Заговор Горбачева и Ельцина. Кто стоял за хозяевами Кремля?

Эти наблюдения горожане передавали один другому с быстротой молнии. Для них партработник, «спустившийся в народ», был в диковинку. И люди полюбили, зауважали «своего парня». Тогда еще никто не знал словосочетания «избирательные технологии». Не знала его и Наина. Она просто интуитивно попала в точку, когда ранним утром дала своему мужу совет, который ей подсказывало сердце.

Наина была мудрой женщиной. Вот когда в ней проявилась загадочная кровь предков. Наина чувствовала, какого рода человек будет симпатичен избирателю, и создала своему мужу именно такой имидж.

Народ получил тот образ, о котором мечтал и который сулил ему избавление от всех бед и реализацию самых сокровенных мечтаний. Этот миф народного спасителя, борющегося с темными силами, мастерски создала Наина Иосифовна»[161 - А. Гранатова. Клан Ельциных, М.: «Алгоритм». 2008. С. 106–107.].

Идея «хождения в народ» понравилась Ельцину, правда в своей «Исповеди…» он не упомянул, что ее подала Наина Иосифовна – выдал за свое «ноу-хау»: «Узнаю, в магазин завезли телятину, иду и встаю в очередь – первые месяцы меня еще в лицо не так хорошо знали. Доходит очередь до меня – говорю: «Мне килограмм телятины». Отвечают: «Говядина есть, телятины – нет». – «Неправда, пригласите директора». Кое-кто начал понимать, поднялся шум. Настоял пройти в подсобку, а там телятина в отдельной комнате, и ее уже куда-то через окно выгружают. Шум, гам, руководство сняли.

В заводской столовой: «Почему нет моркови?» – «Не завезли». Проверяем вместе с руководством завода. Привезли и куда-то в этот же день увезли. Рассказывают грузчики, документов нет. Шито-крыто.

Продовольственный магазин, в кабинете директора несколько свертков с деликатесами. «Кому?» – «По заказам». – «Может заказать каждый?» – молчание. Тогда с директором начинаем разбираться. Вынужден признаться, что заказы распределяются райисполкому, МИДу, райкому партии, городским ведомствам и др., и все разные – и по весу, и по ассортименту, и по качеству.

Посмотрел общий баланс по городу ряда деликатесных продуктов. Странно. По каждому наименованию на несколько тысяч тонн привозят больше, чем съедают, с учетом официальной «усушки-утруски».

Систему никто не раскрывает. И тут повезло. Уже знали, что я часто хожу по магазинам, торгам, базам. Знали и чем я интересуюсь. Но, видимо, боялись. А тут выхожу из магазина, иду пешком, догоняет молодая женщина. Говорит: «Мне надо вам рассказать что-то архиважное». Тут же назначил ей день, час встречи в горкоме.

До сих пор не могу вспоминать без чувства возмущения ее рассказ о системе взяток, подачек. Ее только втянули, и она не выдержала. Поразительно все продумано. Продавец «должен» обсчитать покупателя и дать определенную сумму в сутки материально-ответственному лицу, тот – часть себе, часть руководству магазина. Дальше общий дележ по руководству снизу доверху, а если едешь на базу – там своя такса. Каждый знает двух-трех лиц, с кем связан. Есть еще и оптовая, крупная система взяток.

Я сделал все, чтобы эту женщину не узнали, – боялась очень и просила защитить. Потом перевели в новый магазин. После этого обсудили узким кругом и решили менять не по одному провинившемуся, а целыми секторами, блоками, магазинами, секциями, цехами на базах. Ставить «незараженную» молодежь. Суды привлекли к уголовной ответственности за год с небольшим около 800 человек.

Но ведь это только часть мафии. До теневой экономики, а она доходит до 15 процентов, до мафии, связанной с политикой, не дошли. Не дали. Срок – два года – кончился»[162 - Б. Ельцин. Исповедь на заданную тему. Ассоциация уральских издателей. 1990. С.111–112.].

Своими «партизанскими» рейдами Ельцин сразу решал несколько проблем. Во-первых, приближалась партконференция, а ему нужно было изучить положение дел в городе, во-вторых, выяснить, чего хотят люди, и, наконец, ему, как воздух, нужны были единомышленники. При всей своей работоспособности и энергичности он понимал, что один в поле не воин, всех магазинов, заводов, баз, сколько бы ни ходил «в народ», не объедешь и не обойдешь. Помощником он взял основательно проверенного еще в Свердловске Виктора Илюшина, которого чуть раньше Ельцина перевели в Москву инструктором ЦК КПСС. В качестве третьего охранника к нему прислали Александра Коржакова, которому выпала судьба стать главным «оруженосцем» Ельцина. Однако это еще не команда, это его оруженосцы. Команду еще нужно сформировать, но для этого требовалось хорошо знать людей, в окружении которых он оказался. Конечно, «кадры решают все», но начинать нужно было с НЭПа (Наведения Элементарного Порядка) и в первую очередь с дисциплины.

