Истоки медвежьей Руси

При приближении к стойбищу, навстречу торжественному шествию выскакивал стар и млад, спеша встретить дорогого гостя. Всякий старался припасти воды в чашке, а если не успевал, то торопился взять воды в рот, и, донеся ее до медвежьей шкуры, начинал прыскать на охотника и шкуру. Шкуру при этом несли очень бережно, как мать носит грудных детей, т. е. держа обеими руками и прижимая к груди. Когда подходили к дому убившего медведя охотника, то шкуру в дверь не вносили, а вынимали в переднем углу окно и подавали через него ношу в избу. Это действо совершалось одновременно с окуриванием шкуры и беспрерывной стрельбой.

Затем хозяин клал шкуру медведя на стол, в передний угол, укладывая мырку или морду на передние лапы (вспомним бронзовые изображения пермского звериного стиля). После украшали шкуру: если медведица, то клали бисерную ленту с крестом, если же самец – то шарф или полушалок. На улице начинались шутки, шалости, дурачества, сопровождаемые обливанием водой. Когда всех выкупают, шли по домам и переодевались в самые нарядные одежды. После чего являлись на поклонение к медведю.

Сходились все без исключения, кроме беременных женщин. О причине их отсутствия будет поведано ниже. Входящие кланялись медведю в пояс, целовали его морду и подносили подарки: надевали кольца на когти и пальцы медвежьей лапы, в глаза вставляли серебряные монеты, угощали медведя принесенными лепешками и рыбными пирогами, но только не мясом. После угощения всю ночь пели песни, в том числе и «песню медведя», которая была якобы создана медведем тогда, когда он был еще, по преданию остяков, человеком. Затем плясали, устраивали представления, кричали по-звериному. Такое празднество продолжалось три дня, во время которого выпивалось изрядное количество водки и браги. После этого шкуру можно было выносить через двери. Медведь считался умилостивленным[41 - Ядренцев Н.М. О культе медведя, преимущественно у инородцев Сибири // Этнографическое обозрение Сибири. – СПб., 1890, № 1 – С. 101–103.].

Существуют многочисленные свидетельства священности образа медведя у народов, населяющих таежную полосу Сибири, – хантов, кетов, селькупов и других. Одним из них является принесение клятвы с использованием медвежьей шкуры, во время которой человек кусал или, реже, поедал ее небольшой кусок.

Среди зырян (коми) почти до начала прошлого столетия было распространено такое название медведя, как «в?рса-морт» – лесной человек. Медведь, по представлению зырян, обладает всеми качествами человека; ему приписывались чисто человеческие чувства и привычки. При убийстве медведя охотник всегда просил у него прощения. И первым делом он всегда снимал с него шкуру, вынимал сердце и крестообразно его разрезал, иначе считалось, что медведь мог преобразиться в колдуна, так как колдуны якобы часто принимали образ медведя[42 - ИАОИРС, № 20, 1910, с. 55–56.].

А в шаманской традиции бурят медведь считался самым священным зверем, он воспринимался как существо, превосходящее по магической силе любого шамана. Отдельные части тела медведя буряты наделяли особыми магическими свойствами. Так, например, череп медведя обыкновенно вешали над дверью или хранили на чердаке, чтобы защитить дом от воздействия злых духов. Лапы медведя тоже подвешивали над дверью, рассматривая их как весьма действенное средство против колдовства[43 - Бадмаев А. Культ медведя в культуре бурят // http://www.evrazia.org.]. Кстати, нивхи с Сахалина точно также старательно украшенные головы убитых медведей хранили в специальном амбаре, являющемся своеобразной святыней рода. Гольды и эвенки оберегали голову медведя от собак и вешали ее на дерево[44 - Клитин А.К. Субъективные заметки о буром медведе Сахалина и Курильских островов // http://www.sakhalin.ru/rower/texts/bears.html.].

У эвенков властелин тайги – медведь пользовался особым уважением. Для умилостивления убитого медведя существовал свой сложный разработанный ритуал. После того как шкура с медведя была снята и мясо съедено всем стойбищем, приступали к изготовлению чучела головы медведя. Вываренный череп зверя обтягивали шкурой, снятой с головы целиком, в глазницы вставлялись его же глаза, а в пасть помещался язык, придавая голове естественный вид. Затем голову оплетали прутьями в виде корзины, уносили в тайгу и вешали на дерево, обычно на кедр, по направлению на запад. Таким способом эвенк выпрашивал у хозяина тайги прощение и удачу в промысле[45 - Левин М.Г. Эвенки северного Прибайкалья // Советская этнография, № 2, 1936, с. 75.].

