Шурави, или Моя война

Мы выбежали из комнаты и рванули по лестнице наверх…

Виктор слушал Марченко и, словно в кино, перед его глазами мелькали эпизоды боя.

– Я осмотрелся по сторонам, – продолжил Марченко, – и заметил, что рядом, среди неразорвавшихся гранат, лежал афганец с оторванной взрывом ногой.

«Стрелять или не стрелять в него?» – подумал я.

Я не стал стрелять, а бросил ему индивидуальный перевязочный пакет, подобранный мной в коридоре.

– Нет, я дальше не пойду. Согласно приказу, мы должны зачистить весь первый этаж, – сказал я, обратившись к командиру второй подгруппы. – Так что, давай, командир, сам попробуй прорваться, а я здесь поработаю, внизу.

– Тогда, прощай, – произнес тот, и группа по его команде устремилась вперед по коридору.

Я спустился на первый этаж и, выставив вперед автомат, двинулся по коридору, который казался мне бесконечным. Впереди кто-то из наших бойцов палил из автомата, потом подбежал к двери и подложил под нее гранату. Мы с ним успели отскочить за угол коридора, прежде чем она оглушительно взорвалась. Вдруг на всем этаже выключилось электричество. Темень – хоть глаз выколи. Чтобы не пострелять в темноте своих бойцов, мы залегли. Здание дрожало от множественных взрывов гранат и русского мата. Через некоторое время мигнул свет, потом еще раз мигнул. Электричество снова включилось.

Вскочив на ноги, мы побежали вдоль коридора. Остановившись около первой попавшейся двери, я дернул ее за ручку, и она открылась. Внутри комнаты была полутьма, но я разглядел, что там стояли столы и диван. Я выхватил из кармана гранату, зубами вырвав чеку, запустил ее вглубь комнаты. Постукивая по полу, граната покатилась в темноту. Я захлопнул дверь и отскочил к косяку. Внутри рвануло: скрипнув, распахнулась дверь, выпуская из глубины кабинета клубы дыма и пыли. Я заскочил в комнату и стал стрелять веером из автомата. Похоже, там живых уже не было.

Стоявший рядом со мной боец повалился на пол: автоматная пуля прошила бронежилет, устаревший морально и физически, разворотила металлические пластины и вошла в его бок. Я повернулся на звук выстрела и заметил, что стреляли откуда-то слева. Я повернул в ту сторону автомат и выпустил оставшиеся в магазине патроны. Оттуда послышался дикий вопль, чем-то напоминающий крик кошки, на которую случайно наступили ногой.

В этот момент рядом со мной, буквально в пяти метрах, разорвался огненный шар. Видимо, это было граната «РГД–5», которую швырнули из ближайшей комнаты. За сотую долю секунды, пока осколки долетели до меня, я успел судорожно и крепко зажмуриться. Взрывная волна сбила меня с ног. По всей вероятности, я снова потерял сознание… Это была вторая контузия за бой….

– Если бы мне об этом рассказал кто-то другой, я бы никогда не поверил, – произнес Виктор, закуривая сигарету. – Что было потом?

– Да ничего, все тот же бой. Упорный и бескомпромиссный. Я кое-как поднялся на ноги и, шатаясь, побрел по коридору. Куда девался боец, я не знаю. Наверное, следовал приказу, что поставленная задача важнее раненых товарищей. Вдруг откуда-то из-за угла выскочил гвардеец Амина. Он, похоже, был настолько напуган происходящим, что, выстрелив в меня с десяти метров, не попал. Второго шанса я ему не предоставил. Моя очередь пришила его к стене. Таким образом, я дошел до конца коридора, поливая попадавшиеся по дороге комнаты свинцом, пока не уперся в стену. Дальше двигаться было некуда. Где-то наверху еще шел бой, внизу было уже тихо…

Абрамов с пониманием посмотрел на него.

– Что, Виктор, жалеешь, что тебя там не было? – спросил он его. – Когда-нибудь, когда станешь старше, ты еще не раз вспомнишь, что был у тебя такой командир Марченко, который постарался тебя уберечь в ту ночь от смерти.

– Спасибо, Иван Тимофеевич. Пройдет время, и я обязательно расскажу о вас своим детям и внукам.

Он смутился от этих слов и, похлопав его по плечу рукой, сказал:

– Чтобы рассказать об этом своим внукам, нужно еще выжить.

– Я постараюсь, обещаю вам, – ответил Виктор и пожал ему руку.

Загасив сигареты, они направились спать.

***

Всю неделю отряд провел на базе. На дворе стоял январь, ночи были по-прежнему холодными и длинными. За высоким глинобитным забором шла своя жизнь. До них доносились крики торговцев, запахи пищи. Мальчишки, как и прежде, пытались проникнуть на территорию базы, чтобы поживиться едой. Подразделению придали хозяйственный взвод, который нес караульную службу и занимался поставками продуктов.

Город за забором напоминал большой восточный базар, знакомый по кинофильмам. Кругом бегали мальчишки, выменивая урюк и кишмиш на консервы. Солдаты не жалели припасов и всячески помогали им продуктами. Около солдатских кухонь с утра до вечера толпились группы грязных и худых ребятишек, которые выпрашивали у солдат и поваров еду. Многие из них тут же продавали ее горожанам.

Бойцам отряда было запрещено выходить за ворота и весь световой день они проводили во дворе, играя в карты и домино. Служба потекла как-то плавно и размеренно. По ночам в городе слышались выстрелы, но кто в кого стрелял, они не знали.

В ночь со второго на третье января, их пост был внезапно обстрелян из проезжавшей мимо машины. Пока они выскакивали из барака с оружием в руках, машина бесследно исчезла в лабиринтах узких улиц.

