Науки о психике и эпистемологический анализ

В общем алгоритме эпистемологического анализа этап реализации гипотетико-дедуктивного метода следует сразу за этапом формирования первичной «информационной генетики» психотерапии. Можно сказать, что эти два этапа – генетически-конструктивный и гипотетико-дедуктивный – отчетливо разделяются по времени лишь в теории. На практике мы чаще имеем дело с пересечением и флюктуацией данных этапов при сохранении их методологической специфики, что, по всей видимости, только лишь повышает качество прохождения рассматриваемых фрагментов эпистемологического анализа.

Содержательная специфика гипотетико-дедуктивного метода заключается, по определению, в следующем: это метод получения нового знания, метод развертывания теории, сущность которого заключается в создании дедуктивно связанных между собой гипотез, из которых выводятся в конечном итоге утверждения об эмпирических фактах (И. П. Меркулов, 2009). То есть полная конструкция теоретического знания в данном случае выстраивается по направлению «сверху – вниз», в отличие, например, от индуктивного способа построения таких теоретических конструкций, когда приоритетным является противоположный логический вектор «снизу – вверх». И здесь же следует вполне определенно заявить, что только лишь использование дедуктивного вектора на первых этапах построения научного знания позволяет избежать ловушки «тоннельного видения», в которой до самого последнего времени пребывал сектор наук о психике.

Исключительно важной в данном случае является и констатация того обстоятельства, что последовательная реализация генетически-конструктивного и гипотетико-дедуктивного этапов эпистемологического анализа открывает возможность, во-первых, существенного расширения совокупности фактов, имеющих непосредственное отношение к психотехнологическому процессу (например, процессу психотерапевтического, консультативного взаимодействия и проч.), а во-вторых – полноценной реализации семиотико-герменевтического метода, использование которого, собственно, и позволяет адекватно интерпретировать, а также реинтерпретировать ключевую феноменологию процесса психотехнического взаимодействия.

Последовательность реализации собственно гипотетико-дедуктивного метода традиционно предусматривает три этапа: построения связной, целостной, дедуктивно-соподчиненной системы гипотез; процедуры верификации или фальсификации этой системы; уточнения или конкретизации исходной конструкции. Однако именно в случае сектора наук о психике такого рода последовательность нуждается в дополнительных комментариях, важных уточнениях и необходимой детализации, без чего процесс выстраивания добротного гипотетического каркаса исследуемых наук, тем более с отчетливой перспективой экспотенциального развития их предметной сферы – вряд ли возможен.

Исходя из сказанного, классическая модель реализации рассматриваемого метода в нашем случае дополняется и уточняется следующим образом. Вводится предварительный этап, включающий: 1) полноценную реализацию генетически-конструктивного метода с выведением первичной «информационной генетики» конкретного научного направления; 2) формирование общего исследовательского контекста, на базе которого реализуется гипотетико-дедуктивный метод (структурный контекст Базисной НИП; общий методологический контекст эпистемологического анализа; специальный методологический контекст культурно-исторической реконструкции эпистемологического каркаса и предметного поля исследуемой науки); 3) разработка адекватного исследовательского инструментария, необходимого для реализации важнейшего этапа верификации (фальсификации) формируемого кластера рабочих гипотез исследуемого научно-практического направления. В этом случае у нас, во-первых, действительно появляется «пригодный» инновационный материал, для адекватного осмысления которого, собственно, и предназначен гипотетико-дедуктивный метод, а во-вторых – появляются возможности научно обоснованной, альтернативной по отношению к традиционно используемой интерпретации феноменологического поля сектора наук о психике, без чего смысл проведения второго классического этапа гипотетико-дедуктивного метода утрачивается, а вероятность возврата к устоявшимся непродуктивным эпистемологическим стереотипам на третьем этапе, соответственно, возрастает. И здесь надо понимать, что в отличие от сектора дисциплин естественно-научного полюса, для сектора наук о психике такого рода преамбула абсолютно необходима.