Самое интересное, что в подобных ритуалах магические действия могли производиться не только с убитым медведем, но и с его глиняным или каменным изображением. Так, например, сосуд в виде медведя наполнялся кровью, а затем кровь выливалась в костер, около которого совершались магические заклинания. Этот обряд известен еще с мустьерских времен. В пещере Монтеспан (Франция), о которой уже упоминалось, обнаружена серия крупных глиняных фигур, в том числе скульптура лишенного головы медведя, с подлинным черепом медвежонка между его передними лапами. В середине шеи глиняного медведя видно отверстие для стержня, на который насаживалась настоящая медвежья голова, делавшая зверя как бы живым. Кстати, точно такая же скульптура животного обнаружена на позднепалеотической стоянке древнего человека в Костенках, Воронежской области. Глиняный медведь, как и в пещере Монтеспан, будто специально был оставлен без головы.

Так что существует какая-то связь между «звериными» ритуалами эпохами палеолита и «звериными» ритуальными обрядами, существовавшими среди народов Севера и Дальнего Востока почти до настоящего времени. Однако все это явно не сводится лишь к охотничьей магии или имитации охоты, справедливо заметил автор книги «Круг и крест» В. Кабо, как это нередко интерпретируется многими исследователями[46 - Кабо В. Круг и крест. Размышления этнолога о первобытности духовности // http://aboriginals.narod.ru//aitari.htm].

* * *

Помимо большого количества черепов медведей в уже упоминаемой Канинской пещере на Печоре учеными были обнаружены также любопытные находки изображений зверей в виде металлических отливок. Одним из наиболее интересных предметов, по мнению известного исследователя Крайнего Севера В.И. Канивеца, являлось плоское литое бронзовое изображение медведя.

Оно представляло собой пластину, с оборотной стороны которой было ушко. А на лицевой отдельные детали фигуры – глаза, ноздри, пасть – показаны углублениями. Самое любопытное, что на туловище зверя схематично изображен ряд идущих друг за другом антропоморфных фигур со звериными головами. Это говорило о том, что бронзовая фигурка медведя имела какое-то культовое значение[47 - Канивец В.И. Канинская пещера – М.: Наука, 1964 – С.86]. В Нижнем Приобье, на одном из городищ, уже встречалась точно такая же фигурка медведя с прочерченными тремя схематичными человеческими фигурами[48 - Чернецов В.Н. Бронза усть-полуйского времени. – Табл. VI, 14.].

На средней Вычегде нашли еще одно плоское литое изображение медведя с тремя человеческими фигурками[49 - Спицын А.А. Шаманские изображения. – ЗОРСА. Т. VIII. Вып. 1. – СПб., 1906. – Рис. 375.]. Из Печорского района (дер. Усть-Щугор) И.Р. Аспелину прислали бронзовую фигурку медведя, украшенную геометрическим орнаментом, изображение который он опубликовал в своем труде о финно-уграх. О точно такой же находке сообщил известный патриот Севера М.К. Сидоров, – в 1875 году на берегу Печоры, в устье ее притока Щугоры, был найден «Медный зверь (медведь)»[50 - Сидоров М.К. Труды для ознакомления с Севером России. – 1882. – С.65]. На другом притоке Печоры, в устье речки Сопляс, был найден значительный клад старых медных «чудских образков», имевших вид птиц, медведей. К этим находкам принадлежала «полая» фигурка медведя с признаками человеческого лица на груди (около VIII в.) и массивная медная пряжка с изображением фигуры медведя из села Веслянского Яренского уезда, рисунки которых опубликованы в знаменитом атласе древностей И.Р. Аспелина. Участвовавший в научной экспедиции на Печору в 1904 году биолог Д.Д. Руднев (1879–1932) видел металлическую фигурку «полого» медведя, найденную в Усть-Выми каким-то мальчиком, запросившим за нее баснословную сумму в 1000 рублей[51 - Спицын А. Древности Севера: Вологодской, Архангельской, Северо-Двинской губерний и области Кола. – Тотьма, 1926. – С. 9—11.].

