Заговор Горбачева и Ельцина. Кто стоял за хозяевами Кремля?

В начале служебной карьеры успехи у молодого мастера, а затем начальника строительного участка, были довольно скромными. В должности мастера ему довелось строить пожарную станцию, или, по-простому, «пожарку». По воспоминаниям сослуживцев он сильно возмущался, что ему, «освоившему» двенадцать рабочих профессий, поручили столь непрестижный объект. Затем его назначают прорабом и поручают строительство пятиэтажного жилого дома, который и по сей день стоит на улице Грибоедова в городе Екатеринбурге.

Движение по карьерной лестнице идет со скрипом, к своему тридцатилетию он всего лишь старший прораб и особых перспектив не предвиделось, тем более, что на одном из строительных участков при строительстве камвольного комбината случилось ЧП, которое едва не привело Б. Ельцина на скамью подсудимых. После пуска основного цеха комбината, здание вдруг начало шататься и вся громадная железобетонная махина могла рухнуть, похоронив под своими обломками новейшее оборудование и обслуживающих станки работников. Старший прораб пережил громадный стресс:

«Пришлось остановить станки. Я сразу – в политехнический институт к профессору Бычкову. Сделали вместе расчет всех конструкций и пришли к выводу, что в проекте была ошибка – прочности опоры плит перекрытий оказалось совершенно недостаточно для полной устойчивости здания. И вторую причину мы нашли – прядильные станки, установленные по движению только в одном направлении. Когда их включают, то их амплитуда совпадает с амплитудой вибраций корпуса, и он начинает раскачиваться (то есть наступает явление резонанса, когда частота колебаний станков приближается или совпадает с частотой собственных колебаний конструкции здания, в результате чего амплитуда колебаний конструкции резко возрастает, что могло привести к его разрушению. – А. К.). Этот вопрос решили довольно просто: переставили станки и вибрацию сняли, а с укреплением опор пришлось повозиться»[61 - Цит. по: Б. Ельцин. Исповедь на заданную тему. Ассоциация уральских издателей. 1990. С. 48.].

Из приведенного эпизода видно, что глубоких инженерных знаний у Б. Ельцина, пробегавшего по волейбольной площадке все пять лет обучения в институте, не было. За консультациями к институтским профессорам не набегаешься, а стало быть нужно было менять имидж малограмотного инженера на что-то другое, что позволило бы ему без всяких «сопроматов» и иных мудреных теорий более быстрыми темпами взбираться по служебной лестнице.

Первое, что успел усвоить уже не совсем молодой специалист, что без партийного билета нечего и думать о высших должностях. Тем более, что к началу 70-х годов у него возникли серьезные конфликты с управляющим трестом Н. И. Ситниковым, о котором у Б. Ельцина остались самые нелестные воспоминания:

«…Николай Иванович Ситников – человек оригинальный, мягко говоря, упрямый, злой и его упрямство доходило иногда до элементарного самодурства… Едешь с ним в машине, поспоришь, он останавливает машину где-нибудь на полпути: «Вылезай!» – «Не вылезу. Довезите до трамвайной остановки». Стоим полчаса, стоим час, наконец, он не выдерживает, поскольку куда-то опаздывает, хлопает дверкой и довозит до трамвая. Или, скажем, вызывает к себе, начинает ругать последними словами: такой-рассякой, что-нибудь не так, хватается за стул, ну, и я тоже, идем друг на друга. Я говорю: «Имейте ввиду, если вы сделаете хоть малейшее движение, у меня реакция быстрее – я все равно ударю первый». Вот такие были отношения»[62 - Там же. С. 48–49.].

Отношения – хуже не бывает, но ведь и у самого Б. Ельцина отношения с подчиненными были еще более крутыми – о чем речь впереди. А отношения с управляющим зашли столь глубоко, что последний обращался в суд о привлечении Ельцина к ответственности за нарушение финансовой дисциплины. Когда суд оправдал Б. Ельцина, он подал заявление о вступлении в партию, после чего карьерный рост коммуниста Ельцина пошел гораздо быстрее.

В 1963 году он назначается главным инженером Свердловского домостроительного комбината, а через три года уже возглавил его.

