Время перемен 4

Хозяин смотрел на фотографию своего начальника охраны, который сидел на стуле в окровавленной рубашке «с колумбийским галстуком» на горле.

– Это… Это что у него на грудь свисает? Боже мой, какой ужас. Это бесчеловечно! Дед, я жить хочу, отпусти!

– Не тебе о Боге говорить, гнида, он разозлил меня, вот и получил по заслугам. Спрашиваю в последний раз, где у тебя тут подвал с деньгами на карманные расходы и заграничные счета с паролями к ним.

– Сколько ты хочешь?

– Вот ты Дуремар – все хочу.

– А я на что буду жить я?

– А кто тебе сказал, что ты будешь жить, да еще и мстить мне. Я устал от тебя, поэтому или говори, или терпи. Кстати, забыл достать скотч и где твои носки.

– Зачем носки?

– Рот тебе заткнем, чтобы не отвлекал меня своим нытьем.

– Подожди, если ты заберешь все, убьешь меня, то зачем же я тебе буду говорить, где мои, слышишь, ты – это мои деньги, я их заработал.

– Смотри, какой работник нашелся. Ты еще скажи, что у токарного станка смену трубил, чтобы их заработать. Убил своих конкурентов, бизнес забрал, причем не сам – сам-то чистенький, а с помощью холуев, антикризисных помощников типа Громова. К слову говоря, твой главный охранник в прошлом офицер ВДВ, нормальный мужик, жесткий, но правильный был и воевал хорошо. А вот ушел на эту сторону баррикад, так стал таким же подонком, как и ты. Ладно бы врагов забугорных валил, так своих же соотечественников мочит, а перед заграницей расшаркивается.

– Я тебе ничего не скажу!

– В общем, я, смотрю, ты – мужик упрямый, значит, не обижайся. А сейчас давай-ка скорее левую ручку, ты какой документы подписываешь-то? Сам-то с удовольствием смотрел, как по твоему приказу других мучают, кассетки у Громова-то есть с твоими художествами.

– Записывал допросы, значит, вот сволочь!

Я не любитель крови и пыток, для этого нужно, чтобы у человека были нарушения в психике. Гораздо важнее и приятнее во всех смыслах было психологически победить противника, сломать его или договориться, как у нас было с Зией Мохаммедом. Но, если это было необходимо для дела, или нужна была акция устрашения, как, например, в Таджикистане или Афгане, где враги должны были знать, что с ними будет, если они попадутся нашему подразделению, то зачастую, пытал лично и пытал больно и кроваво. Пачкаться в крови мне не хотелось, но, наслушавшись рассказов Громова, этого человека я считал нужным заставить самому почувствовать боль.

Для начала я передавил ему своим пальцем путь движения жизненной энергии в районе запястья. Мужичок вначале сидел спокойно, затем у него участилось дыхание, потек пот и резко скакнул пульс, сердце стало бешено колотиться. Он задергался, по глазам стало видно, что он теряет ориентацию в пространстве, отчего испугался. Я отпустил руку и ткнул ему иголкой под ноготь, резкой болью возвращая того на землю. Тот плача, показал, что будет говорить.

– Чего надо? Видишь же, что мешаешь мне своими разговорами.

– Больно-то как и страшно, а тебе нравится так вот людей мучить?

– Людей нет, а таких, как ты – да, чего хотел?

– Обещай, что убьешь меня легко.

– Я в таком деле не обманываю.

– Деньги лежат в подвале, вход в него за фальшпанелью в одной из комнат. Шифр замка следующий, там же в подвале и сейф в стене, шифр от него такой. В сейфе два диска с номерами счетов и паролями к ним в разных банках.

– Надеюсь, никаких ловушек нет?

– Нету, нету.

– Что-то не доверяю я тебе. Пойдем-ка, товарищ, вместе со мной, сам там все мне и покажешь.

Мы притопали в цокольный этаж, где мужик подошел к стене, отделанной деревянными панелями. Нажал на скрытую кнопку, щелкнул какой-то вделанный в стену такой же скрытый фиксатор, и мужик одной рукой сдвинул метровый пролет стены. За ним была металлическая дверь с кодовым замком, которую он открыл, а я проверял записанный шифр с теми цифрами, которые он набирал сам – совпало. Перед нами открылась небольшая комната с грубой, не сглаженной бетонной стенкой с одной стороны, и оштукатуренной с какими-то элементами декора с другой. Посередине комнаты на полу стояла полета размерами метр на метр, а может быть, и больше из пачек отечественных рублей и немного валюты.

– Неплохо!

– Копейки, всего лишь под девятьсот лямов рублей.

Я прикинул 900 миллионов разделить на курс 35 рублей за евро, действительно немного в их деньгах. Затем придвинул тумбу и застопорил ей тяжелую входную металлическую дверь.

– Ну что, миллионер, пошли смотреть твое блюдечко с голубой каемочкой.

– Я не Корейко, так что блюдечек с каемкой у меня нет.