Но особенно много литых бронзовых фигурок оленей, лосей, кабанов и особенно медведей ученые находили в Прикамье, северном Приуралье и Западной Сибири. Образцом таких изображений, по словам Ф.А. Теплоухова, могла служить фигурка «ревущего медведя», найденная около с. Ильинское Пермского уезда. Она представляла собой пластинку из красной меди, до 9 см длиной, изображающую стоящего на дыбах медведя, с поднятыми передними лапами, разинутой пастью и задними лапами с вывороченными пятками наружу. На груди и на брюхе медведя были «намечены черты трех человеческих лиц»[52 - Теплоухов Ф.А. Древности Пермской чуди в виде баснословных людей и животных // Пермский край. Т.II. – 1893. – С.10—11].

Своеобразное искусство создания предметов с изображениями животных и человека, по определению ученых, получило свое развитие в конце I тысячелетия до нашей и в начале нашей эры (VII в. до н. э. – XII в. н. э.) и было названо «пермским звериным стилем». Название это условно, его приняли первые исследователи (вторая половина XIX в.), т. к. многие подобные произведения были впервые найдены на территории древней Пермской земли, главным образом в бассейне Верхней Камы. Большинство произведений пермского звериного стиля обнаружено в могильниках и в местах, где совершались ритуальные и религиозные обряды.

Позже металлические предметы указанного стиля в значительном количестве были найдены на обширной территории Предуралья, к северу от Прикамья (реки Печора и Вычегда) вплоть до морского побережья, а также в Зауралье, на Оби и Иртыше, преимущественно по их левым притокам, текущим от Урала[53 - Грибова Л.С. Пермский звериный стиль. – М., 1975. – С. 3–6.]. В настоящее время, наряду с пермским звериным стилем, культовые изображения зверей, найденные на Печоре, Вычегде и за Уралом, отнесены к так называемому Печорскому и Обскому звериному стилю соответственно. Наиболее северные памятники аналогичного звериного стиля находятся на о. Вайгач и на Югорском полуострове[54 - Белавин А.М. Об этнической принадлежности пермского средневекового звериного стиля // Труды КАЭЭ ПГПУ – ПГПУ, 2001.]. Кроме того, в 30-е годы прошлого столетия Е.А. Рыдзевская в своей статье о тотемизме у древних скандинавов говорила о существовании еще одного, «так называемого германского звериного стиля, достигшего пышного расцвета в скандинавском орнаменте» и сетовала на то, что указанный стиль является «богатейшим, до сих пор еще не разработанным источником для выявления пережитков тотемических представлений»[55 - Рыдзевская Е.А. Литература по вопросу о пережитках тотемизма у древних скандинавов // Советская этнография, № 3, 1936, с. 354.].

Кстати, почти все исследователи пермского звериного стиля указывали на тотемическую природу происхождения его образов, но конкретных исследований в этом плане, с сожалением констатировала еще в 70-е годы прошлого столетия исследовательница этого стиля Л.С. Грибова, пока немного.

В 2000 г. вышел интересный сборник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН, посвященный рассматриваемому нами вопросу, в частности, роли медведя в древних и современных культурах народов Севера и Сибири. Обсуждаются в сборнике проблемы семантики (т. е. смыслового содержания) звериного стиля.

Исследователи изучили развитие основных сюжетов пермского звериного стиля на протяжении I – начала II тыс. н. э. и оказалось, что большинство из них генетически связано с сюжетами предшествующих эпох (раннего железа, эпохи бронзы и даже неолита). Наиболее богатым и разнообразным считается комплекс вещей VI–VII веков. Это время исследователи назвали «золотым веком» пермского звериного стиля. Первая четверть II тыс. стала временем заката своеобразного искусства металлической пластики. Более того, ученые собрали обширный материал, указывающий на сохранение тотемических представлений в верованиях финно-угорских народов, населявших эти места, вплоть до XX века. Это и многочисленные легенды о превращениях человека в зверей и птиц, и почитание определенных видов животных, в первую очередь, медведей, и связанные с ними обычаи табуации (запрета) убийства этих животных, и праздники тотемных животных и т. д. Опираясь на эти материалы Л.С. Грибова пришла к очень важному выводу, что предметы пермского звериного стиля являлись символами древних родовых групп, в которые входили и люди, и «выбранные» ими тотемные животные[56 - Ильина И.В. Стиль и семантика пермского звериного стиля // Традиционная культура народа коми. Этнографические очерки. – Сыктывкар, 1994. – С. 225—234].