Далее следует иметь в виду, что первый классический этап построения связной системы дедуктивно-соподчиненных рабочих гипотез с перспективой трансформации в общую теорию психотерапии с такими обязательными свойствами данной теории, как «основополагающая» и «всеобъемлющая» – подразумевает предварительную генерацию концепта дисциплинарной матрицы научной дисциплины. Такого рода необходимость как правило продиктована методологическим дефицитом, вследствие которого предметная сфера наук о психике представляет собой достаточно «рыхлое», разрозненное информационное поле. В этом обширном пространстве произвольных, фрагментарных и «разнокалиберных» концептов устанавливать наличие каких-либо дедуктивно-соподчиненых связей между таким фрагментами в отсутствие адекватного методологического инструментария крайне затруднительно. В то же время разработка адекватного, системообразующего каркаса дисциплинарной матрицы конкретного научного направления существенно облегчает выполнение этой главной задачи первого классического этапа реализации гипотетико-дедуктивного метода. Более того, основное требование, которое так же обязательно к выполнению на данном важнейшем этапе – выделение функциональных ярусов рабочих гипотез (в классике – верхнего и нижнего яруса, где гипотезы нижнего яруса являются следствием гипотез верхнего яруса), – имеет шансы на адекватную реализацию лишь при наличии такого проработанного эпистемологического каркаса. И, собственно, из этого же системно организованного каркаса выводится, во-первых, сама возможность построения связной, дедуктивно-соподчиненной системы гипотез с их обоснованным распределением по всем нижеследующим уровням дисциплинарной матрицы. А во-вторых – беспрецедентная эвристика общей теории конкретного научного направления и всех ее дифференцируемых компонентов при соблюдении основополагающего дедуктивного принципа в отношении необходимости соответствия научного содержание гипотез нижеследующего иерархического уровня ключевым утверждениям и позициям «вышестоящих» гипотез. Что и является главным критерием дееспособности разработанной теории.

Так, например, выведенная на верхнем дисциплинарном уровне-ярусе фундаментальных допущений формула гипотетического концепта «объемной» реальности, (данный концепт, как мы полагаем, является универсальным для сектора наук о психике): генеративная активность психического – фиксируемый импульс активности сознания (ФИАС) – феномен субъективного времени – первичная информация – память – личность – актуальные планы «объективной» и «субъективной» реальности (вторичная информация) – модификация ФИАС – генерируемые атрибуты «объемной» реальности – задает весьма широкий ассортимент понятий, которые следует рассматривать, интерпретировать и реинтерпретировать на следующих матричных уровнях – исследуемых научных дисциплин, теорий и концепций. То есть именно на тех уровнях, на которых и формируется инновационный эпистемологический базис конкретных научно-практических направлений. В общий перечень исследуемых здесь понятий входят и такие емкие философские понятия-концепты, как: реальность, дифференцируемые статусы реальности, информация (первичная, вторичная), информационная генетика, время, бытие, небытие, ничто, герменевтика, анимизм, витализм, панпсихизм, феномен психопластичности (фундаментальный аспект). Здесь же рассматривается и класс понятий, имеющих непосредственное отношение к пониманию феномена психического, например: психическое целое, дух, душа, психика, бессознательное, сознание, память, личность, феномен психопластичности. И кроме того – анализируется понятие-концепт эпистемологического дефицита, применительно к таким сферам, как: метафизика, философия, сектор наук о психике, корпус науки в целом и авангардный ареал науки в частности. И это еще далеко не полный перечень исследуемых в ходе проведения эпистемологического анализа понятий. С другой стороны, именно такая дедуктивно-обусловленная реконструкция концептов второго матричного уровня и позволяет установить суть имеющегося здесь эпистемологического дефицита.