Вспоминает Юрий Анатольевич Прокофьев, бывший в то время заведующим Организационным отделом горкома партии, впоследствии ставший Первым секретарем горкома (сменил на этом посту Л. Зайкова, который, в свою очередь, сменил Б. Ельцина):

«На четвертый день утром раздается телефонный звонок: «Прокофьев, почему люди приходят так поздно на работу?» Звонок был где-то без четверти десять. Я объяснил, что в свое время Хрущев распорядился, чтобы горком начинал работу с десяти утра, с тем чтобы вечером члены горкома работали подольше и могли принимать население. Ельцин был недоволен таким положением и добился, чтобы работу начинали в девять часов утра»[163 - Ю. Прокофьев. До и после запрета КПСС. М.: «Алгоритм», 2005. С. 63.].

Как когда-то в Свердловске, Ельцин решительно принялся чистить кадры, избавляясь в первую очередь от тех, кто длительное время проработал с В. В. Гришиным. Аппарат горкома партии был почти полностью обновлен. Из 33 Первых секретарей райкомов сменилось 23, причем в некоторых районах перестановки происходили по нескольку раз. Он разогнал 40 процентов партноменклатуры, 36 процентов городских чиновников, 44 процента профсоюзной элиты. Второго секретаря горкома А. Захарова ему порекомендовали в аппарате ЦК, где он работал в отделе науки, а перед этим был секретарем Ленинградского обкома партии.

Однако Захаров не вписался в команду Ельцина и вскоре был назначен министром культуры СССР, а вторым секретарем Ельцин взял свердловчанина Ю. Белякова, в прошлом комсомольского работника. Придирчиво занимался подбором кандидатуры на пост Председателя исполкома Моссовета. Об этом он пишет в своей «Исповеди…»:

«На месте председателя исполкома Моссовета сидел Промыслов, печально известный не только москвичам. Тогда ходила шутка, и не без оснований: «Промыслов временно остановился в Москве, перелетая из Вашингтона в Токио». Ко мне он пришел на следующий день после моего избрания и прямо с порога начал: «Невозможно было работать с Гришиным», и дальше много нелестного в его адрес. И тут же, без всякого перехода: «Как я рад, что вы, Борис Николаевич, стали первым секретарем!» И в конце сообщает, что у него открылось, оказывается, второе дыхание, он полон сил, которых, безусловно, хватит еще минимум на пятилетку. Пришлось его остановить и сообщить, что разговор пойдет совсем о другом. Я сказал достаточно жестко, что ему надо уйти. Он попытался сделать еще несколько заходов в мою сторону, но я сказал: «Прошу завтра к 12.00 принести заявление».

И на прощание добавил: «Не опаздывайте, пожалуйста». В 12 часов он не пришел, я позвонил ему и сказал, что он, видимо, не обратил внимания на мою фразу, я предлагаю ему уйти по-хорошему, а можно ведь и по-другому… Он понял и через 20 минут принес заявление.

После этого за два дня четыре группировки предложили мне четыре кандидатуры на пост председателя Моссовета. Каждая из них, я понимал, тащила своего человека. Всем было ясно, насколько важна фигура мэра города, как много от него зависит. Я решил использовать нестандартный вариант. Поехал на ЗИЛ. Пробыл там с 8 часов утра до 2 часов ночи. Ходил по цехам, встречался с рабочими, специалистами, партактивом, конструкторами, руководителями подразделений. Но это был один угол зрения, а второй – я решил познакомиться с генеральным директором ВТ. Сайкиным, старался не упустить ни малейших деталей – как он разговаривает с рабочими, с подчиненными, с секретарем парткома, со мной. Несколько дней анализа – и пришел к мысли: он может стать хорошим председателем, конечно, не сразу, нужна будет помощь и поддержка. Переговорил по телефону с М. С. Горбачевым и изложил идею, он одобрил»[164 - Б. Ельцин. Исповедь на заданную тему. Ассоциация уральских издателей. 1990. С. 107–108.].

