Дядя самых честных правил. Книга 2

– Ещё раз повторяю – это не цирковое представление, чтобы на него смотреть. Может, вы ещё хлопать собираетесь после каждого удара? Цветы дарить?

– Без цветов обойдёшься, – Диего усмехнулась, – ты не прима императорского театра. А хлопать мы будем победителю.

– Спасибо, что хоть так. Нет, вы никуда не едете.

Послышался стук каблуков по паркету, и в гостиную вошла Марья Алексевна, одетая в костюм для верховой езды.

– Кто никуда не едет? – поинтересовалась она.

– Константин Платонович не хочет нас брать на дуэль, – пожаловалась рыжая.

– И не надо, – княгиня кивнула, – пусть настроится, подумает. Не стоит его отвлекать, девочки – вы поедете со мной в карете. Крайне любопытное зрелище будет. Никогда не видела дуэль на канделябрах. Собирайтесь, девочки, через десять минут жду вас на крыльце.

Диего посмотрела на меня с ухмылкой, Александра с радостью, а я поднял глаза к потолку. Далась им эта дуэль!

– Костя, я готов! – на горизонте появился Бобров. – Можем ехать.

– Поехали. А то с каждой минутой желающих «посмотреть» становится всё больше.

* * *

Драться мы должны были в живописном месте на берегу Оки. Вот представьте себе: гладь реки, берёзы, травка, жёлтый песок. И три десятка конных экипажей, целая толпа публики, дамы в роскошных платьях, кое-где слуги накрывают стол для пикника, а одна компания уже открыла шампанское и, увидев меня, поднимает бокалы.

– Пётр, скажи, в России так принято?

– Вообще-то нет, – Бобров почесал в затылке. – Я даже не знаю, что сказать.

– А вот сейчас и разберёмся.

Быстрым шагом я направился к моим противникам, стоящим поодаль.

– Это что такое?

– А? – Белинский захлопал глазами.

– Я спрашиваю, это что такое? Вы, сударь, хотели сатисфакции или устроить балаган?

– Я?! Да это же ваших рук дело! Вы специально выбрали дурацкое оружие и позвали сюда публику, чтобы унизить нас троих!

– Вы в своём уме? Я первый раз в Муроме. Это ваши друзья и знакомые. Признавайтесь, на кой чёрт вы их позвали?

– Я не звал. – На его лице было такое искреннее возмущение, что я поверил – он ни при чём.

– А кто? Вы? Или вы?

Добролюбов и Писарев замотали головами, отрицая причастность. Я обернулся к секундантам. Худой, с которым мы чуть не стали стреляться, был удивлён толпе народу не меньше моего. А вот толстяк отводил взгляд и нервно теребил платок.

– Вы!

– Ну, предположим, я, – толстяк развёл руками. – Не смог удержаться. Уж больно интересная новость.

– Тьфу! Болтун.

– Грешен, господа. Прошу понять и простить.

– Пётр, – я повернулся к Боброву, – поехали отсюда.

– Стойте! – Белинский подскочил ко мне. – Куда вы? Вы обязаны драться!

– На потеху толпе? Нет уж, увольте.

– Деритесь!

– Не собираюсь. Желаете доставить удовольствие публике – побейте друг друга.

– Костя, – зашептал мне на ухо Бобров, – нельзя так уезжать. Сейчас муромское общество на твоей стороне, а если уедешь, поставишь всех в неловкое положение. Надо, Костя.

– Сударь, – Белинский поджал губы, – вы приняли вызов, деритесь как мужчина.

Мне надоела вся эта ситуация до крайности. Публика, глупые юноши и болтливые секунданты.

– Желаете драться? Я доставлю вам это «удовольствие». Где наше оружие?

– Вот, – тут же появился толстяк, – самые лучшие канделябры. Лично выбрал, хочу заметить, из своего имущества. Да-с! Для поединка чести мне ничего не жалко.

Я усмехнулся и взял в руки оба «подсвечника». Практически одного веса, похожие на трезубцы, из хорошей крепкой бронзы. И тщательно начищены до зеркального блеска.

– Годится. Выбирайте, – я кивнул Белинскому, – каким будете драться.

Он скривился.

– Тоже мне, «оружие». Не могли назначить что-то другое?

– Что вы привередничаете, как барышня? Будьте мужчиной, деритесь тем, что есть.

Белинский нервно выдернул у меня из рук один из канделябров.

– Этот!

– Вот и чудно. Дайте мне две минуты, я сниму камзол.

Мы с Бобровым вернулись к экипажу. Сбросив верхнюю одежду, я остался в рубашке и несколько раз взмахнул руками, чтобы размяться.

– Покажи им, Костя, – Пётр хлопнул меня по плечу, – пусть знают наших.

– У тебя «громобои» с собой?

– Ммм, да. Взял на всякий случай. Ты решил стреляться?