Неуставняк 2

– Ты, – Шиханов выразил такое беспокойное раздражение, что я даже обомлел, – ты что, в подъезде родился?! Дверь закрой!

– Так щас Ваня и закроет. – Ей богу, было странно увидеть в этом уверенном в себе солдате то беспокойство, которое он сейчас проявил.

– Кто открывает – тот и закрывает! Понял?!

– Понял, – успокоил я его и потянулся к дверной ручке, но на пороге уже стоял Ваня.

Он, в свойственной только ему манере отрешённости, замер. Каждое Ванино замирание было сродни очарованию. А если он очаровывается, то его ни прошибить, ни сбить с места нельзя, можно только отодвинуть и сделать дело за него – так будет верней, надёжней, а, главное, быстрей. Если ротный вещевой склад был для меня всего лишь местом временного хранения вещей, то на него он подействовал, как на Али Бабу пещера с награбленным разбойниками золотом.

Но сдвинуть Ваню, не расплескав остатки его очарования, трудно – он, пришедший в армию из деревни подростком, за полгода учебки только-только стал юношей и когда теперь станет мужиком, который перестанет удивляться и скрывать свои потаённые чувства от других – неизвестно!

Я потянул Ваню на себя, он не поддался, тогда я протиснулся в коридор и, как бульдозер, запихнул его вовнутрь, чтобы потом закрыть дверь. От перемещения он не очнулся, а даже наоборот, окаменел. Удивительным было и то, что Шиханов, набросившийся на него со своим словесным поносом, тоже никак не мог побудить его к действию – Ваня впал в ступор.

– …Ты что, дух! – Шиханов придвинулся вплотную и, опасливо кидая взгляд на всё ещё открытую в коридор дверь, возопил: – Ты что, не слышишь?! – Он словно чего-то или кого то боялся, но не думаю, что предметом его опасений был я.

Он ударил Ваню в живот, тот слегка согнулся, крякнул и выпрямился. Теперь Ваня начал оглядываться. Кризис миновал, и он стал приходить в норму.

– Ты что, тупой?! – Я не видел выражения лица Шиханова, так как Ваня загораживал его своим телом, но думаю, что свирепость, с какой это было сказано, выступила пятнами на его лице.

Только содрогание Ваниного тела, которое с быстрой периодичностью передавало удары от груди к спине, показывало, что его сейчас бьют.

– К бою! – Вова перешёл на истошный крик. – К бою, с-суки! К бою!

Ваня рухнул, а я стоял, соображая: «Вот это он кому сейчас это говорит? Если он чуть выше и плечистей – это ещё не аргумент, чтоб положить меня “К бою!”!!!»

Конечно, я напрягся, и в душе захолодело, но я умел упираться не хуже Вани, только мне для этого ступор был не нужен.

– Чё орёшь?! Ты это кому?! – Я уже и сам орал, так как в стрессовых ситуациях тихо вести себя ещё не умел.

– Что?! – Он двинулся в мою сторону и резко остановился.

Открывшаяся дверь потянула за собой воздух и подсказала, что сейчас в неё кто-то войдёт.

– Эй, – Шиханов воровато обернулся и пнул Ваню снизу под рёбра, – быро встал!

Ваня встал моментально – что что, а на всевозможный шухер наша реакция была безупречна. Даже этот пинок в бок был излишен, так как вшитая в учебке условность[24 - Вшитая в учебке условность – каждый кто покупает теперь телефон, вместе с прибором приобретает и вшитую в него операционную систему. Подобное происходит и в учебке, которая буквально прошивает курсантов системой армейских условностей Неуставняка…] подняла бы Ваню до того, как старшина роты вошёл бы в дверь.

– Ну что, Вова? Я так понял, ты в кино сегодня не пойдёшь?! – Старшина отодвинул меня, как занавеску, в сторону и прошёл вовнутрь. – А этот что здесь делает?!

Ваня стоял в двух метрах от порога и, добродушно улыбаясь, демонстрировал свою лояльность к новой власти.

… Мне повезло дважды – я до армии прочитал «Бравого солдата Швейка» и потом увидел его воочию. Может, потому Ярослав Гашек и не закончил свой фолиант, что его герой, провалившись во времени, застрял рядом со мной?! В Ване, как и в его прототипе, не было ничего личного, он был настолько откровенен и изначально чист, что возмущение командиров в его присутствии превращалось в поглаживание по голове, а залёт у Дедов – в словесную вычитку прописных истин армейского неуставняка…

– Ну вы чё, блядь?! Не понимаете, чё ли?! – Старшина быстро подошёл к Ване и, схватив его за шкирку, притянул к тому месту, где стоял я. – Шиханов, я же говорил, что дальше линии стола никто заходить не должен! Ты что, издеваешься что ли?!

