Закалённые бурей 2

Для организации учебного процесса пришлось набирать административный и преподавательский состав. Потап Тарасович Потапов стал нашим каптернамусом, иначе говоря, завхозом базы. Скрипач должен был преподавать карманные кражи, Таган и Горняков старший – общую теорию использования телеграфа и телетайпа, русскую морзянку и работу на передающем ключе телеграфа, а также практические занятия по радиоделу, чтобы бойцы умели держать паяльник, подключить провода, установить микрофон или телефон. Панин, а в скором будущем к нему подключился и Глеб Котельников, вели авиадело, Крупский, Коробкин и Обухов преподавали вождение на автомобиле, Марс и Потап обучали курсантов охотничьим премудростям и, соответственно, готовили снайперов. Казаки учили парней езде на лошадях и их обиходу.

В отряд требовался медвежатник, который научил бы бойцов, у которых проявится к этому делу талант, азам профессии. Из полицейской картотеки был найден подходящий мастер, фигурировавший экспертом по нескольким банковским ограблениям. Официально он работал мастером на Санкт-Петербургском замковом заводе, а чем занимался в свободное время, было тайной, за что состоял на особом учёте Санкт-Петербургского уголовного розыска. При встрече им оказался крупный мужчина по имени Виталий Семёнович Евтушенко «Медведь». Мы с ним поладили, так что с завода он перевёлся в отряд.

Учитывая, что в настоящее время штатным оружием жандармов была сабля, пришлось искать соответствующего преподавателя. С этим вопросом обратился я к старому знакомому «майору от инфантерии» Арсению Ивановичу Нагольчикову. Придя в клуб фехтования, увидел его разминающегося с каким-то молодым напарником. Он заметил меня и узнал. Дождавшись, когда майор завершит спарринг, я обратился к нему: «Арсений Иванович, как ваши дела?»

– Стареем потихоньку, время-то летит. Вот хожу сюда, держу себя, так сказать, в форме-с.

– Есть предложение по вашей специальности – нужно за несколько месяцев подготовить людей, чтобы умели достать шашку из ножен и не порезаться.

– Хорошее дело, думаю, что с этим мы справимся и даже выучим несколько основных приёмов. С кем придётся иметь дело?

– Рядовой состав новоиспечённых жандармов из солдат и студентов, есть и казаки. Единственная ремарка, это будет отряд, который на дуэлях и в баталиях драться саблей не будет, лишь, в крайнем случае. Поэтому учить надо самым азам фехтования и двум-трём техническим приёмам с наибольшей вероятностью летального исхода противника.

– Хм, задачку поставили, хорошо, я подумаю, как лучше преподать предмет.

– Занятия будут проводиться на нашей базе в Приморской стороне, что за Крестовским островом. Прошу соблюдать конспирацию. Приходите завтра к обеду, заодно откушаете с нами в нашей столовой, а там определим ваше расписание.

Мне же, отбросив все дела и учёбу, пришлось засесть за лекции. Растягивать знания на учебный год не требовалось, поэтому я писал самое основное с примерами и их разбором. В теоретическую часть входили обзорные лекции по стратегии и тактике общевойсковых операций и углублённые по тактике проведения специальных диверсионных операций и штурмовой зачистке объектов от солдат противника или террористов, методики слежки и технического наблюдения. Материала хватало, так как я вспоминал свою учёбу в Академии и военном училище, а также богатую практику службы в армии в годы Великой Отечественной войны и войсках специального назначения СССР и России. Далее шли лекции по химии в части создания взрывчатых веществ, тактике минного дела, оказанию первой медпомощи, в том числе мануальному массажу нервных точек, иностранному языку в части знания общих команд армий потенциальных противников.

Основной упор для курсантов делался на практические занятия по стрелковой и физической подготовке: общефизическим упражнениям на нашем полигоне и рукопашному бою по системе Кадочникова, работе с холодным оружием и метанию любых предметов, стрельбе из арбалетов, изучению и техническому обслуживанию основных видов стрелкового оружия России и ведущих фирм Европы, США и Японии, которые мы смогли приобрести.

Появились у нас в имении свои телетайпный и телеграфный  аппараты. Телетайп позволял сразу принимать текстовые телеграммы, а на телеграфный прибор приходили наборы символов – точек и тире, которые телеграфист расшифровывал. Кстати, задолго до Морзе  телеграф изобрёл  российский инженер Павел Шиллинг с собственным кодом, который доработал Борис Семёнович Якоби, построив первый телетайпный аппарат. Ещё парни учились на лётном поле авиакружка вождению мотопланера и автомобиля, а также произвели прыжки с парашютом с воздушного шара.