Второй классический этап реализации гипотетико-дедуктивного метода, предусматривает проведение процедуры верификации (фальсификации) кластера рабочих гипотез и, следовательно, выстраивание теории конретного научного напраления как квинтэссенции разработанных инновационных гипотетических концептов и концепций. При этом предполагается, что такого рода методология или уже разработана, либо она является отдельным компонентом анализируемых теоретических построений, которые, собственно, и нуждаются в дополнительной научной аргументации (верификации). Таким образом, реализация рассматриваемого классического этапа гипотетико-дедуктивного метода сопряжена с наибольшими сложностями, без решения которых мы в итоге получаем лишь очередную «порцию» непроверенных гипотез, чего всеми силами следует избегать.

Третий классический этап реализации гипотетико-дедуктивного метода предусматривает уточнение и конкретизацию – с учетом результатов, полученных в ходе выполнения предшествующего этапа – исходной теоретической конструкции. И здесь абсолютно понятно, что сама по себе возможность реализации данного этапа как правило связана с решением сложных методологических проблем предшествующих этапов гипотетико-дедуктивного метода. То есть для начала такая исходная и, безусловно, инновационная теоретическая конструкция должна быть разработана и верифицирована. Однако адекватное выполнение комплекса этих сложных задач возможно только лишь при наличии еще одного важнейшего и досконально проработанного на предварительных этапах эпистемологического конструкта – Базисной научно-исследовательской программы, выполняемой по профилю разрабатываемой научной дициплины.

В качестве иллюстрации особой значимости обозначенных здесь условий успешного выполнения рассматриваемого третьего классического этапа гипотетико-дедуктивного метода позволим себе следующее утверждение. На основании результатов проведенного нами эпистемологического исследования, можно с уверенностью говорить о том, что обстоятельства перманентного кризиса в сфере наук о психике в существенной степени и были обусловлены отсутствием в теоретических построениях этих наук необходимых эпистемологических конструктов. Причем ситуация такого базисного методологического дефицита прослеживается здесь в продолжении достаточно длительного исторического периода.

Так, например, проявления системного кризиса психологической науки, исчерпывающе описанные Уильямом Джеймсом еще в средине XIX столетия, оставались практически неизменными в последующий за этим более чем полуторавековой период (Л. С. Выготский, 1982; А. В. Юревич, 1999, 2001, 2005, 2006; В. А. Мазилов, 2006; А. Н. Ждан, 2006; В. А. Кольцова, 2007).

И далее надо понимать, что этап уточнения и конкретизации исходной теоретической конструкции (первичной «информационной генетики») исследуемого научно-практического направления – это не ограниченный по времени акт, а перманентный процесс, который никогда не заканчивается. Адекватное и результативное – в собственно научном и прагматическом смысле – управление данным процессом возможно только за счет умной и последовательной реализации Базисной НТП, выполняющей функцию системообразующего эпистемологического стержня самодостаточной в этом случае психотерапевтической науки.

Наконец, необходимость введения еще одного завершающего этапа реализации гипотетико-дедуктивного метода, связана с особой важностью темы адекватного прогнозирования вариантов развития наук о писхике в ближайшем и отдаленном будущем. Речь, следовательно, идет о выведении – за счет использования модифицированной версии форсайтного исследования – именно такого вероятностного прогноза, в котором будут учтены ключевые факторы, оказывающие существенное влияние на развитие конкретных научных направлений, а также обозначены и вполне реальные перспективы управления этими факторами.

В строгом методологическом смысле можно считать, что вот этот завершающий этап реализации гипотетико-дедуктивного метода есть в то же время и начало нового цикла использования данного метода, на котором, конечно, оправдано и генетически-конструктивное моделирование вариантов развития исследуемых научных направлений. Соответственно, обозначенная последовательность действий в полной мере согласуется с несущим концептом эпистемологического анализа – «информационной генетики».