Мужик включил свет, подошел к грубой бетонной стене, а я, грешным делом, подумал, что он пойдет к отделанной стенке. Молодец, все наоборот сделал, где снова отжал скрытый фиксатор, и на металлических направляющих отскочила небольшая часть бетонной стенки. Он подцепил ее снизу руками и снял, поставив на пол. Передо мной в нише примерно 40х40 сантиметров была видна стенка сейфа с кодовым механическим замком. Немного оттеснив меня, он начал открывать сейф. Я смотрел за ним, снова сверяясь с его записями.

– Чего это ты ошибся на знак?

– Может впопыхах перепутал, не то сказал, сейчас открою сейф.

– Молодец, здорово придумал, я бы без твоих подсказок и не нашел бы этот сейф или промаялся бы тут уйму времени.

Я попытался его отстранить, но он ответил:

– Сейчас я еще один секрет отключу, тогда забирай мои деньги.

Я отвернулся, рассматривая деньги, лежащие сзади, а он повернулся к сейфу, заглядывая внутрь его.

В это время я тихо сделал шаг в сторону, встав полностью ему за спину.

«Вот здесь мои денежки, а ты, фраерок, получай свою пулю, меня еще никто кинуть не смог!» – заорал хозяин и выстрелил раза три в то место, где я только что стоял.

Я быстро рубанул ему по шее, после чего он обмяк и упал на пол.

– И незачем так орать, стрелял бы молча, может и попал бы. Хотя, оглушил ты меня знатно в этом склепе, ничего не слышу.

Я поднял выпавший из его руки пистолет по имени «P226» знаменитой швейцарской «SIG-Sauer», который в далеком 1981 году, то есть на момент своего появления на рынке вооружений был признан специалистами одним из лучших, а возможно, и самым лучшим девятимиллиметровым боевым пистолетом мира. Хорошая машинка, если им оснащаются подразделения спецназа флота США, ФБР, а также стоит на вооружение некоторых европейских армий, в том числе и у легендарной британской Специальной Воздушной Службы – «SAS». Теперь и в моей коллекции будет. Я собрал пули и гильзы и сложил их в карман.

Выгреб я и сейф, достав оттуда какие-то бумаги, на досуге разберусь, два диска, пару чековых книжек разных американских банков и три обоймы к пистолету. Обвязав руки клиента скотчем, я пошел в комнаты в поисках компьютера, чтобы посмотреть на содержимое дисков. Да, не обманул он меня, на каждом был записан файл с номерами и реквизитами счетов, реквизиты банка и файл с паролем. На одном из дисков я стал обладателем 250 миллионов, на другом порядка 350 миллионов евро.

Вернувшись в подвал, я перетащил плохого человека в его кабинет, наличку уложил в коридоре, закрыл фальшпанель, обмазал палец зеленкой из оставленного тут же открытого пузырька, положил иголку с ниткой, ватку и бинт. В общем, сделал все, чтобы было видно, что человек работал, потом себя лечил, в духе старинной русской пословицы «Ну что, лечить будем, или пусть живет?», и шприцом вколол ему в вену на кисти совсем чуть-чуть яда черной мамбы. Пациент умер от паралича сердца.

Теперь надо вывезти наличку. Перенеся все добро в здоровенный «Лексус» Громова, ожидающий меня во дворе, я выехал из усадьбы бывшего хозяина холдинга, состоящего из десятка предприятий, и покатил на свою квартиру.

В свежем номере газеты была статья журналиста Владлена Бабкина под заголовком «Никто не уйдет от расплаты за дела свои».

Глава 5. Воспитатель

Я полностью рассчитался с хозяйкой, затем в тот же день купил «УАЗ Патриот», загнал обе машины в лесочек за городом, перегрузил деньги, отогнал «Лексус» подальше от места перегруза, чтобы протекторы моего нового авто не засвечивать рядом с тачкой убитого. Затем пешком вернулся по шоссе к «УАЗу» и поехал подальше из этого города.

Мой выход в свет начинался с напяливания парика, накладывания на подушки пальчиков маскирующего узор "грима", в  общем, я здорово свыкся с этими атрибутами своего бытия, как женщина, которая каждый день занимается «мэйк апом» своей внешности. Ничего, личная  безопасность стоит потраченного времени и некоторых неудобств. Совершив несколько подвигов, я подался в глубинку, поближе к лесам, к знакомым мне по прошлой жизни местам, то есть под Улан-Удэ. Проехав городок Тарбагатай, с которым связаны события, во многом помогшие мне во второй жизни, остановился в Гусиноозерске. Вокруг леса, до границы с Монголией километров 100 будет, цивилизация лишь в центре городка – хорошее место пересидеть. Поселился я недалеко от исторической  улицы с названием Кяхтинский  тракт, но в глубинке переулочков, практически на окраине. Недалеко протекала речка Тухумка, высилась гора Бабка, и блестело бирюзовым цветом Гусиное озеро – благодать.