Просьба не беспокоить. Фантастический роман

– И что теперь? – Сообщение меня заинтересовало, и я решил развить тему.

– Всё теперь, – чуть снизив громкость, продолжил Владимир. – Организаторы разорвали с ними договоры. Сразу предложили или уехать, или останавливаться на общих основаниях. Как обычным постояльцам. Вне конкурса. Крику, шуму, что ты! Такой визг стоял. А ты со своей ногой в медпункт сходи, это рядом с нашей столовой, где шведский стол. Ладно, дальше побегу, пока.

– Пока, – пробормотал я, провожая взглядом приятеля и пытаясь вспомнить, кого же он мне так напоминает.

Круто у нас конкурс начинается. Тревожно. Без происшествий удалось доковылять до кафе и взять себе еды. Я, конечно, тот ещё гурман, и в ресторанах питался лишь по суровой необходимости, но как-то не понравилось, чем здесь кормили. Очень быстро всё остывало, и на вкус как-то не вполне. А ещё показалось, что блюда не доводят до готовности, еда выглядела недоваренной.

Впрочем, после завтрака, а главное после двойного кофе, мироощущение значительно улучшилось. Легко нашёл медпункт, где обнаружилась симпатичная медсестричка. Она осмотрела мою ногу, сустав которой стал заметно опухать. Девушка убедилась в отсутствии серьёзных повреждений и прописала какую-то мазь для подобных случаев. Мазь пришлось покупать тут же, в гостиничном аптечном киоске, и стоила она как хорошая куртка или добротный пуховик. Тем не менее – помогла! Примерно часа через два практически всё пришло в норму. Можно попробовать что-то написать.

Сам рабочий компьютер, тот самый «тонкий клиент», представлял собой плоский старомодный корпус типа «коробка от пиццы» с подключённой клавиатурой, мышкой и монитором, а ещё прилагалась гарнитура. Сзади ничего кроме проводов. Не имелось даже USB, только старомодные круглые разъёмы для динамиков и микрофона. Первоначальная конструкция предполагала наличие USB, но кто-то что-то исправил, и теперь вместо них зияли пустые прямоугольные провалы. Сзади и с боков бросались в глаза приклеенные к корпусу белые полоски – страховка от возможного развинчивания.

Как только компьютер определился в локалке отеля, я принялся разбираться в иконках. Их оказалось немного. Вообще, тут установили не Windows, а какой-то вариант Линукса. Помянув недобрым словом организаторов, запустил «Word», и принялся набивать текст. Это оказался не майкрософтовский Ворд, а какой-то его бесплатный корявый аналог. Но ничего, приспособился.

Основные идеи оформились за прошедшие сутки, и что писать я представлял. Работал до обеда, который назначили на три часа. Нужные слова приходили с трудом, но я не сдавался, пытаясь ухватить суть. В итоге, когда до начала обеденного времени оставалось совсем немного, получилось несколько страниц. Пока текст особым изяществом не блистал, да и с чего бы, если всего лишь первый черновик. Главное, что он у меня начал появляться.

Вечером обнаружилась ещё одна новость.

То, что один из конкурсантов вдруг умер, стало известно как-то сразу и всем. Слух мгновенно разлетелся по отелю. Умершего все называли «Маэстро».

– Как могло такое произойти? – спросила я у администратора. – Что случилось?

– Деталей не знаю, – неохотно признался тот. – Не вышел на завтрак. Все думали – спит. А когда пришла горничная, то заметила, что Глеб не дышит.

Я поёжился. «Что, убийства начались?»

– Хорошо его знали? – снова спросил я. Администратор кивнул.

– Это же Глеб. Глеб Андреевич Боборыкин, если полностью. Одноклассник мой. «Маэстро» – студенческая его кличка. Мы ровесники. Родом из нашего города, его отец раньше был моим начальником. Часто виделись в нашем ресторане. Не с начальником, а с Маэстро. Он не то, что другие, всегда очень вежлив, обходителен. Был.

– А что говорят? – задал я следующий вопрос.

– Болтают разное, – вяло пожал плечами администратор. – Остановка сердца. Знаете, он был неплохим мужиком. Да и на здоровье никогда не жаловался.

«Вот, блин, – подумалось тогда. – Не жаловался, и на тебе».

– Жаль. Не повезло человеку, – выдал я вслух и пошёл ужинать.