Как указывалось, ареал распространения предметов пермского звериного стиля очень широк, от западной Сибири до Прикамья, захватывая северное Приуралье и морское побережье. Изделия в этом стиле выполнялись древними умельцами не только в бронзовом литье, но и в резьбе по дереву и кости, в рисунках-гравировках на металлических и костяных предметах. Основной сюжетной линией являлось изображение различных животных и птиц, среди которых преобладали медведи, лоси, пушные звери (бобр), кони, лебеди, утки, змеи. Наиболее оригинальными считаются плоские и объемные металлические бляхи со сложными композициями, так называемые сульде, сочетающие признаки человека и животного, – человеко-лось, человеко-медведь, человеко-птица, а также группы антропо- и зооморфных образов и другие изображения. Среди них особенно интересны находки, связанные с проявлением культа медведя, из таежной полосы Приобья и Верхнего Прикамья.

Бляхи с изображением медведей, найденные в Верхнем и Среднем Приобье, исследователи разделили на две группы: первая – профильные, с шагающим зверем. Вторая – с головами медведя, лежащими на передних лапах.

Бляхи с изображением шагающего медведя найдены чуть севернее Новосибирска и относятся к VI–VII векам н. э. На них туловище медведя сплошь покрыто изображениями голов какого-то животного, задние лапы покрыты изображениями птиц. Одна из блях полностью покрыта головами лося. Некоторые из них имели в верхней части петельки для подвешивания изделия. Что характерно, бляхи с изображением шагающего медведя, по мнению ученых, встречаются только в Приобье[57 - Троицкая Т.Н. Культ медведя в Верхнем и Нижнем Приобье в первом тысячелетии н. э. // Народы Сибири: история и культура. Медведь в древних и современных культурах Сибири – Н.: РАН СОИАЭ, 2000.].

Вторая группа бронзовых блях с головами медведя, лежащими на передних лапах, получила название – медведь в жертвенной позе. На целой серии бляшек изображены три головы медведя, лежащих на передних лапах или между ними. Этот тип изображений известен на широкой территории от Прикамья до Западной Сибири включительно.

С чем это связано? Название жертвенная поза получено из этнографических описаний. По свидетельству Н.Л. Гондатти (1888), еще в конце XIX века на северо-западе Сибири совершались обряды, связанные с культом медведя. С убитого зверя снимали шкуру вместе с головой и лапами, приносили в дом, клали на стол в переднем углу так, что морда покоилась между лап, и исполняли перед ним песни и пляски[58 - Гондатти Н.Л. Культ медведя у инородцев Северо-Западной Сибири // Труды русского географического общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. – М., 1888. – С. 43–69.]. Другой исследователь древностей Сибири Н.М. Ядренцев (1890) сообщал, что вогулы приносили в жертву трех медведей и в кумирне (языческое капище) на стол клали в один ряд их шкуры с головами и лапами[59 - Ядренцев Н.М. О культе медведя, преимущественно у инородцев Сибири // Этнографическое обозрение Сибири, № 1, СПб., 1890.].

По материалам могильников, в которых найдены бляхи с тремя головами медведей с вертикальным или горизонтальным их расположением, ученым удалось установить период их изготовления: VI–VII век н. э. Такие бляхи найдены в Прикамье, на Ямале, а также при реках Иртыш и Обь. Сибирская исследовательница Т.Н. Троицкая сделала вывод, что в Верхнем и Среднем Приобье, где были распространены пластины с изображениями шагающего медведя, в V–VII веках существовало свое локальное проявление медвежьего культа. Одновременно с этим на широкой территории Западной Сибири, Урала, а мы добавили бы сюда Прикамье и некоторые северные районы, например, полуостров Ямал, существовал единый культ медведя, нашедший свое отражение в пластинах с тремя головами животного. Причем в какой-то своей части он допускал определенные разночтения, о чем говорят пластины с горизонтальным и вертикальным расположением голов, а какое-то проявление этого культа было строго канонизировано. А за этими находками стояли определенные верования, мифы, сказания. В заключение Т.Н. Троицкая резонно задается вопросом: если на широкой территории существовал культ с его строгой канонизацией, то не смог ли существовать центр такого культа?[60 - Троицкая Т.Н. Культ медведя в Верхнем и Нижнем Приобье в первом тысячелетии н. э. // Народы Сибири: история и культура. Медведь в древних и современных культурах Сибири – Н.: РАН СОИАЭ, 2000.] Очень интересный вопрос, на который, конечно, сложно сейчас ответить.