Необходимо отметить, что на всех участках работы Б. Ельцин выделялся не новаторскими идеями профессионального характера, а постоянно проводил какие-то эксперименты, внедрял стахановские методы, организовывал всевозможные почины и ставил рекорды.

Так, одна из подчиненных ему бригад вдвое повысила производительность труда за счет того, что эта бригада в ущерб другим обеспечивалась всеми необходимыми материалами в первую очередь. «Почин» получил высокую оценку у начальства, а Б. Ельцин получил очередное повышение и стал главным специалистом домостроительного комбината.

Стиль его руководства, отношения к подчиненным были под стать критикуемому им стилю своего начальника. Он отличался неизменной жесткостью, порой переходящей в жестокость. Он был резок и груб с подчиненными, требовал от них такого же фанатизма в работе, каким выделялся сам, работая на пределе физических сил – на износ.

По своей жестокости по отношению к починенным он недалеко ушел от своего отца, только вместо порки ремнем, к которой прибегал родитель, Б. Ельцин применял административные порки вплоть до увольнения непокорных работников. Будучи начальником Свердловского ДСК, он установил жесткую систему штрафов, согласно которой безжалостно увольнял специалистов при малейшем подозрении на непрофессионализм.

Как сам Б. Ельцин оценивал свой стиль работы?

«Вообще мой стиль работы называли жестким. И это правда. Я требовал от людей четкой дисциплины и выполнения данного слова… моими главными аргументами в борьбе за дисциплину была собственная полнейшая отдача в работе, постоянная требовательности и контроль и плюс вера в людей, в справедливость моих действий. Если дал слово – сдержи, а не сдержал – отвечай перед людьми. Эти ясные, понятные отношения создавали, мне кажется, человеческий, доверительный климат в коллективе»[63 - Б. Ельцин. Исповедь на заданную тему. Ассоциация уральских издателей. 1990. С. 53.].

Стиль стилем, но и инженерные знания были бы не лишними, тогда не случалось бы нелепых казусов на строительных объектах, руководимых Ельциным. На том же камвольном комбинате, при подготовке к сдаче его государственной комиссии, вдруг обнаружилось, что отсутствует подземный переход из одного корпуса в другой протяженностью 50 метров. Причина такого разгильдяйства – утеряны чертежи на переход! Это как же нужно было знать строительный объект, чтобы упустить такую «мелочь». Как о чем-то очень обыденном явлении главный строитель заявляет:

«Невероятно, но факт. На этот переход существовал отдельный чертеж, ну а он затерялся. Вдруг в последний момент обнаружили, что перехода-то нет! А объект крупнейший, на виду у города, да и всей страны, – шесть миллионов метров ткани ежегодно должен выпускать»[64 - Б. Ельцин. Исповедь на заданную тему. Ассоциация уральских издателей. 1990. С. 54.].

Но зато как эффектно выглядит наш «герой» при авральных работах по устранению этого «пустякового» недостатка. За каких-то полчаса путем мозговой атаки было решено к утру следующего дня восстановить этот проклятый переход. И что же тут началось!

«Все высчитали по минутам, земляные работы – со стольки-то до стольки, бетонирование, отделка, сюда перекидывается одна бригада, затем другая. Экскаватор начинает копать траншею, за ним идет следующий, за ним следующий. Я на месте, не отхожу ни на минуту. Каждый отвечает за свой участок. Никакой лишней суеты, все организовано предельно точно. Утром, шесть часов, уже укладывали асфальт на этот проклятый подземный переход, все было готово, мы успели»[65 - Там же. С. 54–55.].

Герой, да и только! А ведь за такое геройство не то чтобы с должности снимать, а под суд нужно отдавать за вопиющее нарушение технологии строительных работ. Подумать только, за одну ночь прорыть траншею, забетонировать полы и стеновые панели, тут же произвести асфальтирование и покрасочные работы, установить электрику. Все это «великолепие» в самое ближайшее время начнет давать осадку, разрушаться и придет в аварийное состояние. Сколько месяцев затем после сдачи «объекта» будут «колдовать» над устранением этих недостатков в «Исповеди…» ничего не говориться.

