговича // Нумизматика и сфрагистика. Киев, 1963. Вып. 1. С. 103—108.].

Однако с уходом из жизни в 1115 году Олега Святославича его потомки не смогли удержать в своих руках Тмутараканское княжество, и оно переходит во владычество Византии. По крайней мере, в середине XII века там прочно обосновались византийцы, поскольку в 1152 году из Тмутаракани были посланы Византийские войска к северу от Азовского моря, возможно, в помощь князю Юрию Долгорукому[85 - А. П. Каждан. Неизвестное греческое свидетельство о русско-византийских отношениях в XII веке // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М. 1972. С. 235—236.].

Таким образом, со второй половины XII века Тмутаракань полностью перешла во владение Византийской империи. Запретив генуэзским купцам заходить в Матрегу с 1165 года, империя в 1169 году заключила такой же договор с Венецией, запрет этот был повторен и в 1192 году.[86 - Г. Г. Литаврин. Указанное сочинение. С. 40.].

В 1237 году Матрику (Тмутаракань) посетил римский миссионер доминиканец Юлиан. Он пробыл в городе 50 дней вместе со своим спутником монахом Рихардом. В их описании Матрики сообщалось, что в городе проживает князь и народ, которые «называют себя христианами, имеющими книги и священников греческих»[87 - А. Н. Насонов. Тмутаракань в истории восточной Европы Х века // Исторические записки. М., 1940. Т. 6. С. 78.].

Если принять во внимание вышеизложенную, не 100процентно достоверную, но достаточно убедительную аргументацию, то можно сделать вывод о том, что Тмутаракань, равно как и Тмутараканское княжество, подвассальное Великому Черниговскому княжеству, полностью было утрачено Русью уже при сыновьях Олега Святославича – Святославе и Всеволоде Ольговичах. Особенно важно подчеркнуть то обстоятельство, что Всеволод (Кирилл) Ольгович был отцом великого князя Киевского Святослава, при княжении которого другой внук Олега Святославича князь Игорь Святославич совершил этот загадочный поход в Половецкую землю весной 1185 года.

Среди «темных мест» и загадок «Слова о полку Игореве» загадка о целеустановке этого похода по-прежнему остается неразгаданной, несмотря на усилия выше цитируемых исследователей «Слова» второй половины ХХ века, которые достаточно далеко продвинулись к ее разрешению. Версия И. Г. Добродумова, согласно которой целью похода было взятие Тмутаракани, опиралась на «Историю…» В. Н. Татищева, а посему не получила признания историков и словистов по одной простой, но весьма убедительной причине: Игорь не располагал достаточными силами, чтобы, преодолев Половецкую степь, захватить, а вернее, возвратить Руси Тмутараканское княжество.

Важный шаг в направлении подтверждения версии И. Г. Добродумова сделал В. А. Захаров в своей, нами широко цитируемой статье[88 - В. А. Захаров. Тмутаракань и «Слово о полку Игореве» // «Слово ополку Игореве». Комплексные исследования, М., «Наука». 1988. С. 203—221.]. В частности, его заключение о том, что: «На 80-е годы XII века падает решение Ольговичей вернуть вотчину своего деда. Но задача оказалась невыполненной» – слова, которые, на наш взгляд, оказались пророческими. Правда, Владимир Алексеевич сделал при этом (в скобках) оговорку – «(по словам автора «Слова»)[89 - Там же. С. 221.].

К решению «загадки» близко подошел А. Н. Робинсон, который, похоже, внимательно следил за изысканиями В. А. Захарова, поскольку тот предварил статью словами: «Автор выражает глубокую благодарность доктору филологических наук А. Н. Робинсону за помощь и консультации при написании этой работы»[90 - Там же. С. 203.]. На наш взгляд, кажется весьма странным то обстоятельство, что В. А. Захаров, плотно опекаемый А. Н. Робинсоном, не учел в своих изысканиях его замечание об особых отношениях князя Игоря и хана Кончака, и не только потому, что они были «сватами». Кроме того, мы считаем, что хотя свою версию о цели похода князя Игоря В. А. Захаров отнес насчет автора «Слова», но этим самым он «подыграл» скептикам, поскольку невольно согласился с тем, что автор «Слова» был осведомлен о походе Игоря больше, чем летописцы всех повестей, где упоминается этот поход. Такого вывода не мог сделать современник событий, поскольку летописные повести появились гораздо позднее предполагаемого времени написания «Слова». Автор «Слова» в таком случае должен был обладать всем объемом информации, имеющейся в летописях, чтобы сделать вывод о том, что летописцы старательно замалчивали истинные обстоятельства, предшествующие походу князя Игоря, заменяя их надуманными версиями, далекими от действительности.

И все-таки В. А. Захаров заканчивает свою глубокосодержательную статью следующими словами: «Автор «Слова» символически передал известие о пленении Игоря, желавшего «поискати града Тмутараканя», Кончаком: в подтверждение «вещего» сна бояре рассказали Святославу, что «два сокола» (Игорь и Всеволод) не дошли до Тмутаракани, а оказались в плену, опутанные “въ путины жел?зны”»[91 - В. А. Захаров. Вышеупомянутое сочинение. С. 221.].