По сообщению А.В. Бауло, в 80 – 90-е годы прошлого столетия, на территории обитания древних обских угров в Нижнем Приобье (Тюменская область), в действующих домашних святилищах хантов и манси участниками этнографических экспедиций было сделано несколько крупных находок бронзовых изделий эпохи средневековья[61 - Бауло А.Б. Древняя бронза из святилищ обских угров (новые находки) // http://www.sati.archaeology.nsc.ru/encyc_top/encyc12/.]. Конечно, такие находки оказались неожиданными для современных этнографов. Все же чаще древнюю бронзу находили в береговых обвалах или на местах древних поселений, святилищ, в могильниках. Вероятно, этим образцам средневекового бронзового литья удалось сохраниться благодаря тому, что местное население передавало их из поколения в поколение, а в годы Советской власти прятало «святые» атрибуты в тайге и болотах.

Например, бронзовая полая фигурка медведя (размером 6,5 x 4 см) была найдена в 1998 году в п. Тугияны (р. Обь). Находилась она в доме внутри «святого» сундука в свертке из нескольких узких длинных лент светлой материи. В мифологии обских угров медведь являлся одним из крупнейших божеств. Практически любое объемное изображение медведя, будь то русская игрушка или даже стеклянная винная бутылка в виде животного, воспринималось хантами и манси в качестве облика этого духа-покровителя и попадало в состав культовой атрибутики. Проезжавший через Сибирь в Пекин в 1692 году глава русского посольства Избрант Идес описал случай, когда к ним на судно пришли остяки и увидели медведя – игрушку с заводным механизмом. Когда ее завели, остяки совершили обычные для верующих обряды и просили продать медведя, чтобы сделать из него «шайтана»[62 - Избрант Идес и Адам Бранд. Записки о русском посольстве в Китай (1692–1695). – М.: Главная редакция восточной литературы издательства, 1967. – С. 94.].

В середине XIX века М.А. Кастрен отмечал, что те же остяки, живущие по Иртышу, «подобно многим финским народам, … питают священное уважение к медведю и величают его «прекрасным зверем», «косматым дедушкой». Еще он упомянул о том, что у него хранится «медный медведь, бывший некогда у остяков великим, чудодейственным богом». Каждого убитого медведя они чествуют пиршеством, поют, пляшут, пьют пиво (брагу) и совершают разные старинные обряды, которые переняли у финнов и лопарей[63 - Кастрен М.А. Путешествие по Лапландии, северной России и Сибири (1838–1844, 1845–1849) // Магазин землеведения и путешествий. – М., 1860. – Т. VI, ч. II. – С. 436.].

В тех местах была найдена и пряжка с изображением медведя с двумя зайцами. По определению ученых, она была отлита в X–XI веках в таежном Приобье. Как уже известно, эта характерная «жертвенная» поза медведя с головой, лежащей на лапах, издавна применялась на культовых пластинах еще со времен V–VII веков, только здесь она использовалась для оформления поясных застежек и у местного коренного населения – манси сохранила одно из названий медведя – «застежечный зверь»[64 - Чернецов В.Н. Усть-полуйское время в Приобье // МИА, № 35, 1953, с. 221–241.]. Пряжка была найдена в составе вещей умершего шамана. В свое время она служила в качестве оберега охотника на его поясе и, не исключено, предполагала ношение этого медвежьего образа с магической целью обеспечить удачу охотника[65 - Кулемзин В.М. Человек и природа в верованиях хантов. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 1984. – С. 192.].

К такому же роду находок, наверное, нужно отнести и бронзовую эполетообразную застежку с изображением медведя, найденную ненцами на северной оконечности полуострова Ямал и переданную в 1928 году археологу В.Н. Чернецову, когда он там находился в научной экспедиции[66 - Чернецов В.Н. Древняя приморская культура на полуострове Ямал // Советская этнография, № 4–5, 1935.].

В костищах на территории бывшей Перми Великой, как уже упоминалось, находили изображения медведей разных типов: и лежащих, и сидящих и стоящих на задних лапах. Прорезные профильные фигурки бурого мишки обнаружены учеными близ селений Подбобыка, Федорово, Гусево, Фиалатово, близ поселков Ильинский, Добрянка, Кын. Обилие находок фигурок медведя в этих краях говорит об особенном почитании медведя пермяками, недаром на гербе Пермской области изображен этот уважаемый с древних времен зверь.