4 января 1986 года сессия Московского городского Совета народных депутатов освободила от обязанностей председателя Моссовета В. Ф. Промыслова с традиционной формулировкой: «в связи с уходом на пенсию», а председателем Моссовета был избран В. Т. Сайкин. Ельцин видел в Сайкине не только соратника, который хотел перемен в партии и стране, но и родственную душу. Свой брат, производственник, прошел, как и сам Ельцин, по всем ступенькам карьерной лестницы. Начиная на ЗИЛе формовщиком, потом, получив образование, работал на инженерных должностях, был главным металлургом, заместителем главного инженера, первым замом генерального директора. Почти сверстники – Сайкин уже отпраздновал свое 50-летие.

Все это импонировало Ельцину. Предложив Сайкину пост и услышав в ответ: «А справлюсь ли?», небрежно бросил: «Сработаемся».

На первых порах шли, как говориться, ноздря в ноздрю. Потом жизнь развела по разные стороны. Но это будет позже. Даже значительно позже, чем в случае с Захаровым. Пока же Сайкин энергично взялся за гуж.

Памятуя заветы В. И. Ленина, который призывал терпеливо искать кадры в массах, испытывать их, двигая от простейших дел к труднейшим, Б. Н. Ельцин буквально «окунулся в гущу масс».

Чтобы заиметь команду в полном составе, Ельцин денно и нощно носился по городу. В тот же день, когда собиралась сессия Моссовета он навел шороху на Втором Московском часовом заводе. Прошел по цехам, слушая на ходу пояснения директора В. Самсонова и министра приборостроения М. Шкабардни. У рабочих спрашивал не обычное «как живете?», а вдавался в тонкости технологии. Тут же ставил задачи: снижать себестоимость продукции, экономить цветные металлы, осваивать новые изделия высокого качества, неустанно двигаться вперед по всем направлениям научно-технического прогресса.

И хотя на заводе был он наскоком и разобрался в делах не так обстоятельно, как на ЗИЛе, при всем том понравился работягам. Чем? Может быть, простотой, может быть, своим косноязычием: говорил просто, незамысловато, понятно рабочему человеку. Может быть, и тем, что интересовался не только «железяками», а и заботами людей: «Какая зарплата?», «Хватает ли на жизнь?», «Как дела дома?», «Хорошо ли в столовой кормят?» И видно было: спрашивал не для того, чтобы отметиться – из цехов пошел в столовую, изучив меню, выбрал себе на раздаче борщ и котлеты, сел в общем зале. Потом зашел в медсанчасть, побеседовал с больными. Заглянул в Музей трудовой славы – познакомился с историей предприятия.

Встречаясь с людьми, Ельцин старался, чтобы они это запомнили. Был у него фирменный, потрясающий людей жест. В то время, когда и часы «выбрасывали» (наверное, только в русском языке это слово приобрело такой смысл), первый секретарь горкома делал символический подарок – часы вроде бы со своей руки.

«Как-то во время встречи на стройке, вспоминает А. Коржаков, он меня спрашивает:

– Александр, какие у вас часы?

Я показал.

– О, эти не подходят, нужны какие-нибудь поинтереснее.

Я подхожу к коллеге из группы сопровождения и интересуюсь:

– У тебя какие часы?

– «Сейко». А что?

Поясняю ему:

– Снимай, шеф просит.

Он отдал. И шеф тут же подарил эти часы какому-то строителю. У Ельцина, оказывается, манера была – дарить часы. Жест этот предполагал исторический смысл: первый секретарь поощрял «своими» часами отличившихся тружеников. Почти так же, как командиры своих солдат – за боевые заслуги в Великую Отечественную. Я этот фокус с часами запомнил и потом специально носил в кармане запасной комплект. Часы же брал казенные, в горкоме.

У Ельцина в кармане всегда лежал червонец, который ему вкладывала Наина Иосифовна, собирая по утрам на работу. Уже тогда Борис Николаевич плохо представлял, что сколько стоит, но всегда следил, чтобы никто за него нигде не платил. Если он чувствовал, что его угощают, а бесплатно в этом месте есть не стоит, то выкладывал на стол свой червонец, пребывая в полной уверенности, что расплатился. Хотя обед мог стоить и два червонца.

Мне Борис Николаевич все больше нравился, несмотря на строгость и порой несправедливость замечания…»[165 - А. Коржаков. Борис Ельцин. От рассвета до заката. М.: «Интербук», 1997. С. 54–55.]

Создается впечатление, что арсенал популистских приемов, которыми пользовался Ельцин, чтобы понравиться людям, поистине неисчерпаем.