В дополнение к основным предметам я ознакомительно ввёл такие дисциплины, как ведение полевых допросов, тренировка личного болевого порога, подделывание подписей, гримирование и актёрское искусство. Кроме того, приглашались преподаватели математики, ораторского искусства, словесности и русского языка – все курсанты должны были уметь писать, читать, считать и грамотно изъясняться, а не бекать и мекать в разговоре. Кроме этого, раз в неделю мной проводились политинформации о политической обстановке в стране и за рубежом. Ещё не хватало, чтобы мои товарищи стали революционерами, поддавшись словам агитаторов. Так что жандармы отряда при необходимости сами могли быть агитаторами.

В связи с отсутствием у меня времени, что-то я давал ознакомительно с домашними заданиями, когда бойцы должны были сами тренироваться в свободное время, а что-то учили углублённо под моим контролем. Было составлено расписание учёбы, чтобы курсанты и преподаватели точно знали, в какой день какие занятия у них будут.

Ерофеев договорился о прохождении бойцами отряда занятий на полигоне Офицерской стрелковой школы в городе Ораниенбаум. Начальником Ружейного полигона офицерской стрелковой школы являлся полковник Николай Михайлович Филатов – специалист по стрелковому оружию. Нужно отдать ему должное, он понимал значимость новых тенденций в развитии оружия и активно содействовал работам первых отечественных изобретателей и конструкторов автоматического оружия.

Когда мы прибыли в школу, в ней уже действовали курсы подготовки пулемётных команд на базе пулемётов «Максим». Одним из тех, кто вёл занятия с солдатами-пулемётчиками, оказался служивший на Ружейном полигоне школы Василий Дегтярёв – выдающийся в будущем советский конструктор автоматического оружия.

На этих полигонах бойцы отряда учились стрелять из различных образцов стрелкового оружия, приобретённых для изучения иностранных и местных винтовок. Так что стреляли мы из манлихеров, арисак, мосинок, маузеров, спрингфилдов, наганов, браунингов, кольтов, парабеллумов, ручных пулемётов «Маузер», станковых пулемётов датчанина Мадсена «Максим», немецких «Маузеров» и французских «Гочкисов». Осваивали стрельбу из русских полевых пушек и гаубиц на прямой наводке и «по счислению».

Офицеры и рядовой состав школы с интересом наблюдал за тактикой, применяемой нашими бойцами на тренировках. А когда мы привезли тачанки с установленными на них «Максимами», показав, как надо использовать эти пулемёты для поддержки конных подразделений, то со мной стали здороваться за руку и офицеры школы.

На почве моего знания оружия первой и второй мировых войн по той причине, что пришлось самому воевать в одной из жизней в 1941 году, я сошёлся с молодыми мастерами Дегтярёвым, Рощепием и главным оружейником школы, капитаном Фёдоровым. Именно он заприметил и взял шефство над Дегтярёвым. А вот Рощепия офицеры почему-то не любили, игнорируя осовецкого оружейника-самоучку. Ещё я рекомендовал Фёдорову выдернуть из Донского казачьего полка оружейного мастера Фёдора Токарева. Так что будущий советский конструктор оружия, а сейчас начинающий механик-оружейник Федя Токарев оказался в школе на четыре года раньше, чем в реальной истории.

Через некоторое время я пригласил этих людей к нам в питерские мастерские. Они познакомились с мастерами, осмотрели те военные разработки, которые проектировались или делались в моих мастерских и озадачились.

– Что, господа оружейники, интересно? Большие дела делаем, да вот чистых оружейников у нас нет. А было бы неплохо создать многозарядную автоматическую винтовку – автомат. Скажу сразу, об этом задумывается ваш Яков, и он первым создаст очень приличную автоматическую винтовку. Но не судьба ей быть поставленной на вооружение царской армии, как и автоматам Фёдорова и Дегтярёва. Вас оценят, да без толку, ибо сам император охарактеризует автоматы, как бесцельную трату патронов.

– А что же делать?

– Вот когда заграницей это станет нормой, их армии будут вооружаться таким оружием и бить нас, тогда и наши великие стратеги от армии примут решение, мол, покупайте за границей и делайте.

– Однако, вы, Алексей Николаевич, как будто наперёд думаете.

– И думаю, и знаю. Время дорого, друзья, пока вы опытным путём придёте к своим изобретениям. Война на носу и нашему подразделению очень нужны новые образцы оружия, чтобы противостоять врагам: автоматы, хорошие снайперские винтовки и пистолеты. Если вам интересно, прошу бывать у меня в мастерских, скажем, по субботам. Будем вместе работать над созданием оружия будущего.