Звериный стиль просуществовал несколько веков, пока не началось его угасание. По мнению ученых, Печорский звериный стиль процветал в VI–IX веках, а окончательно исчез в X столетии; пик пермского стиля приходится на период VIII–XI веков, его использование прекратилось в XII веке. После этого начался расцвет Западносибирского звериного стиля, который продолжался до XIII столетия. Самым стойким оказался Обский стиль, который продолжал существовать, претерпевая при этом ряд изменений, вплоть до XVIII–XIX веков; угорское население все это время использовало предметы, выполненные в зверином стиле[67 - Белавин А.М. Об этнической принадлежности пермского средневекового звериного стиля // Труды КАЭЭ ПГПУ. – ПГПУ, 2001.].

* * *

Большинство исследователей пермского звериного стиля сходятся во мнении, что его мотивы обусловлены только тотемизмом – древнейшей первоначальной формой религии. А так как медведь был у финно-угорских народов (как выяснится дальше, и не только у них) одним из древнейших и самых почитаемых тотемов, то он являлся одновременно и главным героем мифологии этих народностей. В этой связи уместно привести высказывание ученого Л. Леви-Брюля об огромной роли мифов в жизни древних людей: «Мифы составляют, говоря буквально, наиболее драгоценное сокровище племен. Они относятся к самой сердцевине того, что племя почитает как святыню. Наиболее важные мифы известны лишь старикам, которые ревниво оберегают их тайну… Старые хранители этих тайных знаний сидят в селении, немы, как сфинксы, и решают, в какой мере они могут доверить знания предков молодому поколению»[68 - Савватеев Ю.А. Наскальные рисунки Карелии. – П.: Карелия, 1983. – С. 171.].

Вероятно, благодаря вот таким сведениям, передаваемым из поколения в поколение древними стариками-мудрецами, этими хранителями племенных и родовых тайн, до наших дней все же дошли известия, правда, облаченные уже в мифологическую форму, о том почетном и важном значении медведя, которое он играл в жизни племен, населявших северную часть Европы и Азии многие тысячелетия назад.

Так, в древней религии вепсов, кстати, народности известной еще со времен арабских путешественников под именем вису и нашей летописной веси, медведь занимал особое место. Они почитали этого зверя, называя его своим первопредком и царем всех зверей. По сообщению известного путешественника и этнографа, академика Петербургской Академии Наук И.И. Георги (1729–1802), финны северные и особенно северо-восточные уважали медведей и думали, что душа у них такая же, как у людей и также бессмертна[69 - Георги И.И. Описание всех в Российском государстве обитающих народов. Ч.1. – Изд. Миллера, 1876. – С. 12.]. В магических песнях финских народностей говорится, что медведь родился на небе.

Медведь пользовался у лопарей (саамов) большим поклонением, свидетельствовал Кастрен после путешествия в Лапландию, почему и погребения его совершались обыкновенно со множеством обрядов[70 - Этнографические наблюдения Кастрена о лопарях, карелах, самоедах в 1834–1844 гг. // Этнографический сборник РГО. Вып. IV. – 1858. – С. 250]. У другого северного народа – остяков — до начала прошлого столетия еще было живо верование, что медведь – это человек и что медвежья шкура только покров, под которым скрывается существо, имеющее человеческий вид, одаренное божеской силой и мудростью[71 - Известия Архангельского общества изучения Русского Севера (АОИРС). № 20. – 1910. – С. 55–56.]. Остяки не только допускали в медведе человеческий ум и совесть, но и приписывали ему «высший ум», говоря: «Медведь все знает»[72 - Ядренцев Н.М. О культе медведя, преимущественно у инородцев Сибири // Этнографическое обозрение Сибири, № 1, СПб., 1890.].

В мифах нанайцев, орочей, ульчей люди-медведи называются Дуэнте и являются духами – хозяевами тайги. Дуэнте представлялся в виде старика или огромного медведя. У них считалось, что происхождение медвежьего рода ведется от брака первого медведя с женщиной. Согласно мифам, младший брат женщины, вышедшей замуж за Дуэнте, убил его, а затем и сестру, которая завещала брату воспитание медвежат, а также правила медвежьего праздника.

