Мы не спеша пошли по улице в сторону городского отдела милиции.
– Расскажите мне всё, что вы узнали о Кунаеве. Кто он? Его роль в этом деле?
Я невольно усмехнулся. Мне показалось, что он всё это мог узнать непосредственно из первых рук, то есть от Каримова. Ведь Каримов сам мне говорил, что они вели оперативную разработку начальника милиции. Я глянул на собеседника. Похоже, ему нужна была моя точка зрения по этому вопросу.
– Вы, наверное, знаете, Виктор Степанович, не хуже меня, кто такой Кунаев. Это начальник городского отдела милиции, который был переведен в Аркалык приказом министра внутренних дел Казахстана чуть более десяти лет назад. Если вы видели его личное дело, то он имеет хороший послужной список, неоднократно награждался и поощрялся. Явных проколов по службе не допускал и до настоящего времени считался образцовым начальником милиции. Имеет дочь и двух внуков. Жена скончалась от онкологии два года назад. Зять, Михаил Ланге, по национальности немец, занимался частным бизнесом. Около двух лет назад он познакомился в Челнах с братьями Дубограевыми, которые поставляли ему краденые КамАЗы, а он с большим успехом сбывал их здесь. В настоящее время, как я уже вчера докладывал вам, он скрывается. Возможное местонахождение его пока неизвестно. Больше добавить нечего.
– Насколько я знаю, вы до вчерашнего дня всячески избегали общения с начальником милиции? И вдруг вчера вы с ним в ресторане, за одним столом. Как это понимать? Вы сами пошли на контакт или наоборот?
– Вы правы. Я действительно избегал встреч с ним, так как не определился, как себя с ним вести. О том, что его зять – преступник, я узнал от Каримова и сразу же доложил в Москву. Москва ответила молчанием, которое длится и по сей день. Вести оперативную работу в отношении действующего начальника городского отдела милиции, вы знаете, я не мог, а подходов к нему у меня не было, и нет до сих пор. Да и о чём я мог с ним говорить? Обращаться к нему за помощью в розыске его зятя было бесполезно. Рассчитывать на то, что он как милиционер сам выдаст его нам, было глупо. Вот поэтому я и не встречался. Вчера из-за отсутствия свободных столиков в ресторане подсел к нему. Поужинал, выпил с ним рюмку-две и ушёл. В этом ничего зазорного не вижу.
Я замолчал. Кондратьев с интересом посмотрел на меня. Похоже, он мне не верил.
– Скажите, Виктор Николаевич, почему вы не очень откровенны со мной? Чувствую, вы что-то недоговариваете или что-то скрываете от меня? Например, упорно молчите о наркотиках.
– Виктор Степанович! мы не настолько с вами близки, чтобы я был с вами абсолютно откровенным. Я такой же, как и вы, оперативник и умею дозировать информацию. Что могу сказать о наркотиках? Вы знаете, это не мое направление. Я прибыл сюда по другому заданию и выполняю поставленную МВД СССР задачу. А если еще откровеннее, то я в курсе существования наркотрафика. Мне об этом говорил сам Каримов. Это отдельная тема, куда я не лез, так как он меня лично просил об этом.
– Виктор Николаевич! вы только не обижайтесь, я не хотел вас обидеть! Руководство МВД СССР по-прежнему доверяет вам в полном объёме, иначе бы вы давно уехали к себе в Казань. Я, как представитель центрального аппарата КГБ СССР, предлагаю вам передать мне всё, что вам известно об этом трафике от Измайлова и Аскарова. Если быть более конкретней, то всё, что касается Кунаева и его окружения. Зачем вам информация, которую вы не можете использовать? Такого же мнения и представитель местного отдела КГБ Каримов.
– Всё, что мне было известно о трафике, я изложил в своих рапортах. Эти рапорты я исправно направлял в МВД СССР. Ничего другого, кроме изложенного в них, мне неизвестно. Кстати, вы не мучьте своих людей. Снимете с меня наружное наблюдение, неужели вы думаете, что я не расшифровал их? – напоследок попросил я и свернул к зданию городского отдела милиции.