С того осеннего разговора каждую субботу четверо оружейных мастеров, стоящих у истоков автоматического оружия России, стали бывать в наших мастерских, где мы разбирали имеющуюся у нас импортную технику, анализировали применённые в них конструкции элементов и ТТХ. Я подталкивал оружейников к мыслям об устройстве оружия, которое они сами на основе анализа других образцов, создадут через пять, десять и даже двадцать лет.

В своей реальной жизни эти люди прошли путь от рабочего до начальника конструкторского бюро, после чего смогли полноценно работать и что-то создать. Мне не требовалось тащить их по иерархической лестнице Сестрорецкого, Тульского или Ковровского заводов, здесь они сразу становились главными конструкторами. Токарев нацеливался на создание снайперской винтовки "СВТ-38" и своего пистолета «ТТ», Дегтярёв – на ручной, станковый пехотный, а в будущем – авиа и танковый пулемёты. Фёдоров должен был доработать винтовку Мосина и «Арисака. Тип 30». После русско-японской войны её кардинально переработает японский оружейник Кидзиро Намбу, доведя до уровня американской «Спрингфилд М1903». Ждать, когда Намбу доработает «Арисаку» я не стал, а сразу приобрёл только что появившийся на рынках «Спрингфилд М1903», которую должен будет улучшить Фёдоров.

В наших мастерских мы занимались общим проектированием, а затем оружейники всю неделю в мастерских полигона, привлекая к работам рядовых помощников, рассчитывали, вытачивали и собирали новые детали. Получалось, что я давал идею, а они сами вели расчёты, создавая свои же изделия. В любом случае, процесс был не быстрый, но я рассчитывал, что через год-два у нас будут готовые образцы, которые мы выпустим мелкими сериями на наших мощностях. Тут же вставал вопрос создания у Обухова опытного оружейного цеха – необходимо было искать новые помещения и расширяться.

А вот несколько фотоаппаратов и аппаратуру для проявки и печати фотографий мы купили, пожалуй, в самой знаменитой в Питере мастерской мастера Атамасова. Там же Сова, Виля и ещё десяток бойцов учились фотоделу.

В четверг меня вызвал к себе Ерофеев.

– Алексей, в субботу будет охота на уток, поедешь со мной.

– Борисыч, я не охочусь.

– Надо, Лёша! Будут начальники полиции, жандармерии, сам понимаешь, надо вливаться в коллектив.

– А что брать?

– Там все есть, главное, приди.

В субботу в назначенное время я прибыл домой к Ерофееву, откуда на тарантасе я, Ерофеев и два каких-то важных мужика из городского жандармского управления, с которыми мы познакомились по пути, покатили в пригородную усадьбу какого-то полковника от жандармерии.

Там уже стоял дым коромыслом: жарились шашлыки из баранины, на вертелах над огнём слуги крутили нанизанных перепелов. Мы зашли в дом, где в большущей гостиной был накрыт стол метров десяти длиной, заставленный соленьями и неимоверным количеством штофов с водкой. По обе стороны стола сидели уважаемые люди, которые пили и закусывали. Во главе стола сидел почтенный усатый старикан, а рядом с ним ещё мужики в возрасте, по повадкам явно из генералов. Я тихо спросил у Ерофеева.

– Борисыч, кто это?

– Все чины из городского управления и штаба корпуса. Ещё есть несколько шишек из полиции и армейцев, вот четыре генерала и хозяин усадьбы, барон Вальдшнеп.

Тут нас заметил центровой и командным голосом а-ля Шаляпин, произнёс: «Ваня, опаздываешь. Занимайте места и по штрафной-с! Мы тут с обеда сидим, а вы изволите опаздывать!».

Я бросил взгляд на своих юных спутников. Всем мужиками было за сорок, но я стоял сразу за Борисычем, поэтому первым попался на глаза генерал-аншефу.

Ерофеев и мы разместились с краю стола, и официант лёгким движением руки тут же капнул полный стакан водки. Нужно отметить, что перед всеми офицерами стояли не рюмочки, а стаканы, полные водки, и пили они стаканами. От этой перспективы меня бросило в холод.

– Это после таких доз в кого мы вообще попадём, кроме рядом стоящего охотника?

Тут генерал снова обратился к нам.

– Опоздавшим – штрафную!

Мы махнули по стакану, подождали, пока жидкость уляжется в желудке, и неспешно закусили.

– Лёша, пей, все нормально.

Закусив, этот же неспокойный генерал снова докопался до нас.

– Борисыч, это что за молодое дарование ты привёл?

– Господин генерал, кадры готовлю перспективные.