9 января 1980 года их группу с утра подняли по тревоге.

– Отряд, тревога! В ружье! – закричал дневальный.

Команда, словно пружина, выбросила Абрамова с койки. Вскочив на ноги, Виктор стал быстро одеваться. Нацепив «лифчик» и схватив АКС, он выскочил из барака.

– Абрамов! Почему без бронежилета? – обратился к нему Марченко. – Пижон! Хочешь погибнуть геройской смертью?

Виктор стоял и молчал, так как не знал, что ему ответить.

– Бегом! Марш за бронежилетом! – скомандовал Марченко. – Набрали в спецназ мальчишек, теперь вот разбирайся с ними.

Пока Абрамов бегал за бронежилетом, к воротам медресе подкатили три боевых машины десанта. Они быстро погрузились на броню и помчались в сторону населенного пункта Нахрин, который находился в десяти километрах от Кабула. Как нам сообщили, в городе восстал четвертый артиллерийский полк 20-ой пехотной дивизии Вооруженных сил Афганистана. По ходу движения Марченко довел до нас вводную, согласно которой солдаты мятежного полка захватили и удерживают наших военных советников, находившихся в части, требуя, чтобы их выпустили из города. Живы ли советники, никто не знал. Пока отряд маршем шел к Нахрину, их несколько раз обстреливали из стоящих вдоль дороги домов, но они, не принимая боя, продолжал двигаться вперед. Минут через десять они вышли из города и, увеличив скорость, помчались по дороге к месту дислокации мятежного полка.

– Командир, что это? – произнес Абрамов и рукой показал на мчавшуюся параллельно им группу всадников. Их было около трех десятков. Цветные полосатые халаты и разноцветные чалмы невольно напомнили старые фильмы о басмачах. Виктору показалось, что он сидит в кинотеатре и смотрит фильм. Всадники сделали несколько выстрелов из винтовок в их сторону и скрылись за холмом. Пули, словно большие и ленивые шмели, прогудели над их головами.

«Вот тебе и кино, – подумал Абрамов, – попадет, и улетишь на Родину в «цинке»».

Не прошло и минуты, как из-за холма появилась еще одна группа всадников, которая, размахивая винтовками, двигалась наперерез их колонне. Сидевший недалеко от Виктора Марченко передернул затвор автомата и дал несколько очередей в их сторону. Двое из них слетели с лошадей и скрылись в клубах серой пыли. Вслед за Марченко начали стрелять и бойцы с других машин. Потеряв еще несколько всадников, группа вновь исчезла за холмом.

Дико было смотреть на кавалеристов, которые с помощью винтовок и сабель пытались остановить механизированную бронированную колонну Советской Армии. Я сразу вспомнил документальный фильм о начале Второй мировой войны, когда польские уланы с пиками наперевес атаковали танковую колонну Гудериана. Но, это было лишь начало. Через двадцать минут моджахеды предприняли очередную попытку атаковать колонну. Теперь их было более сотни. Они рассыпались цепью и, громко улюлюкая, понеслись на них.

Бойцы быстро спешились и залегли за камнями. Машины развернулись и, набрав скорость, пошли навстречу нападавшим. Через минуту заработали автоматические пушки и пулеметы. Кавалеристы словно наткнулись на стальной забор. Первые ряды всадников, уже сметенные огнем, лежали на земле, а последующие, словно завороженные, продолжали наезжать на лежащих в пыли людей и лошадей, чтобы через секунду-другую так же оказаться в дорожной пыли. Оставшиеся в живых всадники рассыпались по холму и исчезли в густой растительности, которая, словно стена, поднималась за холмом.

– Давай, вставай! – скомандовал Марченко. – Думаю, теперь они долго не появятся. Надеюсь, эти дехкане поняли, что шашками и криками нас не запугать.

Машины подошли к ним и остановились. Из люка первой БМП показалось веселое лицо командира.

– Мужики! Давай, на броню! Думаю, мы неплохо подковали этих кавалеристов.

Бойцы быстро забрались наверх, и машины, выпустив черные клубы дыма, пушистые, словно павлиньи хвосты, помчались дальше.

***

Утром после непродолжительных переговоров наша артиллерия открыла огонь по позициям мятежного полка. Наряду с группами специального назначения ГРУ и КГБ в подавлении восстания были задействованы армейские части: мотострелковый батальон, усиленный танковой ротой, и другие подразделения.

Отряд, не покидая боевых машин, под прикрытием вертолетов медленно двинулся в сторону казарм. Накануне утреннего наступления группа провела глубокую разведку противника. Под покровом ночи им удалось проникнуть на территорию полка и заминировать подходы к складу, в котором хранились артиллерийские снаряды, тем самым разведчики лишили противника боеприпасов к орудиям.

Группа спецназа «Зенит» шла впереди войсковой колонны и первой приняла на себя удар мятежного полка. Плотный пулеметный огонь заставил их быстро спешиться и рвануть вперед.

Абрамов задрал ствол АКС и начал стрелять по окнам казармы, заставляя мятежников отхлынуть от них. Бежавший рядом с ним боец, словно споткнулся о невидимую стенку, выронил из рук ручной пулемет Калашникова. Виктор упал недалеко от него на землю и, работая локтями, подполз к нему.

– Куда тебя, братишка? – спросил Абрамов.

– Ногу зацепило, – прошептал он, бледнея.

Виктор взглянул на его ногу. Из рваной штанины, черной от крови, торчала перебитая кость. Он быстро достал из внутреннего кармана бинт и протянул раненому.

– Сможешь перевязать себя? – спросил он товарища.