В обско-угрской культуре именно медведь, который, как известно, является одной из самых значимых фигур в мировоззрении сибирских угров, среди всех животных отождествлялся с человеком, почему, вероятно, так широко был распространён его культ. Ему отводится в фольклоре северных народов роль первопредка, хранителя клятвы. Особенно широко бытовали среди них так называемые медвежьи песни, исполняемые во время проведения медвежьих праздников. Отношение к медвежьим песням было чрезвычайно серьезным – женщинам и молодым мужчинам петь, а в особых случаях и слушать их запрещалось. Так, например, у народа манси в «Медвежьей песне о сыне женщины Мось» говорилось о мальчике, нарушившем ряд запретов, в результате чего тот стал медведем. И когда мать пытается обнять своего непослушного сына-медведя, тот в образе священного зверя проводит когтями «поперек следа своего» священную символическую черту, обещая при этом изорвать мать на куски[73 - Люцидарская А.А. Медвежьи песни как феномен культуры сибирских угров // Народы Сибири: история и культура. Медведь в древних и современных культурах Сибири – Н.: РАН СОИАЭ, 2000.].

В этой песне содержится глубокий смысл. По тотемическим представлениям когда-то манси принадлежали к нескольким фратриям. Из мансийской мифологии известно, что герой местных преданий Консыг-ойка или Когтистый старик, – медведь – является предком фратрии Пор (П?р). Более древний образ тотемного предка (относится к эпохе материнско-родового строя) – это медведица, которая родила первую женщину Пор. После чего была убита охотниками, которые взяли девочку с собой. Предвидя свою гибель, мать заповедала образы почитания медведя, который стал покровителем людей фратрии Пор[74 - Мифологический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1990. – С. 672.]. В этой медвежьей песне говорится о противостоянии фратрии Пор, предком которого является медведь, и другой мансийской фратрии Мось, к которой в контексте данного мифа принадлежала мать мальчика, ставшего медведем[75 - Люцидарская А.А. Медвежьи песни как феномен культуры сибирских угров // Народы Сибири: история и культура. Медведь в древних и современных культурах Сибири – Н.: РАН СОИАЭ, 2000.]. Как увидим дальше, схожие сюжеты имеются в мифологии других народов, в частности и в русских народных сказках.

В духовной культуре хантов, как и у манси, культ медведя также имел большое значение. Медведь, по преданию хантов, являлся подобием человека, его предком, предком-родственником, поэтому именовался младшим братом человека. В мифологии этих народностей медведь – посредник между Верхним (небо), Средним (земля) и Нижним (преисподняя) мирами. Согласно хантыйскому мифу, он был спущен с неба в золотой колыбели его отцом, небесным богом Торумом. За нарушение отцовской заповеди – не нападать на людей и не разорять их селения, он был наказан – оставлен на земле. По другой версии, медведь прежде был богатырем, но потом покрылся шерстью оттого, что голым перелез через мшистую лесину[76 - Головнев А. Когтистый старик // http://www.neelov.ru/2/2004/ 08/10/1347]. Регулярно проводимый медвежий праздник почитания этого зверя у хантов обычно приурочивался к зимнему солнцестоянию и весеннему равноденствию или проводился по случаю добычи медведя на охоте, что происходило очень редко.

У остяков существовали подобные мифы о Верхнем, Среднем мире, о пришествии медведя – предка их народа с неба и его смерти. В одном мифе говорится, как убитый медведь после совершения над ним всех похоронных ритуалов «по дорогому концу железной цепи поднялся наверх», на небо, к своему отцу «мужу семизвездного неба»[77 - Мифы, предания, сказки хантов и манси. – М.: Наука, 1990. – С. 80–83.]. В мансийском предании «Маленькая Мось-нэ – дочь медведицы» сюжет очень похож – после своей смерти медведица и медвежонок превращаются в звезды: «Теперь их души там засветились, на небе»[78 - Мифы, предания, сказки хантов и манси. – М.: Наука, 1990. – С. 331.]. Думаем, нетрудно догадаться, что речь здесь идет о созвездиях Большая и Малая Медведицах – символах северного неба.

Самое интересное, что в мифологии сибирских народов образ медведя имеет особый отпечаток, объединяющий его с образом скованного цепями Прометея – героя божественного греческого пантеона, а также с образом космического стрелка – сына неба, распятого или прикованного в средоточии мира, где сходятся линии всех четырех стран света. Например, у бурят существует поверье о самой высокой горе на Ольхоне, Ижимей, на которой находится бессмертный медведь в цепях, и на которую никто не осмеливается взойти[79 - Окладников А.П. Культ медведя у неолитических племен Восточной Сибири // Советская археология, XIV, 1950, с. 17.].

* * *

Здесь будет уместным, на наш взгляд, сравнить предания северных народов с античными мифами Греции и других стран.

