Душман. Последний выстрел

***

Павел вышел в коридор. Где-то в дальнем конце этого длинного коридора горела тусклая лампочка. Только сейчас он ощутил слабость. Сильно болела прострелянная рука. Он оторвал от рубашки полу и перевязал рану. Через минуту ткань пропиталась кровью, которая стала стекать по его руке, падая каплями на грязный пол. Он снова оторвал полоску ткани и, не снимая старой повязки, снова забинтовал себе руку. Он сделал несколько шагов и прислонился к стене. В голове шумело, словно там беспрестанно работал какой-то двигатель. Сейчас ему было обидно за себя, за свою беспомощность.

«Почему никого нет? Неужели выстрелы не привлекли ничье внимание? Такого не может быть. Наверняка, их кто-то слышал и сейчас просто наблюдает за ним, чтобы прикончить, когда он упадет, – подумал он. – Выходит, для того чтобы сохранить свою жизнь, нужно быстрее выбираться из этого здания».

Он сделал еще несколько шагов и понял, что быстрее идти не может. Лампочка в конце коридора по-прежнему была далека, как и две минуты назад. Теперь время сжалось для него, и весь этот длинный узкий коридор превратился в дорогу жизни. Где-то вдали, где светилась лампочка, в коридоре показались несколько мужских фигур, которые стали расплываться у него перед глазами.

«Лишь бы не потерять сознание, – мелькнуло у него в голове, – если упаду и потеряю сознание, то они просто убьют меня и все».

Сначала он увидел вспышку, а затем по коридору, будто волна, прокатился звук выстрела. Пуля попала в бетонную перегородку и, как шмель, визжа и жужжа, помчалась от стены к стене, пока не упала где-то позади него. Павел вытянул вперед руку и, поймав в прицел расплывчатую фигуру одного из приближающих к нему людей, нажал на спуск. Выстрела он не услышал. Пистолет привычно дернулся в руке. Мужчина, словно споткнулся на ровном месте, и упал на бетонный пол. Остальные, подхватив упавшего бойца под руки, скрылись за поворотом.

«Будем считать, что первую атаку я отбил», – подумал Лавров.

Он сполз по стене и сел на пол, положив около себя пистолет. Внезапно он почувствовал сильную жажду. Он провел сухим потрескавшимся языком по губам и посмотрел в сторону лампочки, до которой по-прежнему было еще далеко.

«Это хорошо, что сзади меня помещение без окон. Следовательно, они не могут зайти с тыла», – почему-то подумал Павел.

Где-то раздался выстрел. Лампочка вспыхнула и разлетелась на сотни осколков, оставив его в темноте. Теперь он ничего не видел, как и его враги. Сейчас все решалось просто, у кого была лучше огневая подготовка, тот и должен был победить в этом темном коридоре. Лавров напряг свой слух. Еще в Афганистане он научился отлично стрелять на звук и сейчас, отключив все, что мешало ему сосредоточиться в этой темноте, стал вслушиваться в каждый шорох, который гулко раздавался в коридоре. Где-то вдали послышались легкие шаги, которые моментально заставили его поднять пистолет. По коридору явно кто-то передвигался. Вот человек сделал два шага и застыл в ожидании. Выдержав небольшую паузу, он снова сделал два шага и снова застыл, стараясь угадать, где находится Павел. Лавров пошарил вокруг себя рукой и нащупал несколько гильз. Подняв их, он швырнул гильзы навстречу противнику. Моментально раздались два выстрела, слившиеся в один. Он выстрелил в сторону вспышек и сразу понял, что попал. Мужчина отчаянно закричал и рухнул на пол. В коридоре снова стало тихо, не считая раздающихся стонов поверженного им врага.

***

Упершись спиной в стенку, он поднялся с пола и, стараясь не шуметь, сделал несколько шагов. Споткнувшись, он упал на бетонный пол. Он невольно вскрикнул от боли, которая на какой-то миг сковала его разум. Он поднялся с пола и, держась за стену, снова побрел в ту сторону, где когда-то горела лампа.