6. Дело Урусова

К себе в номер удалось вернуться поздно, и уже около двери столкнулся с Ингой. Девушка с рассеянным видом прохаживалась по коридору нашего этажа, разглядывая стены. Рискованно, на мой взгляд. Сегодня коллега облачилась в плотно обтягивающие, сильно не доходящие до щиколоток джинсы и в футболку с каким-то легкомысленным принтом. На ногах – кроссовки. Моя компаньонка походила сейчас не на дипломированного юриста, а на студентку-первокурсницу, гуляющую по первой в жизни общаге. Я пропустил девушку вперёд, ничего не сказал и сел за компьютер. Требовалось как можно побыстрее набить пришедший в голову текст, пока тот ещё не успел выветриться из памяти. Инга расположилась в кресле и стала молча наблюдать за мной. Я работал, она бездельничала. В конце концов, девушка не выдержала и заговорила сама.

– Труп видел? – Инга неожиданно обратилась на «ты», и мне это необыкновенно понравилось. Решил поддержать.

– Не успел, – с сожалением признался я. – Уже увезли. А ты?

– Тоже пропустила. Плохо. Пойдём ко мне, там поговорим.

– Почему не здесь?

– Ты конкурсант, – поморщилась девушка, – Мало ли каких жучков тут понатыкали. Тебе лучше не палиться, как мне кажется. Да, а чего это ты прихрамываешь?

Пришлось рассказать и объяснить, что подвернул ногу, но иду на поправку. Девушка посмотрела на меня с явным сомнением, но промолчала, и мы перебрались на другой этаж.

В комнате Инги оказалось душно и полутемно. Пришлось проветривать. Верхний свет не горел, на бра девушка набросила красную майку. Когда открыли окно, оттуда полился голубоватый свет от вечернего неба и синей рекламы магазина напротив. В результате половина комнаты освещалась красным, другая – синим. Там, где один цвет переходил в другой, возникала своеобразная игра освещения. Сам номер Инги ничем не отличался от моего, лишь картина на стене висела другая. Сильно крупнее, чем в моей комнате, метра полтора шириной.

– А у тебя тут очень романтично, – невольно брякнул я.

– Да не особо. Зато смотри, какая прелесть, – Инга показала на картину. – Будто окно в другой мир. Прям Куинджи! С другим освещением ни за что так не получится. А при дневном свете вообще не то.

И действительно. Неведомый абстракционист изобразил какие-то перетекающие и перемешанные окна, что производило удивительно сильный эффект. А ещё колористика. Необыкновенно сочные цвета оказалась подобраны столь талантливо и ярко, что картина будто светилась изнутри. Девушка вдруг приобняла меня, а я рефлекторно положил руку ей на плечо. В таких позах мы некоторое время молча разглядывали живопись.

– Так что скажешь? – прервала паузу Инга.

– Знаешь, – признался я, – хреновый из меня искусствовед, а уж арт-критик совсем никакой.

– Почему – «никакой»? Я тебя о впечатлениях спрашиваю.

– Вообще-то, нравится. Красиво, очень стильно. Есть настроение.

Девушка убрала свою руку и освободилась от моей.

– Да не об этом я, – Инга села в кресло, перекинув ногу через подлокотник. – О смерти того мужика что скажешь?

– Очень скверно и подозрительно.

– Это всё? Думаешь, убийство?

Я пожал плечами, а вслух согласился:

– Возможно. А может, и нет. Никаких доказательств. Вчера же все пили. Не повезло мужику. Первый день, человек перенервничал, принял лишнего. Нездоровое сердце. Ну и вот. В таких обстоятельствах инфаркт – обычное дело.

Инга посмотрела на меня как-то странно, после чего сердито поджала губы.

– Кажется, знаю, о чём сейчас размышляешь, – произнесла девушка. – Думаешь, зачем всё нам оно надо? Для чего в это ввязались вдали от домов и родного офиса?

– Ну-у-у, как бы да. Но это же наша работа. Заказчик всегда прав.

– Нет, – кратко возразила Инга. – Всегда бесила эта формула.

– В смысле?

– Всё-таки, заказчик не всегда прав и это не обязательно наша работа. Работать с особо тяжкими мы не имеем права. И потом. Это не мы, это они нас сюда ввязали. Вернее – тебя. А ты – меня. Знаешь, зачем они тебя пригласили? Хотят уничтожить. Убить. Вопрос – зачем? А твоё убийство рассчитывают спрятать среди других, никак с тобой не связанных.

Так, приехали. Уже собирался поднять коллегу на смех, но потом быстро передумал, а что ответить не знал. У Инги что, паранойя формируется? Как следствие нелегкой работы, чрезмерных усилий и профессиональной деформации? Рановато, вроде бы. А девушка тем временем продолжала:

– Ты успел выяснить, кто такой этот Маэстро?

– В общих чертах успел, – кивнул я. – Писатель такой. Конкурсант. Уроженец этого города.