К чему приводит спешка, авралы в строительстве Ельцин убеждался не раз на собственном опыте. Так, назначение его на должность директора Свердловского ДСК в 1966 году ознаменовалось громким ЧП: обрушилась недостроенная пятиэтажка, которую возводил именно ельцинский ДСК, когда он был еще главным инженером этого комбината. Причина аварии банальна – спешка строителей, заливавших фундамент в зимнее время. На морозе бетон не успел схватиться, а когда наступило лето, бетон начал «таять» и здание буквально «поплыло».

В момент обрушения здания на объекте не было ни души, в противном случае вся история России могла бы пойти совсем по другому пути. Ельцин отделался легким испугом, хотя первый секретарь обкома КПСС Николаев требовал привлечь его к строгой партийной ответственности и отстранить от работы. Однако, благодаря ходатайству второго секретаря обкома Я. П. Рябова он не только не был наказан, но вскоре получил свою первую награду – орден «Знак Почета». Злые языки говорили, что эта награда и есть «наказание» для Ельцина за «ЧП», в противном случае он должен был получить по итогам пятилетки высшую награду страны – орден Ленина.

Яков Петрович Рябов не единожды выручал Ельцина в трудные для него моменты жизни. Так, именно по рекомендации Рябова Ельцин был назначен на должность главного инженера ДСК в 1963 году. В своих мемуарах он вспоминает: «В те годы 32-летний Ельцин производил впечатление перспективного молодого человека. Борис взялся за работу со всей своей настырностью. Он схватывал все на лету»[66 - Я. Рябов. Мой XX век (Записки бывшего секретаря ЦК КПСС) М.: Русский биографический институт. 2000. С. 141.].

В другом интервью он оценивает работу Б. Ельцина уже в должности директора ДСК: «Объективно говоря, работал он неплохо. Через 2 года мы выдвинули его на должность директора этого комбината. Горком партии и руководство Главсредуралстроя (начальником ГСУС в то время был СВ. Башилов, а его заместителем работал Н. И. Ситников, который был у истоков создания ДСК) следили за работой Ельцина, спрашивали с него за ввод жилья, и в то же время серьезно помогали. Особенно в конце года, когда за 2–2,5 месяца до его окончания необходимо было сделать по 100–150 тыс. кв. м. жилья»[67 - Там же.].

Напомним читателю, что упомянутый в интервью Я. Рябова заместитель начальника ГСУС Н. И. Ситников, который «серьезно помогал» Ельцину в становлении его в качестве директора ДСК, это тот самый Ситников, который в свое время учил уму-разуму непокорного начальника строительного управления и который, судя по оценке Ельцина, был его злейшим врагом. Судите сами:

«Самодурство управляющего (Н. И. Ситникова. – А. К.) продолжалось до тех пор, пока меня не направили на работу главным инженером домостроительного комбината, который был крупнее, чем его трест», – со скрытым торжеством закончил Ельцин двухстраничный пассаж в своей «Исповеди…» о происках старинного врага»[68 - Б. Ельцин. Исповедь на заданную тему. Ассоциация уральских издателей. 1990. С. 50.].

Как видим, у Ельцина злоба на Ситникова осталось на всю жизнь, в то время как тот, не в пример строптивому подчиненному, на стал сводить с ним счеты, напротив, помогал ему, будучи снова на более высокой должности. Я. Рябов, будучи в должности первого секретаря Свердловского Горкома КПСС, конфликт между этими руководителями видит совсем в ином свете:

«Напрасно он (Б. Ельцин. – А. К.) оплевывает старших товарищей по работе, которые его оберегали, растили и рекомендовали на выдвижение по службе. Особенно неприятно, что он Н. И. Ситникова выставил в негативном плане. А этот специалист-строитель с довоенным стажем был во многом честней и квалифицированней Бориса»[69 - Я. Рябов. Мой XX век (Записки бывшего секретаря ЦК КПСС) М., Русский биографический институт. 2000. С. 142.].

Медицинский диагноз.

«Улиц с неустойчивой психопатией наблюдается беспричинная вспыльчивость, подчас раздражительность. Они бывают достаточно злобными даже при незначительных конфликтных ситуациях. Эти вспышки непродолжительны и могут сменяться состояниями апатии или пониженного настроения. Если эти аффекты резко выражены и более продолжительны, носят постоянную злобную окраску и сопровождаются агрессией, то речь идет о возбудимом типе психопатии»[70 - Цит. по: А. Хинштейн. Ельцин. Кремль. История болезни. С. 30.].