Я быстро поднялся к себе на этаж и открыл кабинет. Прежде чем войти, я остановился на пороге и внимательно осмотрел помещение. Предчувствие заставило меня сделать это.
Несмотря на то, что все вещи были в целости и сохранности, меня не оставляло ощущение, что кто-то побывал здесь в моё отсутствие. Я сел за стол и сантиметр за сантиметром осмотрел его, а затем сейф, стоящий в углу. Уходя вчера вечером, я обратил внимание на то, что на углу стола лежал лёгкий слой пыли. Сейчас этот угол был абсолютно чистым, словно кто-то хорошенько протёр его. Я поднял телефонную трубку и поинтересовался у дежурного по отделу, кто сегодня производил уборку в моем кабинете.
– Извините, Виктор Николаевич, у вас никто ещё не убирался. Все ключи висят на месте, у нас в дежурке. Вы ведь запретили уборщицам входить в кабинет в ваше отсутствие, вот без вас и они и не убираются.
«Ясно. Посмотрим теперь сейф», – решил я.
Я стал внимательно осматривать сейф. Первое, что я заметил, – отсутствие чёрной нити наверху дверцы. Это свидетельствовало о том, что сейф вскрывался посторонними людьми. «Да, грубовато вы здесь работаете, – разозлился я. – Хорошо ещё, что я уничтожил все свои секретные бумаги, а то бы могли возникнуть большие сложности не только у меня, но и у людей, указанных в рапортах Аскарова и Измайлова».
Зазвенел телефон. На проводе был Каримов – виновник непредвиденных хлопот. Он сухо поинтересовался моим здоровьем и пригласил в гости. Отдав необходимые указания подчиненным, я стал собираться.
Через полчаса я уже входил в здание КГБ, где в коридоре меня встретил Каримов.
– Виктор Николаевич! нельзя забывать друзей, – заулыбался он. – Если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе. Вы совсем забыли меня, не звоните, не тревожите. Так друзья не поступают. Может, я вас чем-то обидел? Тогда приношу искренние извинения. Давайте забудем старое? Жизнь идёт, и надо приспосабливаться под её изменения.
Он взял меня под локоть и повёл к своему кабинету. Услужливо открыл дверь, там сидели Кондратьев и двое неизвестных мне мужчин. Я присел на стул, предложенный одним из незнакомцев, и вопросительно посмотрел на собравшихся.
Ни Кондратьев, ни Каримов не представили мне этих двоих. Судя по их поведению и выправке, они были явно из силовых структур.
– Ну что, приступим? – по-прежнему улыбаясь, произнёс Каримов.
Все, в том числе и я, с интересом посмотрели на него.
– Мы собрались здесь, чтобы обсудить один очень важный вопрос. Речь идёт о начальнике городского отдела милиции и его роли в последних событиях. Если говорить коротко, то в течение месяца в отделе милиции произошло два ЧП, это смерть задержанного Измайлова и самоубийство начальника ИВС Аскарова. Эти смерти произошли непосредственно в здании городского отдела. Хотелось бы услышать по этому поводу точку зрения заместителя начальника оперативно-следственной бригады МВД СССР Абрамова. Что вы думаете об этих происшествиях, ведь смерть этих людей произошла после того, как вы установили с ними прямой оперативный контакт?
«Откуда ему это известно? Я не рассказывал! Вывод прост, как всегда, – в результате прослушивания моего кабинета. Хорошую комбинацию он задумал. Сейчас получается, что я должен им рассказать о моих ночных беседах с Измайловым и Аскаровым, тем самым легализуя эти сведения», – быстро прокрутил я в голове.