Метод культурно-исторической реконструкции

Задача разработки модифицированной версии метода культурно-исторической реконструкции эпистемологических оснований и предметной сферы наук о психике была решена в ходе разработки Общей теории психотерапии (А. Л. Каков, 2022). Адекватное решение данной методологической задачи обеспечивает возможность достижения основных целей эпистемологического анализа. Отсюда внимание, которое уделяется описанию данного метода, в частности: содержанию и специфике наиболее существенных компонентов данного метода; аргументации разрешающей способности метода по отношению к целям и задачам исследования; наиболее существенным отличиям разработанной версии от традиционных подходов культурно-исторической реконструкции предметной сферы наук о психике. Именно в таком порядке мы и будем рассматривать модифицированную версию культурно-исторической реконструкции процесса становления профильных научно-практических дисциплин.

Актуальность исторического аспекта вопросов, имеющих прямое или даже косвенное отношение к науке, ее отдельным направлениям и дисциплинам, стала понятной еще со времен Аристотеля, взявшего за правило анализировать в том числе историю становления любой исследуемой им проблемы. Это, по мнению самого Аристотеля, а также многих современных методологов науки (например, К. Поппера с его идеями эволюционной эпистемологии) дает возможность проведения критического анализа совокупности исследуемых концептов, корректно аргументировать собственные гипотезы, а также очищать общее поле науки за счет процесса элиминации несостоятельных гипотез. Вместе с тем культурно-историческая реконструкция предметной сферы определенных научных направлений – это, конечно, не только и не столько «естественный» отбор дееспособного гипотетического кластера, сколько интенсивный процесс развития эпистемологической структуры и несущих теоретических конструкций этих направлений (М. А. Кукарцева, 2009; Л. А. Маркова, 2009; Ю. С. Воронков, А. Н. Медведь, Ж. В. Уманская, 2016; В. М. Розин, 2018).

Что же касается значимости культурно-исторической реконструкции процесса становления наук о психике, то она обусловлена: 1) необходимостью уточнения статуса некоторых научных направлений (например, психотерапии, психологического консультирования, или же такого научного направления как «психотехнологии»). Т. е. в первую очередь следует получить исчерпывающий ответ на вопрос, с чем, собственно, мы имеем дело – ремеслом, искусством, наукой, либо иной сферой адаптивного гуманитарного опыта; 2) и если окажется, что с наукой, то необходимо определить, какие стадии становления рационально-понятийной формации познания (В. М. Найдыш, 2012) уже пройдены, на каком фиксируемом этапе данной формации исследуемое направление как становящаяся наука располагается в настоящее время, и какой именно эпистемологический дефицит препятствует переходу на следующую стадию формирования научной дисциплины; 3) далее с учетом позиции, полученной по предшествующему пункту, должна быть проведена необходимая эпистемологическая достройка теоретического каркаса исследуемой дисциплины (для чего привлекается материал рабочих гипотез, обоснованных на предварительных этапах реализации Базисной НИП, и методология семиотико-герменевтического анализа); 4) с тем, чтобы уже применительно к обновленным гипотетическим концептам можно было использовать весь арсенал эпистемологического анализа, в частности и такие критерии дееспособности инновационных теоретических построений, как соответствие принципам научного знания, преемственность, наличие адекватного исторического объяснения (интерпретации) и др.; 5) то есть говорить о появлении обновленного эпистемологического каркаса и обоснованном уточнении и расширении предметной сферы научной дисциплины можно лишь после выведения достаточно емкой в фактологическом и продуманной в методологическом смысле исторической реконструкции процесса становления рассматриваемого научного направления.

И далее следует иметь виду определяющее значение перспективного – т. е. обращенного в будущее – вектора метода культурно-исторической реконструкции для разработки наиболее адекватного и востребованного на современном этапе цивилизационного развития сценария продвижения становящейся науки к статусу состоятельной науки. В частности, необходимо анонсировать существенный вклад данного метода в процесс формировании больших данных по профилю сектора наук о психике и, возможно, корпуса науки в целом. Без чего аргументация статуса становящегося научного направления как состоятельной науки крайне затруднительна.