И далее:

«Маниакальные состояния включают в себя переоценку собственной личности, легко переходящие в манию величия – ощущение могущества и неограниченных способностей, уверенности в своей гениальности и избранности»[71 - Там же. С. 33.].

Борис Ельцин двенадцать лет проработал на стройках, прежде чем в 1968 году его пригласили на партийную работу, чем он обязан все тому же Якову Петровичу Рябову, который к этому времени был уже первым секретарем Свердловского обкома КПСС.

1.3. Вверх по партийной лестнице

Целые народы пришли бы в ужас, если бы узнали, какие мелкие люди властвуют над ними.

    Талейран

Карьере партаппаратчика Б. Ельцин целиком обязан своему покровителю Я. П. Рябову, который впоследствии не единожды пожалеет о том, что вовремя не «разглядел» в нем задатки диктатора макиавеллевского типа. Как мы уже отмечали, Рябов не раз выручал Ельцина в трудных ситуациях и упорно продвигал его по служебной лестнице. Будучи назначенным вторым секретарем обкома, Рябов курировал строительную индустрию области. Это был ответственный участок деятельности, и поэтому Рябов задумал сменить заведующего отделом строительства, поскольку прежний руководитель показался ему не очень энергичным, да и возраст – 54 года не предполагал к «всплеску» активности в работе. И тут он «вспомнил» о Ельцине, которому шел 37-й год, и энергия у которого «хлестала» через край. Некоторые работники обкома, хорошо знавшие Ельцина, пытались отговорить Рябова, о чем он в своих мемуарах вспоминает и с запозданием сожалеет:

«Как-то встретился я с друзьями, они мне задают вопрос: «Яков Петрович, вы собираетесь заменить Гуселетова (бывший заведующий отделом строительства. – А. К.), вроде рассматриваете кандидатуру Бориса Ельцина? Имейте в виду, у него неуравновешенный характер». Как оказалось, многие мои друзья учились с Борисом, знали его со студенческих лет и прямо говорили о его властолюбии, амбициях, устремлениях к власти любым путем. Как говориться, он готов перешагнуть не только через товарищей, но если потребуется, – и «через мать родную»»[72 - Я. Рябов. Мой XX век (Записки бывшего секретаря ЦК КПСС) М., Русский биографический институт. 2000. С. 185.].

Задуматься бы Якову Петровичу над этими далеко не лестными характеристиками на его выдвиженца, не упрекал бы он себя задним числом, что своими руками «сотворил» эдакий «подарок» для России. И уж в который раз приходиться прибегать к сослагательному наклонению, неизвестно каким бы путем пошла Россия, если бы этот «уральский самородок», с легкой руки Рябова, не попал на партийный Олимп сначала областного масштаба, а затем и союзного? Не послушал он добрых советов близких ему людей. Свое решение Рябов объяснит впоследствии тем, что личные качества кандидата волновали его меньше всего: «Зато Ельцин «разобьется», но выполнит любое поручение начальства». Это мазохистское признание не к лицу такому умному и разносторонне образованному человеку, каким был на самом деле Рябов. Скорее всего, на его решение повлияло то, что относился он к Ельцину с отеческой заботой, несмотря на небольшую разницу в возрасте – всего-то три года. Он тоже вышел из самых низов – из семьи плотника – и детство провел в таком же точно дощатом бараке, в каком вырос Б. Ельцин. Импонировало ему и то, что Ельцин увлекался спортом, поскольку сам он был мастером спорта по классической борьбе. Он с первого момента их знакомства сумел оценить трудовой фанатизм Ельцина, поскольку сам работал много и с большим удовольствием, да и других мог заставить работать с полной отдачей, не хуже своего выдвиженца.

Да и характер у Рябова был далеко не благостным, по его же собственным словам – вот его кредо: «Я всегда объясняю: тех, кто не выполняет моих заданий, я могу раз предупредить, второй раз. А третьего предупреждения уже не будет. Я так говорю: или ты должен уходить или я. Но я-то не уйду, меня может освободить только вышестоящий орган. Так лучше я тебя уберу, не стану ждать, пока насчет меня примут решение»[73 - Я. Рябов. Мой XX век (Записки бывшего секретаря ЦК КПСС) М., Русский биографический институт. 2000. С. 186.].