На наш взгляд, также «символически передал…» он своим читателям свое твердое убеждение, что целью похода Игоря Святославича было возвращение Тмутаракани, то есть бывших причерноморских владений черниговских князей, но открыто об этом заявить он не посмел в условиях тотального давления общепринятых взглядов на этот поход, культивируемых школой академика Д. С. Лихачева.

Так было ли целью похода Игоря Святославича в Половецкую степь завоевание Тмутаракани? Положительно ответить на этот вопрос В. А. Захаров не решился, как уже отмечено выше, по одной, но весьма убедительной причине: ни в одном из дошедших до нас источников, кроме самого «Слова», нет упоминания о похожем событии. Так что нам ничего иного не остается делать, как обратиться к самому надежному источнику, а именно к тексту «Слова о полку Игореве».

Если вчитаться в лаконичные строки этого бессмертного «источника», имея в виду найти в них доказательство интересующего нас вопроса, то обнаружатся удивительные аргументы в подтверждение этой версии. Но найти эти аргументы непросто, равно как непросто порой найти значение неизвестных в алгебраической системе уравнений. Для этого прежде всего необходимо составить эту систему с учетом того, чтобы количество уравнений равнялось (по крайней мере было не больше) количеству неизвестных.

Количество «неизвестных», или «почему?», в «Слове» весьма большое, вот некоторые из них:

Во-первых, почему князь Игорь пренебрег грозным для Ольговичей предзнаменованием – солнечным затмением – и не отложил свой поход до лучших времен, учитывая, что никакого позора в этом для него не было бы? Многочисленные исследователи этого вопроса ссылаются на данные летописей, что затмение застало Игорево войско чуть ли не в средине пути (а по Лаврентьевской летописи, по которой поход начался якобы даже не 23, а 13 апреля, это уже более 2/3 пути) и возвращаться было уже поздно. Так ли это? Поскольку считается, что «Слово» написано по горячим следам произошедших событий, когда никаких летописных версий еще не было и в помине, то автор повести писал, как говорится, «с натуры», не заглядывая ни в какие источники. По авторской версии солнечное затмение, произошедшее 1 мая 1185 года, застало Игорево войско в самом начале похода, а вернее на его старте.

Обратимся к первоисточнику, в данном случае к «Зачину» повести, где автор говорит о цели похода князя Игоря:

Почнемъ же братие, повесть сию
отъ стараго Владимера до нынешняго Игоря.
иже истягну умъ крепостию своею
и поостри сердца своего мужествомъ:
наплънився ратнаго духа,
наведе своя храбрыя плъкы
на землю Половецькую
за землю Руськую.

Не грабить половецкие вежи направляется князь Игорь, а воевать «за землю Руськую». Как же далеки от истины многочисленные исследователи «Слова», которые видели в этом походе чисто захватнические цели. Вот как, например, об этом пишет академик Б. А. Рыбаков: «Игорю, ум которого был опален жаждой удачи, удалось преодолеть сомнения своей дружины и вопреки грозному предзнаменованию повести полки навстречу судьбе. Автор («Слова» – А. К.) явно отрицательно относился к затее Ольговичей накануне большой общерусской кампании тайно от всех, уклонившись от участия в общем деле, напасть на пограничные кочевья, урвать свою долю и, ополонившись, возвратиться восвояси»[92 - Б. А. Рыбаков. Петр Бориславич // Поиск автора «Слова о полку Игореве», М., «Молодая гвардия», 1991. С. 70.]. Какие страшные, несправедливые обвинения в адрес героя повести («напасть на пограничные кочевья», «урвать свою долю» и т. д.), тогда как автор, вопреки мнению академика, вовсе не «…отрицательно относился к затее Ольговичей», а совершенно четко и однозначно определил цель похода «…за землю Руськую». За свою землю идут воевать, вернее, отвоевывать ее, когда она захвачена неприятелем. Половцы русские земли грабили, это точно, но они их не завоевывали, не облагали жителей данью, поскольку за более чем столетие между двумя этносами сложилось некое динамическое равновесие. Взаимные набеги на соседей ограничивались грабежами приграничных поселений, поджогами селений, но, «ополонившись», как те, так и другие «возвращались восвояси. Игорь тем более не мог идти в поход за возвращением русских земель, захваченных половцами, поскольку буквально за несколько недель до его похода Великий киевский князь Святослав Всеволодович объединенными дружинами нескольких князей далеко отогнал половецкие войска, пытавшиеся пограбить приграничные поселения русских в зимнюю кампанию начала 1185 года. Тогда за какую землю Русскую отправился воевать князь? Да все за ту же – Тмутаракань, полтора века которой владели Черниговские князья, но после деда своего Олега Святославича захваченную Византией.

Не было никакой тайны в том, что войско Игоря не секретно, не крадучись «аки тать в нощи», отправилось в дальний поход. Напротив, автор, обращаясь к вещему Бояну (идругому – соловью старого времени), предлагает им воспеть этот исторический поход, правда, каждый по-своему. Вот как воспел бы этот поход Боян – соловей старого времени:

О Бояне, соловию стараго времени!
Абы ты сиа плъкы ущекоталъ,
скача, славию, по мыслену древу,
летая умомъ подъ облакы,
свивая славы оба полы сего
времени,
рища въ трону Трояню
чресъ поля на горы.
Пети было песнь Игореви,
того внуку:
«Не буря соколы занесе