В греческой традиции медведь является культовым животным богини охоты Артемиды. В Аттике жрицы Артемиды во время исполнения ритуальных танцев облачались в медвежьи шкуры и назывались медведицами. По сообщению афинского грамматика Аполлодора (II в. до н. э.), спутница Артемиды нимфа Каллисто, носившая точно такой же наряд, как ее кумир, поклялась богине навсегда остаться девушкой. Но обманным путем была совращена влюбленным в нее Зевсом, принявшим облик Артемиды. Чтобы скрыть это от своей жены Геры, Зевс превратил Каллисто в медведицу, но обиженная Артемида убила ее стрелой, как дикого зверя. После гибели Каллисто Зевс унес ее сына, назвав его Аркадом (Аркасом), в город Аркадию (Apollodor, III, 8)[80 - Аполлодор. Мифологическая библиотека. – М.: АСТ-Астрель, 2004. – С. 92.]. По другой версии, как поведал об этом в своих «Метаморфозах» римский поэт Овидий (43 до н. э. – 18 н. э.), став охотником, Аркад едва не убил свою мать, приняв ее за дикую медведицу (Ovid, Met, II, 496). Чтобы не допустить этого, писал во II веке другой древнегреческий сочинитель, Павсаний, Зевс превратил Аркада и Каллисто в созвездия – Большую и Малую Медведицы (Paus, VIII, 3)[81 - Мифологический словарь. – М.: Сов. Энциклопедия, 1991. – С. 59.].

Кстати, название города Аркадия происходит от древнегреческого слова аркадес, что значит медвежий народ, и древние жители этого города – аркадийцы — утверждали, что являются потомками Аркаса (сына Каллисто), божества земли, имя которого переводится как «медведь». Автор бессмертной «Илиады» и «Одиссеи» слепой грек Гомер считал, что в осаде Трои принимали участие многие аркадийцы; другие древнегреческие писатели также сообщали о каком-то племени, пришедшем из Аркадии. Также известно, что в этих местах медведь раньше считался священным животным и был предметом таинственного культа и ритуальных жертв. Подобное же положение занимал медведь и у сикамбров-франков, предков знаменитой династии королей Меровингов, правивших во Франском государстве (конец V в. н. э. – 751 г.). Как и древние аркадийцы, они поклонялись ему в виде Артемиды, а точнее, ее галльской сестры Ардуины, божества Арденн (продолжение Рейнских гор), культ которой существовал задолго до средних веков. Особые тотемические и магические силы, признаваемые за медведем в этих меровингских Арденнах, вполне объясняют то, что имя Урсус (Ursus) – «медведь» по-латыни – было дано всей этой королевской династии[82 - Баджент М., Лей Р., Линкольн Г. Священная кровь и Священный Грааль / Перев. О.Фадиной. – Лондон, 1982.]. Самое интересное, что на языке древних кельтов, слово «медведь» произносится арт (arth), откуда происходят слова Арктика и арктический, т. е. северный, а как мы знаем, созвездия Медведиц находятся именно в северной части небосклона. Более того, от кельтского слова арт произошло, вероятно, и имя знаменитого короля Артура, современника Меровингов.

Кельты – один из самых загадочных народов в европейской истории. Кстати, античные писатели отождествляли их с гиперборейцами, мифическим народом, населявшим таинственную Гиперборею. А эта область располагались, как известно, на далеком Севере. Значит, кельты – народ воинов и магов, друидов-жрецов, – были выходцами из северных земель. Они остались великой загадкой для исследователей и до сих пор являются предметом острых научных споров.

Изучению кельтов посвятила всю свою научную жизнь профессор исторического факультета СПбГУ Н.С. Широкова, результатом такой работы стал интереснейший научный труд под названием «Культура кельтов и нордическая традиция античности». Эта книга ценна еще тем, что в ней даются ссылки на труды ранее неизвестных да и просто недоступных рядовому исследователю зарубежных писателей и ученых. На отдельных моментах книги уважаемого профессора хотели бы остановиться, ибо в ее содержании можно найти некоторые ответы на поднятый нами вопрос[83 - Широкова Н.С. Культура кельтов и нордическая традиция античности – СПб.: Евразия, 2000. – С. 224–237.].

Как удалось выяснить Н.С. Широковой, среди анималистических (от латинского animal – животное) образов, часто встречающихся в религии и мифологии кельтов, имеются два, которые сразу выводят кельтскую традицию на одно из первых мест у истоков изначальной культурной традиции всего человечества. Это – вепрь (кабан) и медведь.