– Да нет, товарищ прапорщик! Я просто хотел ему стопкой выдать подменку. Что мне её самому носить что ли!?

– А хотя бы и самому! Два метра, блядь, не рассыплешься! – Лицо прапорщика побагровело, и даже тусклый свет каптёрной лампы не спрятал румянец его неудовольствия.

– Ну ладно, – не по уставу согласился Шиханов и, отсчитав, выдал нам две стопки повседневного обмундирования. – Так, отнесёте в кубрик, и пусть каждый подберёт себе по размеру. Один пусть вернётся за нательным бельём.

В кубрике уже была ярмарка. Четыре мужика, явно уже уволенные в запас, собирали тельники, а взамен разбрасывали майки или зашарпанные и линялые тельники.

… В десанте есть два вида тельников. Это полосатое нательное бельё в простонародье называют без разбора тельником. Согласно товарному талону и форме они делятся на майки и фуфайки. Форма майки вам понятна, она применяется в тёплое время года, а вот фуфайка и есть сам тельник – он плотный, с присутствием шерсти и с длинными рукавами. Вы и сейчас не купите настоящий тельник – вам вручат вискозное говно, а вот армейский десантный тельник (думается, что и морской) – это эксклюзив, который охота иметь при себе всегда. Нет лучшего подарка братишке и чести тебе – носить его!…

– На, – мне в лицо прилетела майка, – быстро тельник давай!

Наши парни уже стояли с голым торсом и сиротливо примеряли обноски.

– Что это? – Я держал залинялую вещь и не понимал, как эту ветошь можно носить?!

– Хули, что?! Свой тельник снимай, надевай этот!

– Сам носи! – Я бросил майку в обратном направлении, но она, не долетев, упала возле ног её первообладателя.

– Ты что, блядь! Пизды хочешь? – Свирепость стоящего мужика была неподдельной, тем более что в спину ему дышали ещё трое!

– Нет, только это майка, а на мне – тельник! – Стрессов было достаточно, и в какой-то момент времени я уже готов был сдаться.

– Хуй с тобой! Поноси пока свой, при первой бане тебе его обменяют на поношенный, и ты будешь как все, – примирительно заявил просящий. Его напор спал, а голос перешёл на уговор. – Тебе, на хуй, какая разница? А твой тельник полетит на гражданку и украсит достойную грудь дедушки. Дедом станешь – свой тельник отобьёшь. Понял?!

Аргумент был ясным, но всё равно?!

– Нет, – отрезал я, – тельник поменяю только на тельник. И то, если он будет достойным.

– Хорошо, – подытожил дедушка и, подобрав брошенную мной майку, удалился.

Смотреть на наших было и смешно, и жалко. Майка, доставшаяся Чалому, едва доходила ему до пуза. Нет, пуза у него не было, ну просто представьте, что это так и улыбнитесь. У некоторых были реальные или, как сейчас бы назвали, креативные дыры.

– Так, воины, – Вова Шиханов самолично принёс стопку кальсон и положил на первую табуретку. Он на секунду оцепенел от увиденного, а потом, оценив внешний вид пораженцев, подавил улыбку и приказал: – Скидывайте свои трусы, и все одевают подштанники!

Нательное бельё было выдано нам как полугодовой комплект обязательного обмундирования. Мы смеялись над тёплыми подштанниками белого цвета, так как наше первое полугодие прошло в армейских трусах, а вид этого элемента обмундирования напоминал фильмы про Отечественную войну, когда белые драпали от Чапаевцев, ну или наоборот!

И вот теперь нам приказывают переодеться в них и, сломав свою гордость, подчиниться. Смешно по первости, тоскливо от стыдливости, но вполне практично с точки зрения гигиены и теплоты. Повседневная форма одежды своего состава не меняет, она едина во все времена, и только нижнее бельё защищает твоё тело от мороза и всевозможного натирания грубой тканью обмундирования.

Умея быстро одеваться, мы в считанные секунды приобрели вид пораженцев в подштанниках, а затем, поковырявшись в стопке подменного обмундирования, каждый, подобрав под себя повседневную форму, окончательно растворился в единообразии принявшей нас части.

– Так, – на пороге кубрика появился Кучеренко, – надели бушлаты, взяли табуретки и – строиться на плац.

С нами из Каунаса прибыли и наши бушлаты, которые выдавались сроком на один год. Мы подвязали их на свои РД и злились на них, так как они портили наш лощёный выпускной вид!

– Ты, – Шиханов ткнул в меня пальцем, – останься, поможешь прибраться. Потом я тебя отведу.

Что что, а команды нас научили выполнять слаженно. Кубрик опустел, и мы с Вовой остались вдвоём.

– Тебя как зовут? – Шиханов проявил действительный интерес.

– Саня.