– Я не связываю эти смерти с моей непосредственной работой здесь, – ответил я. – Товарищ Каримов, как всегда, пытается преувеличить мою роль в этих событиях, говорит о прямых контактах с Измайловым и Аскаровым. С чего он взял, что у меня были эти контакты? Мне, к великому моему сожалению, не удалось узнать то, о чём, возможно, хотели рассказать мне эти люди. Их смерть для меня была совершенно неожиданна и необъяснима. Если бы не их гибель, то я, скорее всего, знал бы гораздо больше и о трафике наркотиков, и о машинах.
В кабинете повисла тишина. Было так тихо, что стало хорошо слышно, как в соседнем кабинете били настенные часы. Все сидящие напряглись и недобро сверлили меня взглядами.
– А вы сами, товарищ Каримов, беседовали с Аскаровым или нет? – пошёл я напролом. – Говорят, вы заходили в городской отдел милиции, буквально за несколько минут до того рокового выстрела и разговаривали с ним. Я не берусь это утверждать, но так утверждают многие сотрудники милиции, которые видели вас в столь ранний час в том здании.
Я в очередной раз блефовал! Но другого выхода из этого положения пока не видел. Это было не просто совещание, это был скрытый допрос.
Каримов не ожидал такого поворота и не смог скрыть гримасы недовольства.
– Кто вам сказал такое? Назовите фамилии!
– А что? в этом кроется какой-то секрет? – ответил я вопросом и окинул присутствующих непонимающим взглядом. – Разве это криминал, что работник КГБ заходит в здание милиции и разговаривает с сотрудником милиции?
Каримов держался плохо, чувствовалось, нервы у него сдают. Он потянулся за сигаретой, пытаясь выиграть время.
«Надо нападать», – решил я и вновь обратился к нему:
– А вас допрашивал следователь по этому факту? Ведь вы последний, кто видел Аскарова живым?
«Да, не привыкли вы, конторские, когда вам задают такие вопросы!» – почти торжествовал я.
В кабинете воцарилась тишина. Я в упор смотрел на Каримова.
– Товарищ Каримов, скажите, может, Аскаров вам что-то рассказывал перед смертью, о чём мы здесь не знаем?
Тихо сидевший всё это время Кондратьев, видя неприглядное положение коллеги, постарался перевести напряжённый разговор в другое русло. Он начал говорить о том, что КГБ СССР направило в адрес МВД Казахской ССР представление об отстранении Кунаева от должности начальника городского отдела милиции. В настоящее время решается вопрос об его отставке.
– Виктор Николаевич, мы, все собравшиеся здесь, думаем, что вам удастся пообщаться с ним в самое ближайшее время, – обратился ко мне Кондратьев. – Да и у нас к нему немало вопросов по наркотрафику.
– Я не отказываюсь от общения ни с ним, ни с вами. Главное, была бы тема к разговору.
На этой натянуто-мажорной ноте мы и распрощались. Я вышел на улицу и пешком направился в сторону милиции. «Интересно, кто эти двое, что сидели на нашем спектакле? Наверное, из КГБ Алма-Аты, один, похоже, начальник отдела наружного наблюдения, а второй… второй тоже какой-нибудь начальник, – устало подумал я. – Да слабоват ты, Каримов, слабоват! Повёлся на мой развод, растерялся. Небось, рассчитывал, что я поведусь, а вышло наоборот».
* * *
На входе в отдел милиции ко мне обратился дежурный:
– Виктор Николаевич, вам звонили из Москвы, просили, чтобы в районе пятнадцати часов вы были на месте, они с вами повторно свяжутся.
Не успел я войти в кабинет, как кто-то постучал в дверь.
– Войдите, – сказал я, скидывая пальто.
Это был Старостин, как всегда, замявшийся на пороге.
– Проходи, не стой в дверях, словно нищий. Чай будешь?
– Спасибо, Виктор Николаевич, уже пил. Я по делу. Звонили ребята из Целинограда, сообщили, что изъяли ещё две машины. Просят прислать водителей для перегона.