В свете сказанного, метод культурно-исторической реконструкции – это не только способ адекватного и абсолютно необходимого воспроизведения наиболее существенных аспектов процесса становления исследуемого научного направления, но, безусловно, метод интенсивного развития специальных знаний в секторе наук о психике в целом.

В отношении следующей позиции – компонентов метода культурно-исторической реконструкции и их содержанию и специфике – здесь с самого начала необходимо обозначить такую особенность, как общий контекст эпистемологического анализа, в рамках которого реализуется рассматриваемый метод. Данный важнейший контекст определяет максимально возможную глубину и масштабы научного горизонта метода культурно-исторической реконструкции, что в конечном итоге способствует устранению эпистемологического дефицита, присущего наукам о психике. Это же обстоятельство диктует необходимость предъявления самых высоких требований к общей структуре обсуждаемого метода, качеству используемых здесь инструментов (встроенных методов) и их разрешающей способности.

Далее необходимо остановиться на специфике философского обоснования использованной в нашем исследовании версии культурно-исторической реконструкции. Необходимость специального философского обоснования в нашем случае связана с повышенным вниманием к вопросам преодоления эпистемологических (методологических) сложностей, само изобилие и очевидно «неподъемный» характер которых стали неким вполне узнаваемым «ликом» становящегося сектора наук о психике.

Как уже было сказано ранее, в разработанном нами варианте метода культурно-исторической реконструкции, подкрепленном потенциалом «большего» метода эпистемологического анализа, мы продвигаемся существенно дальше соответствующих эпистемологических построений Г. Бащляра и М. Фуко, и не ограничиваемся только лишь дискурсивным анализом исторических архивов и установлением взаимозависимости информации второго порядка (т. е. субъективной информации в нашей систематике) и предметных характеристик так называемой объектной реальности. Мы показываем сущностную взаимозависимость информации первого порядка от параметров фиксируемого импульса сознания-времени (то, что окончательно развенчивает миф о какой-либо «объективной» реальности и «объективном» времени), и далее – сущностные характеристики взаимодействия основополагающих статусов «объемной» реальности, аргументирующие возможность управления феноменом сознания-времени. Такого рода концептуальные построения постулируются нами как наиболее перспективный и наименее «освоенный» научным истеблишментом потенциал сектора наук о психике и авангардной науки в целом.

Что же касается интереснейшего – во всех отношениях – процесса взаимодействия информации первого и второго порядка (т. е. полюсов «объективной» и «субъективной» информации), то мы показываем возможность непротиворечивого и неконфликтного, а наоборот, максимально креативного со-существования и со-развития этих полюсов в общем поле ассоциированной эпистемологической платформы. Такая проработанная эпистемологическая альтернатива, на наш взгляд, не отменяет, а только лишь подчеркивает значимость эпистемологических новаций выдающихся французских философов Гастона Башляра и Мишеля Фуко.

Полагаем, что проиллюстрированная возможность развития потенциала обсуждаемых философских построений Башляра и Фуко в предлагаемой нами версии метода культурно-исторической реконструкции в существенной мере способствует аргументированному пересмотру последнего по времени эпистемологического поворота с его главным тезисом отказа от наукоцентризма. Для становящегося на «свой собственный пьедестал» сектора наук о психике данное обстоятельство является критически важным, поскольку основной довод в пользу такого постмодернисткого поворота – признание факта о том, что наука не является единственной системой производства и постижения значимой адаптивной информации – может быть истолковано и в том духе, что множество психотехнологий как раз и представляют собой идеальный образец упомянутого «ненаучного» способа генерации адаптивной информации. С укоренением вот этого упрощенного и в чем-то даже привлекательного эпистемологического ракурса процесс какого-либо продвижения некоторых дисциплин (например, психотерапии) к признаваемому статусу самостоятельного и состоятельного научно-практического направления окажется крайне затруднительным.