Принцип известный, на нем была построена вся командно-административная система страны: умри сначала ты, а потом я! Так делались карьеры как на партийном, так и на хозяйственном поприще. И Рябов – не исключение, а дитя этой системы – плоть от плоти. Вверх шли по головам менее изворотливых и более совестливых. Так что Ельцин впитывал эти правила, как губка впитывает воду, ничему иному партийно-хозяйственная школа его научить не могла. И не стоит возмущаться и удивляться тому, что Ельцин, став впоследствии Первым секретарем Свердловского обкома КПСС, а затем Московского городского, безжалостно ломал судьбы своих подчиненных, не способных обеспечивать ему успех. Он так же, как и его учитель, рвался вверх, и рядом с ним выживали только те, кто был способен помочь ему подняться еще на одну ступеньку иерархической партийной лестницы. И всю свою профессиональную жизнь он без сожаления расставался с теми, кто стал ему не нужен, как расстался с Гуселетовым Я. Рябов под предлогом ухода того на пенсию (это в 54 года!.. – А. К.)

Но партийные бонзы тоже люди и ничто человеческое им не чуждо. Рябову чисто по человечески нравился этот «37-летний зрелый мужчина, высокого роста, спортивного телосложения» и он захотел сделать из Ельцина своего преемника. Он упорно проталкивал своего протеже вверх, закрывая глаза на его многочисленные огрехи и недостатки. Он уверовал и убедил себя в том, что именно этот «коренник» поможет ему самому шагнуть на заветный партийный Олимп, находящийся в Москве. Что впоследствии так и случилось.

А насчет недостатков Ельцина он не заблуждался. Это потом, когда Ельцин потряс не только Москву, но и всю Россию, он с большим опозданием стал посыпать свою голову пеплом и каяться в содеянном: «Как я понял, но, к сожалению, значительно позже, Борис вел себя как типичный подхалим и карьерист, старался исполнить все мои пожелания, и мне это импонировало. Я и в мыслях не думал, что это его тактика для дальнейшего стратегического рывка в карьере, а наоборот, считал, что молодец, Борис, наконец-то понял задачи области и делает все, чтобы их осуществить. Мы продолжали дружить семьями. Я почему-то в него верил»[74 - Я. Рябов. Мой XX век (Записки бывшего секретаря ЦК КПСС) М., Русский биографический институт. 2000. С. 196.].

Полноте, Яков Петрович! Все-то вы прекрасно изначально знали, какого джина вы выпускаете из бутылки. Припомните, пожалуйста, реакцию Ельцина на ваше замечание относительно его тяжелого характера. А разговор был в вашем кабинете перед самым назначением Ельцина на первичную партийную должность:

– Вот меня предупредили, что у тебя есть такие-то и такие-то недостатки…

Ельцин тут же довольно странно отреагировал и спросил:

– Интересно, кто же вам, Яков Петрович, мог это сказать?

Вы его тут же одернули:

– Борис Николаевич, разве такой вопрос надо задавать? Следует, наоборот, сказать: да это во мне есть, постараюсь исправить…

В дальнейшем, по вашим словам, Ельцин вычислил всех, кто давал ему нелестные характеристики, и потом не давал им ходу. Никто из его критиков в люди выйти так и не смог[75 - Л. Млечин. Борис Ельцин. Послесловие. М.: «Центрполиграф», 2007. С. 42–43.].

Ну ладно, ошибся малость Я. Рябов при назначении на эту, далеко не престижную для Ельцина должность, но ведь через семь лет, когда, казалось бы, вы его изучили вдоль и поперек, не вы ли упорно продвигали его на должность секретаря, а затем и первого секретаря обкома КПСС. Упорно и настойчиво рекомендовали его Л. И. Брежневу, несмотря на то, что он был всего лишь секретарем обкома, то есть через одну ступень (по неписанным законам партийный кадровой политики на освободившуюся должность первого выдвигался Второй секретарь обкома КПСС. – А. К.).