«Когда же закончится этот нескончаемый коридор? – подумал он, опираясь о стенку. – Неужели он действительно такой длинный или мне это сейчас кажется, что он бесконечен?».

Наконец его рука провалилась в пустоту. Он сразу понял, что дошел до конца и сейчас стоит около поворота. Лавров не сразу понял, что на улице ночь, и поэтому в коридоре так темно. Когда он поравнялся с пустым оконным проемом, то невольно посмотрел в него. За окном, в свете луны, чернели какие-то промышленные корпуса. Он сделал еще несколько шагов, как что-то тяжелое сначала сбило его с ног, а затем всей тяжестью навалилось на него. Резкая боль прострелила раненую руку. Он попытался сбросить с себя навалившегося мужчину, но тот оказался настолько тяжелым, что у него ничего не получилось. Мужчина набросил ему на шею удавку и стал затягивать ее. Изловчившись, Павел укусил мужчину. Тот взвыл от боли и на какую-то секунду ослабил хватку. Правая рука Павла отчаянно шарила по полу, стараясь нащупать хоть что-то, что могло бы ему помочь в этой схватке. Наконец ему удалось что-то нащупать. Похоже, это был кусок стекла. Зажав его в руке, он нанес удар противнику в область шеи. Стекло вошло в шею и сломалось. На лицо Павла хлынул поток теплой крови, от которой он чуть не захлебнулся. По всей вероятности, его удар оказался смертельным, так как он перерезал сонную артерию противнику. Пальцы мужчины разжались, и он, приложив неимоверные усилия, выбрался из-под обмякшего тела противника.

Сколько он пролежал в этой луже крови, он не помнил. Павел пришел в себя от луча восходящего солнца, который, словно указка, уперся в глаза. Он приподнялся с пола и посмотрел на себя, а вернее, на свою одежду, которая была вся пропитана кровью, в том числе и своей. Кое-как поднявшись с пола, он, шатаясь от слабости, направился дальше вдоль все того же коридора. Подняв голову, он увидел, что стоит перед металлической дверью. Толкнув дверь рукой, он оказался во дворе. В метрах тридцати стоял легковой автомобиль. Лавров пересек двор и остановился около машины. Он дернул ручку дверцы на себя, но та не поддалась. Павел ударил рукояткой пистолета по стеклу, которое разлетелось на тысячу мелких осколков. Сунув руку в окно, он открыл дверцу машины. На крючке, за спинкой водительского кресла, на вешалке висел темно-синий костюм, рубашка и галстук. По всей вероятности, это был костюм одного из тех, кто остался в этом длинном и темном коридоре. Заметив металлическую бочку с дождевой водой, стоявшую рядом с дверью в один из ангаров, Лавров направился к ней. Вода в бочке была холодной, и он начал умываться. Смыв с себя всю кровь, он открыл багажник автомашины и нашел в нем небольшую автомобильную аптечку. Развязав намокшую повязку, он обработал края раны перекисью водорода, смазал ее йодом, а затем перевязал широким стерильным бинтом. Закончив с этой процедурой, он переоделся. Несмотря на то, что костюм на нем сидел несколько мешковато, он был рад и этому наряду. Сев в автомашину, он вырвал пучок проводов и быстро завел ее.

***

Лавров остановил автомашину и, не глуша двигатель, подошел к воротам. С трудом открыв засов, он стал распахивать створки ворот. Распахнув правую створку, он вздрогнул. Перед ним стоял генерал Медведев. Генерал был в шоке, увидев перед собой живого и невредимого Лаврова. Павел первым успел выхватить пистолет из-за ремня брюк и наставил его на своего врага.

– Ну что, генерал? Не ожидал меня увидеть? Я тоже не думал, что судьба столкнет нас здесь, на этой, забытой Богом, базе. Я вижу, ты удивлен не меньше, чем я. Проходи, у меня есть к тебе вопросы. Чтобы все было мирно, ты достань свой пистолет и передай мне.