Вместе с тем глубокая проработка концепции ассоциированной эпистемологической платформы, обоснованная реконструкция – с этих новых эпистемологических позиций – ключевого в данном случае концепта герменевтики как раз и предполагает аргументированный «возврат» альтернативных способов получения информации в поле авангардной науки – например, такого крайне важного способа получения и усвоения информации, как «гнозис», с преимущественным использованием которого в продолжении тысячелетий развивалась первородная психотехническая традиция.

Следующим специфическим компонентом разработанной нами версии метода культурно-исторической реконструкции является раздел целеполагания и выведения соответствующих функциональных задач, решаемых за счет использования данного метода. Важно отметить, что полноценная идентификация и достижение выводимых здесь специфических целей, а также решение соответствующих функциональных задач возможно только лишь в условиях проработанного и в существенной своей части реализованного эпистемологического анализа. То есть специфической целью метода культурно-исторической реконструкции является надежная идентификация эпистемологических основ, сущностных характеристик предметной сферы рассматриваемого научного направления, осуществляемая в исторической ретроспективе и перспективе с использованием инструментов (методов) эпистемологического анализа. В данном определении с одной стороны подчеркивается важность общего контекста эпистемологического анализа, а с другой стороны – абсолютная ценность метода культурно-исторической реконструкции, с использованием которого только и возможно появление предметной реальности научной дисциплины с выведением адекватной для этой реальности ретроспективы и перспективы.

Что же касается выводимой отсюда специфики, номинации и последовательности функциональных задач, решаемых за счет использования метода культурно-исторической реконструкции, то все это определяется спецификой и доступной историографией исследуемого научного направления. Поэтому есть смысл представлять данные задачи на примере конкретной научно-практической дисциплины. В нашем случае, углубленный эпистемологический анализ и, соответственно, методология культурно-исторической реконструкции проводились в отношении психотерапевтической науки. Поэтому в качестве примера мы используем направление научной психотерапии, в отношении которого решались следующие функциональные задачи.

Проработка актуального культурно-исторического контекста – собственно культурного, философского, научного, – имеющего отношение к формированию эпистемологического каркаса и предметной сферы психотерапии в различные исторические эпохи;

Реконструктивная фактологическая иллюстрация эпистемологических эпох и разрывов между этими эпохами, оказавших наиболее существенное влияние на представления о механизмах достижения основных психотерапевтических эффектов. При этом понятно, что адекватное решение этих важнейших задач предполагает активное использование практически всего арсенала методологии эпистемологического анализа.

Определение основных ареалов функциональной активности и социальной миссии психотерапии в различные исторические эпохи.

Здесь стоит отметить, что несмотря на стандартный и присутствующий практически во всех более или менее глубоких исторических дискурсах рефрен в отношении того, что психотерапия изначально была представлена в магических и религиозных практиках, а затем – в медицинской и психологической сферах, дело обстоит не так просто. Во-первых, магическая и религиозная психотерапия со временем никуда не исчезли и по уровню востребованности населением в эпоху Новейшего времени эти будто бы «архаические» практики лидируют с большим отрывом. Внятный ответ на вопрос о причинах такого «удивительного» распределения предпочтений населения до настоящего времени не получен, как, собственно, не получен и адекватный «рецепт» выведения широкого фронта социальной психотерапии – в соответствии с запросом населения, – в общем формате которого все эти «большие» ареалы психотерапии могли бы конструктивно сотрудничать. И, безусловно, в рамках решения обозначенной задачи такие ответы должны быть получены.

Три следующие типичные задачи были сформулированы следующим образом.

Обоснование исторической идентичности психотерапевтической традиции, науки и практики, отграничение от «материнских» дисциплин, претендующих на роль интеллектуального донорства по отношению к психотерапии.

Идентификация эпистемологических стереотипов, препятствующих развитию самостоятельного научно-практического направления «психотерапия», а также форсированному развитию сектора наук о психике; построение и исследование вероятных моделей развития профессиональной психотерапии в ближайшей и отдаленной исторической перспективе.