Ельцин нравился не только Коржакову. Он завоевывал все больше и больше симпатий простых людей. Такого Москва не знала. Гришин общался в основном только с первыми лицами, да и предпочитал это делать в своем кабинете. Если и выезжал на предприятия, то идти в самые низы не спешил, встречаясь с собеседниками в директорских кабинетах.

Вот как комментирует эти выходы Ельцина «в народ» бывший профсоюзный лидер В. Новоселова:

«Это теперь я Ельцина на дух не выношу, а тогда все мы были им очарованы. На наш завод, а это один из крупнейших заводов Минавиапрома, Гришин ни разу не собрался. А этот приехал, побывал не только в цехах, но и в пионерлагере, оздоровительном центре, потом собрал всех в Доме культуры. Говорил не очень долго, но толково. Словом, приятно очаровал всех.

Знамо дело, баснями соловья не кормят. Люди его забросали вопросами, просьбами. К его чести, сделал все, о чем просил. Распорядился пустить по удобному для заводчан маршруту 84-й автобус, с 7 часов (перед началом смены) начал работать продовольственный магазин на улице Нижняя Масловка. Мелочи? Да, но из этих мелочей соткана вся наша жизнь. Словом, люди увидели в новом первом секретаре горкома партии именно партийного работника ленинской школы. И поверили ему»[166 - В. Андриянов, А. Черняк. Одинокий царь в Кремле. Кн. 1. М.: «Правда». С. 37.].

Почти весь январь Ельцин продолжал поход по заводам и фабрикам столицы. Только в течение 11–17 января он посетил более десяти комбинатов, побывал в Ленинградском, Киевском, Куйбышевском, Октябрьском районах Москвы, осмотрел микрорайон «Сокол», посетил универмаг, Филевский автобусно-троллейбусный парк, районы управления Мосэнерго, объединение «Колос», Физический институт им. П. Н. Лебедева.

Не зная ни выходных, ни праздников, Ельцин мотался по предприятиям Москвы. После ЗИЛа и Второго часового завода он встретился с архитекторами, постигая, что собой представляет Москва сегодня и какой она будет завтра. Не обходил стороной и новогодние детские праздники у елок. Словом, по-ленински!

В конце первой декады января состоялось очередное заседание бюро МГК КПСС. Вопрос на обсуждение был вынесен глобальный – проект плана Комплексного социально-экономического развития Москвы на 1986–1990 годы. К бюро Ельцин подготовился основательно. Правда, открытий глобальных не сделал, но главное уловил – люди озабочены судьбой Москвы. Она превращается на глазах из Белокаменной в захолустную дыру. Своими наблюдениями огорошил членов бюро, которые привыкли информацию черпать из газет и справок инструкторов. Завернул подготовленный Мосгорисполком план на доработку. Особо досталось работникам торговли. Водном магазине Ельцин не обнаружил яиц, в другом – кефира, в третьем, кроме батонов, – никакой выпечки. Потребовал гнать в шею нерадивых руководителей.

«Москва затаила дыхание. Номенклатура втянула голову в плечи, пережидая бурю, которую поднимал первый секретарь горкома. Низы, напротив, расправил плечи и пошли в горком, райкомы с жалобами, письмами, заявлениями…

Ельцин понимал: чтобы его заметили в Политбюро, нужно чем-то выделиться. Но чем? У него в багаже не было никаких оригинальных идей. Разве что нашумевший в Свердловске бригадный подряд. Разумеется, следом за генсеком он твердил об ускорении, интенсификации экономики, повышении качества продукции, пополнении магазинов добротными отечественными товарами. Эти же, пока еще не набившие оскомину, установки он повторил на совещании первых секретарей райкомов партии, а затем на собрании актива обувной фабрики «Парижская коммуна».

– Хорошо, что вы осваиваете 6 из 150 новых моделей, – говорил он, – но далеко не вся ваша продукция пользуется спросом у людей, да и брака не мало. Подымите-ка руки, кто из вас отдает предпочтение марке «Парижская коммуна» перед зарубежными моделями. Поднятых рук оказалось не много. «Вот видите, – заключил он, – надо выпускать обувь не без разбора, а с учетом реального спроса покупателей, и чтобы она была добротной»[167 - В. Андриянов, А. Черняк. Одинокий царь в Кремле. Кн. 1. М.: «Правда». С. 38.].

Интересны наблюдения Ю. Прокофьева, работавшего уже секретарем исполкома Моссовета, за стилем работы Ельцина: