Паблисити эджент

– Кому может и Лидуся, но уж точно не вам. – Решила перейти на вы медсестра.

– Хорошо. Посмотрите на меня Лида, неужели я так похож на наркомана? – Девушка неуверенно стрельнула в меня глазками, а я поймал себя на мысли, что я сильно нервничаю. – Впрочем, – не стал дожидаться её ответа – меня ваше мнение не особо интересует. То, что я обычный, вполне здоровый человек, я и так знаю.

– А я в свою очередь могу это подтвердить. – Раздалось у меня за спиной. Я обернулся, и увидел довольно молодого мужчину, с пшеничного цвета волосами и небольшими усиками, придававшими его лицу этакую лёгкую франтоватость. – Судя по анализам, последние три месяца, никаких наркосодержащих препаратов вы, Василий Александрович, не принимали. Вы, если позволите, вообще исключительно здоровый человек, что по нашим временам для жителя мегаполиса практически невозможно. Создаётся такое впечатление, – доктор, а это был именно тот человек которого я искал, посмотрел в потолок и побарабанил пальцами по папке прижатой к груди – что вы всю жизнь прожили где-нибудь высоко в горах, или глухой тайге.

– Что вы имеете в виду доктор…?

– Кморин, Павел Сергеевич Кморин, кандидат биологических наук и по совместительству заведующий отделением токсикологии девятой инфекционки. – Он протянул руку, которую я с удовольствием пожал. – Продукты жизнедеятельности города, – продолжил он – если так можно выразиться, откладываются в любом из нас, и чем больше мы живём, тем больше этих продуктов, а я бы сказал отходов, накапливаем. То чем дышат, что едят, пьют и впитывают через кожу наши матери до и вовремя беременности, и что впитываем мы, живя в городской среде, всё это откладывается в нашем организме и пагубно сказывается на нашем здоровье.

– А как вы определили, что у меня отравление, а не банальная передозировка? – Доктор явно замялся. – А то тут некоторые ваши сотрудники одним махом меня в конченые наркоманы записали.

– Признаки отравления мы распознали позже, правда, не определив природу самого отравления. Понимаете, всё говорило о том, что вы вкатили себе нечто сверх убойное, диффузный цианоз, оглушённое состояние сознания, критически низкое давление, а пульс при этом, честно сказать, был как у бегуна на короткие дистанции, и при всём вышеперечисленном вы ещё могли двигаться и даже разговаривать, правда, невнятно, но могли. Всё это вместе на грани фантастики уважаемый Василий Александрович.

– Так почему же меня не в наркологию отправили?

– Я так и собирался сделать, но Лида, – Павел Сергеевич кивнул на медсестру – а вернее будет сказать, её дядя и так уж вышло, руководитель вашего агентства, убедительно попросили меня этого не делать. – Я с удивлением уставился на «Лидусю».

– Тесен мир. – Пробормотал я как можно тише.

Повисла неловкая пауза. Доктор зарылся в свою папку, Лида густо покраснела и опустила очи долу, один лишь я не испытал неловкости.

Я просто обожаю такие моменты, именно в них, на мой взгляд, раскрывается истинная натура человека. Неуверенные в себе люди лихорадочно ищут, что бы сказать, не знают куда деть руки или попросту сбегают, занятые «делают вид, что занятым чем-то важным», искренние густо краснеют и испытывают жуткую неловкость, ленивые перестают думать, а наглые и самоуверенные продолжают молчать как ни в чём не бывало. Ого!

– Павел Сергеевич, позвольте узнать, где мои вещи, мне нужен телефон, да и с выпиской можно поторопиться.

– Какие выписки мой дорогой, вы тут абсолютно на птичьих правах, то есть, я хотел сказать, вы можете уйти в любой момент, а вещи вам Лида отдаст. Только скажите мне по секрету, чем это вас так накрыло?

– Самому хотелось бы знать доктор.

– Что вот так, ни с того ни с сего вы вдруг почувствовали себя плохо?

– Почти, но не могу сказать, что мне было так уж плохо.

– Хорошо. Лида, верните вещи Василию Александровичу. – Медсестра отчего-то грустно кивнула и ушла. – А кем вы работаете, если не секрет?

– Не секрет, я рекламный агент.

– Да?

– Да.

– Я просто подумал, может какое-то химическое предприятие…, авария…

– Не выдумывайте Павел Сергеевич, случись у нас авария на каком-нибудь предприятии, тем более химическом, мены бы сюда не одного привезли, да и не сюда вовсе.

– Это конечно верно. Но ежели найдётся ещё один человек с подобным отравлением, то добро пожаловать к нам, уж больно необычные симптомы проявляются. Ладно, – он вздохнул – всего хорошего, желаю вам больше сюда не попадать.

– Ни чего не имею против. – Доктор весело прокрутил папку в руках, ловко её перехватил и пошёл по своим делам. Я снова отвернулся к окну, но Лида не дала мне полюбоваться так понравившимся мне пейзажем увядания природы. Она, молча, всучила мне пакет с моей одеждой, и уже было собралась уйти, когда я спросил. – А телефон? Документы?

– Всё там. – Бросила она, даже не обернувшись, я покачал головой. Её-то я чем обидел?

Порывшись в целлофановом содержимом, я откопал свой сотовый и разочаровано плюнул, у этой смартфоновой хрени конечно разрядилась батарея. Надо Мишку на звонок раскрутить, а он с детства жмотом был, никогда не давал попиликать на своей скрипке, типа «его мама заругает». Пошутил про себя я и, развернувшись на пятках, нос к носу столкнулся с Давидом Хананьявичем Парасолем, внештатным юристом агентства «Эдельвейс». Почему, внештатный спросите вы, для штатных случаев у нас есть штатный юрист, для нештатных и неординарных ситуаций существовал Давид Парасоль, но хочу сразу оговориться, шеф ему не платил, и не потому, что денег жалко было (попробовали бы вы ему не заплатить), просто Парасоль, как это ни странно, их не брал. Оставалось только гадать, чем таким обязан был этот гигант от юриспруденции, владелец одной из ведущих юридических контор страны, Геннадию Петровичу, и что вообще могло связывать этих, по сути, абсолютно разных, как по социальной планке, таки по характеру, людей.

Если воспользоваться военной терминологией моего шефа то Давида Хананьявича можно сравнить с тяжёлой юридической артиллерией массового поражения и, вместе с этим как это ни странно звучит, специалист по узкоспециализированным вопросам, в одном лице. А если высказаться в двух словах, то Парасоль юрист международного масштаба.

Выглядел он как состоятельный пожилой человек в костюме от Бриони с золотой цепочкой на животе, на конце которой, в карманчике жилета прятался золотой брегет работы, само собой, самого Авраама Бреге. Разъезжал сей видный юридический деятель на бентли континенталь с личным водителем и подозреваю, что стоили его услуги исключительно дорого, примерно столько, сколько наше агентство зарабатывает за полгода непосильного труда.

Боюсь, вам трудно будет представить моё изумление, когда я понял, что человек такого статуса приехал в больницу только ради меня, а увидев Парасоля в возбужденном, можно даже сказать, нервном состоянии, я сам чуть не ударился в панику.

Он нехорошо посмотрел мне в глаза, правда, для этого ему пришлось немного задрать голову, но старик вполне успешно с этим справился.

– Как вы себя чувствуете молодой человек? – Как обычно тихо спросил он.

– Вполне сносно Давид Хананьевич. – Ответил я. Парасоль поморщился, он ужасно не любил когда коверкали его непростое отчество. Я понял свою ошибку и чуть ли не по слогам проговорил. – Простите, Хананьявич. Давид Хананьявич.

– Чего ещё ожидать от человека, который не может запомнить простых имён. – Проговорил он, как бы для себя.

– Чем обязан э… господин Парасоль?

– Что вы помните о своём последнем контракте Василий? Вам ничего такого, необычного, не показалось в этом Скрипичном Ключе? – Я честно постарался напрячь память, но как ни странно, все мои потуги тут же поддёрнуло какой-то мельтешащей дымкой. Я точно знал, что там произошло, но скомпоновать мысли хоть в какой-нибудь стройный логический ряд, никак не получалось. Если сравнивать память с фильмом, и постараться заново прокрутить его в голове то, в глаза бросался рой ничего не значащих кадров, из которого я не смог выудить ни одной мало-мальски осмысленной реплики или законченного движения. Видно мне заметно поплохело, так как я услышал почти заботливый голос юриста. – Ну – ну, Василий Александрович, не стоит так напрягаться, да и вообще, постарайтесь забыть о своей неудаче. Отлежитесь, дома денёк другой и спокойно возвращайтесь на работу.

– Но там что-то с договором, – я с усилием растёр себе глаза большими пальцами рук, что бы убрать это отвратительное мельтешение – вроде как наше агентство в случае не выполнения условий контракта, который я не помню, как подписывал, может вылететь в трубу.

– Это уже не ваша забота молодой человек. – Ответил Парасоль и тихо добавил – и лучше бы не моя.

– Насколько всё серьёзно Давид Хананьявич?

– А вы сейчас о чём конкретно спрашиваете молодой человек?

– О договоре Давид Хананьявич.

– Проблема не в договоре, договор тьфу, его можно смять и выбросить. Типовая бумажка, ничего более, а вот неизвестно откуда взявшийся доп-лист с вашими вензелями, вещь посерьёзнее. Хотя, с юридической точки зрения и его можно развалить, но! – Указал Парасоль пальцем в небо и неожиданно замолчал.

– Что но? – Пришёл я к нему на выручку, в которой он вовсе не нуждался, а нуждался скорей всего я, так как чувствовал, что крыша снова начала съезжать.

– Понимаете, Василий Александрович, – вздохнул он, печально глядя в окно на увядший сад – по сути, Скрипичный Ключ, это самый обычный чайный магазин, каких тысячи, если не миллионы по всему миру, но вот хозяин данного заведения для меня полна загадка.

– В смысле?

– Без всякого смыслы, загадка и всё тут.

– Вы не могли бы выразиться немного точнее?

– Точнее. Пожалуй, мог бы, но я уже выразился точнее некуда молодой человек, не лезьте в это дело, идите спокойно домой, заварите чаю, лягте на диван, включите телевизор, возьмите книгу и забудьте всё это как неприятный сон. – Я нахмурился и уставился на подоконник покрытый белой краской, отколупнул засохшую капельку от края и, насчитав как минимум пять разноцветных слоёв, вздохнул. Очень я не люблю, когда люди чего-то не договаривают, или начинают что-то скрывать, не имея на то, на мой взгляд, никаких оснований.

– А если меня пытались отравить в этом вертепе для чайных церемоний?

– А вы ещё в этом сомневаетесь? – Удивился Парасоль. – Ну знаете, я думал вы более догадливый молодой человек. Я потому и приехал сюда, что бы предостеречь вас от каких либо поспешных и необдуманных действий.