Последние задачи существенно более «нагружены» в эпистемологическом смысле и развернуты в перспективный вектор развития психотерапевтической науки и практики. Однако нет никаких сомнений в том, что адекватное решение этих последних задач возможно только лишь с использованием разработанной методологии культурно-исторической реконструкции процесса становления психотерапии.

В целом же, если говорить о стержневой специфике рассматриваемого компонента целей и задач, то следует подчеркнуть направленность данного компонента на глубокую проработку важнейшей характеристики «историзма» эпистемологического анализа наук о психике и соответствующую системную организацию исследовательского процесса.

Далее необходимо хотя бы кратко остановиться на специфике «встроенных» методов исследования второго порядка, привлекаемых для достижения целей и выполнения задач метода культурно-исторической реконструкции (более подробно содержательная специфика данных методов раскрывается в других специальных подразделах). Речь здесь идет об уже знакомом нам гипотетико-дедуктивном методе, а также методах семиотико-герменевтического анализа, психотехнического и комплексного анализа (вариант С), модифицированного форсайтного исследования.

Данные методы, как понятно из всего вышесказанного, представляют собой разработанный методологический инструментарий эпистемологического анализа, что, собственно, и является наглядной иллюстрацией системной организации исследовательского процесса, проводимого с использованием рассматриваемого «большого» метода эпистемологического анализа. И надо понимать, что гипотетико-дедуктивный метод здесь используется в смысле своего «основного продукта» – проработанного кластера рабочих гипотез или важнейшей интеллектуальной базы, необходимой для обеспечения соответствующего горизонта исследования. В частности, наличие такого проработанного кластера рабочих гипотез в нашем случае абсолютно необходимо для полноценной реализации семиотико-герменевтического, а затем и психотехнического, и комплексного анализа имеющегося в нашем распоряжении фактологического материала, что в свою очередь открывает возможности для адекватной оценки перспективного вектора развития исследуемых научных направлений за счет использования модифицированной методологии форсайтного исследования. И это еще одна иллюстрация системного взаимодействия используемых здесь «встроенных» методов.

Другой заметной особенностью является обоснованная имплементация историографических, либо обозначаемых в качестве таковых методов в общий контекст эпистемологического анализа и, соответственно, в структуру вышеупомянутых «встроенных» компонентов-методов обсуждаемой здесь версии культурно-исторической реконструкции.

Так, например, в стандартном блоке методов получения научных историографических данных о предметной сфере дисциплин, так или иначе близких к психотерапевтической науке и практике, чаще всего называются следующие: текстологического анализа, библиографический, биографический; а также и более сложные аналитические методы: наукометрический – количественный и качественный, историковедческий, моделирования (упоминается обычно без уточнения, какое именно моделирование здесь имеется в виду). Все эти методы практически полностью имплементированы в методологию сбора профильной историографической информации и ее последующего семиотико-гарменевтического анализа. Что же касается более сложных методов данного блока, то они представлены в технологиях психотехнического и комплексного анализа, модифицированного форсайтного исследования и собственно реконструктивного моделирования с использованием гипотетико-дедуктивного метода.

Далее в плоскости наиболее объемного блока методов исследования истории становления предметной области ментальных дисциплин традиционно выделяют: группу личностно-идеографических методов (прослеживающих связь истории идей с личностной историей их автора); методы логико-предметного анализа (категориальный, семантический и смысловой анализ); группа методов исследования социальных аспектов предметной сферы (историко-событийный, культурологический, социологический анализ), а также метод разработки адекватной периодизации исторического процесса. Здесь вполне определенно можно говорить о включенности первых двух групп методов в общую структуру семиотико-гарменевтического анализа.

Третья группа методов так или иначе представлена в общей методологии эпистемологического анализа. Выведенная периодизация исторического процесса в нашем случае является закономерным следствием использования гипотетико-дедуктивного метода (концепты эпистемологических платформ и одноименных эпистемологических эпох).