Генерал расстегнул оперативную кобуру и достал из нее свой пистолет, который бросил к ногам Павла. Лавров поднял пистолет и сунул его за ремень брюк.

– Проходи, – коротко бросил он.

Генерал сделал два неуверенных шага и остановился. Видимо, охвативший его приступ страха полностью парализовал не только его волю, но и мышцы.

– Ты, похоже, приехал сюда за деньгами? Напрасно, их у меня действительно нет. Все документы, явку с повинной полковника Авдеева я передал в компетентные органы. Я хочу спросить тебя, генерал, что тебя заставило пойти на это преступление? Что, не хватало денег? Молчишь, не хочешь отвечать или ты до сих пор не можешь поверить, что я передал все эти средства государству? Однако, я действительно все это сделал. Эти похищенные вами деньги унесли не одну жизнь, и я больше не хочу, чтобы они кого-то убивали.

Медведев посмотрел на него налившимися от крови глазами. Гнев, обида душили его, не давая что-то сказать. Сейчас он ненавидел не только стоявшего перед ним Лаврова, сумевшего переиграть его в этой непростой игре. Он ненавидел и себя за то, что недооценил этого человека. Он моментально вспомнил его характеристику, данную Лаврову генералом Антиповым, в которой он крайне положительно характеризовал этого человека, а особенно его умственные и аналитические способности. Сейчас он понимал ту фразу в его характеристике о его неподкупной честности, о которую он и споткнулся в своей комбинации.

«Что он со мной сделает? Убьет? – невольно подумал он, не спуская взгляда с руки Павла, которая сжимала пистолет. – Нет, не убьет! Он не стреляет в безоружных врагов. Тогда, что он сделает? Сдаст меня в органы? Но он же, знает, что у меня большие связи и я спокойно выйду оттуда, не помяв даже своего костюма. Тогда, что же?».

Стоявший спиной к корпусу Павел не заметил, как открылась дверь и в ней показалась фигура раненого охранника, который сжимал в руке пистолет. Лицо генерала посветлело. Он сделал еще один шаг навстречу Лаврову и остановился.

– «Душман»! Если ты меня убьешь, ты за это ответишь перед законом. Ты же видишь, что я не вооружен. Стрелять в невооруженного противника нельзя, и ты это хорошо знаешь.

Расстояние между Павлом и охранником заметно сократилось. Боец поднял пистолет и навел его в спину Лаврова, который продолжал смотреть на Медведева.

– Скажи, «Душман», а ты сам боишься смерти?

Павел хотел что-то ответить, но не успел. Произведенный охранником выстрел помешал ему это сделать. Голова генерала дернулась, и он повалился на землю. Павел резко обернулся и увидел охранника, который от испуга выронил пистолет. Тот явно не рассчитывал, стреляя в Лаврова, поразить своего хозяина. Не давая охраннику поднять с земли оброненный им пистолет, Лавров быстро сел в автомобиль и, нажав на педаль газа, буквально вылетел за ворота. Бросив машину около первой, попавшейся по дороге станции метро, он спустился вниз и поехал на вокзал. Через два часа он уже был в Подольске.

Открыв дверь квартиры, Мария бросилась ему на шею.

– Павел, скажи мне, что ты больше никогда не оставишь меня одну. Ну, что ты молчишь, скажи, – шептала она, покрывая его лицо своими горячими поцелуями.

– Обещаю. Я тебя никогда не оставлю одну, ведь я тебя люблю больше жизни. И это я понял только сегодня, когда ехал к тебе.

Он крепко обнял ее и прижал к своей груди. Он невольно улыбнулся: где-то на улице из стоявшей у подъезда дома машины, неслась знакомая ему песня:

Нас уже не хватает в шеренгах по восемь,

Офицерам наскучил солдатский жаргон,

И кресты вышивает нам поздняя осень,

По истертому золоту наших погон…

– Ты что улыбаешься, Павел? – спросила она его.

– От радости, Мария, от радости. Я сегодня снова обрел не только тебя, но и любовь к жизни.