Традиционно выделяемый организационно-стратегический блок обычно включает методы: системного и комплексного анализа, метод единства исторического и логического, сравнительно-исторической метод. Все эти методы органично входят в структуру эпистемологического анализа, в общих методологических установках которого понятие «историзма» предметной сферы является безусловным приоритетом.

В отношении специального блока интерпретации и объяснения полученных данных, выделяемого как заключительный этап профильного исторического исследования, необходимо сказать следующее. Традиционно в этот заключительный блок включают: социально-культурный, историко-генетический, сравнительно-исторический методы, а также еще и такой метод, как «эмпатическое понимание» (цит. по В. А. Кольцовой, 2008).

В этом последнем блоке как минимум следует обратить внимание на присутствие методов из других поименованных блоков, задаться вопросом о причинах такого дублирования, но также и более глубоким вопросом о критериях достаточности в методологии построения профильных исторических исследований при совершенно очевидном пересечении разрешающей способности многих из вышеприведенных и традиционно используемых методов. Полагаем, что содержательная специфика используемой нами версии культурно-исторической реконструкции эпистемологических основ рассматриваемого сектора науки как раз и содержит ответы на все эти непростые вопросы. Мы, во-первых, считаем что системная методология исследования и общий контекст эпистемологического анализа, ясно обозначенные как необходимое условие успешной реализации метода культурно-исторической реконструкции, позволяют избежать необоснованного в этом случае дробления и дублирования обозначенных здесь методов исторического исследования, тем более дублирования методов на каждом этапе такого исследования. Во-вторых, в условиях такого проработанного методологического контекста процесс реконструктивного моделирования, предлагаемый методологией семиотико-герменевтического анализа, очевидно «перекрывает» разрешающую способность многих из перечисленных методов. В частности, заключительный этап реализации данного метода, на котором полученные здесь промежуточные результаты соотносятся с объяснительной моделью (именно такая модель в нашем случае представлена кластером рабочих гипотез) и формулируются корректные выводов о состоятельности исследуемых рабочих гипотез, как раз и демонстрирует требуемый уровень достаточности. Соответственно, появляется возможность объединения разрешающей способности методов, обозначенных в специальном блоке интерпретации и объяснения полученных данных.

Следующим специфическим компонентом используемой версии метода культурно-исторической реконструкции является его общая структура. И в первую очередь здесь следует иметь в виду макроструктуру разработанной нами версии с ее главными составляющими: рамочным исследовательским контекстом и собственным алгоритмом реализации метода культурно-исторической реконструкции с выведением ретроспективного – включая анализ настоящей ситуации – и перспективного вектора реконструктивного моделирования. При таком макроструктурном оформлении последовательные технические действия по реализации рассматриваемого метода обретают законченный смысл лишь в общем контексте комплексной исследовательской программы и ее «больших» этапов. В этих условиях происходит интенсивный информационный обмен между отдельными методологическими блоками – компонентами базисного метода эпистемологического анализа, включая и важнейший блок культурно-исторической реконструкции, что, собственно, и обеспечивает необходимую интенсивность и качество информационной синергии именно на том глубинном уровне-горизонте научного исследования, на котором только и возможна сущностная идентификация эпистемологических оснований и предметной сферы наук о психике.

Алгоритм реализации разработанной версии культурно-исторической реконструкции, с учетом всего сказанного, предусматривает следующую этапность и последовательность технических действий:

– этап формирования целей и задач исследования, исходя из ключевых характеристик конкретной научной дисциплины (таких, например, как: сформированный кластер рабочих гипотез; разработанная общая и прикладная методологии исследования, имеющиеся варианты культурно-исторической реконструкции эпистемологических основ и предметной сферы исследуемого научно-практического направления);

– этап сбора и систематизации фактологического материала в соответствии с задачами исследования: предусматривает использование стандартного блока методов получения историографических данных, имеющих прямое и косвенное отношение к формированию исследуемой научной дисциплины – контент-анализа, текстологического анализа, библиографический, биографический, культурологический, историко-событийный, стратификации и проч.;