Люди и судьбы (сборник)

– Только после Питера…

В половине пятого утра мы были в Шереметьево, в шесть в самолёте, а в половине восьмого – в Пулково. Я успел разбудить своих питерских друзей, чтобы узнать, как добраться до Женькиной могилки. Напугал звонком жену. Правда, она в момент поняла всё, и моё состояние, и настроение, она знала, что я встречаюсь с Володей.

Вот мы в такси, а вот и оно, Серафимовское кладбище Северной столицы. Чёрного цвета решётчатая оградка, два надгробия. Справа большая плита чёрного мрамора, на ней фотография Евгения в парадной форме, со всеми регалиями. Слева чуть меньше плита, тоже чёрного мрамора, с изображением его жены, Марии, Майи, как её называли друзья.

– Удачные фотографии. Смотри, они улыбаются…

Лучше бы Володька этого не говорил. Мы оба разрыдались. И не по-мужски заплакали, а как-то по-бабьи завыли, взахлёб… Слёзы, сопли… Некрасиво как-то получилось…

Через несколько минут наступило облегчение, будто мы просили прощения у нашего Женьки за то, что мы живы, а его нет с нами. И вот он простил нас. По Володькиным глазам я понял, что и он ощущает нечто подобное.

Постояли мы в оградке, наверное, с полчаса. Не вдвоём мы здесь стояли, трое нас было. Три товарища, три паренька, которые в той, старой, прошлой жизни поклялись дружить и не предавать друг друга. Той прошлой жизнью мы дорожили, а новая как-то всё по-своему разрулила, перекроила всё по своим канонам, но нас она не сломала. Смотрите, вот мы с Володей, сильные, крепкие, ещё не старые. И в этой жизни состоявшиеся люди. И Женька с нами, наш Женька, замечательный человек, русский офицер, отдавший себя всего стране своей.

Вновь такси, самолёт, Шереметьево. Здесь мы с Вовкой и расстались. Его уже ждали коллеги. Посадка на самолёт в Тель-Авив была объявлена. Попрощались сдержанно. Все эмоции расплескались, но оно и к лучшему. Договорились не терять друг друга, звонить и по возможности встречаться. Молча обнялись и разошлись.

Просто солдат

Он прошёл три войны. Подумать только, три долгие страшные войны, почти шесть лет испытаний сушей и морем, окопами, лесами и болотами, разрывами снарядов и мин, контузией и недомоганиями, морозом и зноем. Шесть лет тревог и бессонных ночей, горя потерь боевых товарищей, радости побед.

Неужели на такое способен человек?

Сложно поверить.

Русский солдат Алексей Андрианов прошёл эти фронтовые дороги.

Чинов был он малых, рядовым ушёл в Финскую, в тридцать девятом, а домой из Порт-Артура вернулся в сентябре сорок пятого, сержантом, с орденом на груди и боевыми медалями.

Кто он, этот русский солдат?

* * *

На Псковщине, в Гдовском районе, стоит деревушка Верховье-второе, она и сегодня жива, правда, старожилов нынче в ней нет, дачники всё больше. Места здесь чудесные, в трёх десятках километров знаменитое Чудское озеро, до реки Плюссы рукой подать. Так вот, именно здесь, в этой деревушке, и родился Алексей Андрианов.

Отец его и матушка строги были к отпрыскам, занимались детьми серьёзно, к труду не только призывали, но и приучали. Отец, Сергей Афанасьевич, мастеровым был человеком, на ногах стоял прочно, хозяйствовал уверенно, во всей округе знали сапожника Афанасьича, от заказов отбоя не было, за работу брал недорого, обувка у него всегда справной и добротной выходила. В середине двадцатых проводили в последний путь маму, Марфу Васильевну, и остался Сергей Афанасьевич один с шестью детьми: старшему – тринадцать, младшей – три годика. Маму заменила десятилетняя Маша, в семье её с уважением стали звать МСА – Мария Сергеевна, и это звание сохранилось за ней на всю жизнь.

В тридцать пятом нежданно пришла в их дом беда. Арестовали старшего Андрианова и двух его сыновей, достигших к тому времени совершеннолетия. Ладно бы за труды их, к примеру, сапоги плохо шили, так нет, по политическим делам взяли. Какой из мужика политик? Просто крепкий трудяга, и всё, но не нравилась кому-то самостоятельность Андриановых, вот к кулакам и причислили. Замести в те времена могли по любому делу, вот и Сергей Афанасьевич с сынами попали в так называемый кировский поток. После убийства Сергея Мироновича Кирова люди десятками тысяч арестовывались и ссылались.

Семью Андриановых выслали на Урал, в Свердловскую область, городок Невьянск. Тяжело было на новом месте, но ничего, прижились. Отец по-прежнему сапожничал, а дети помощниками ему были.

Алексею в то время было шестнадцать лет, взрослый уже паренёк, надо было определяться с будущим. Рядом, в Свердловске, был техникум связи, сюда молодой человек и поступил. В те времена связь, радио и телефония в моде были, и учёба в таком заведении почиталась за честь. Всё бы хорошо, но вот спустя четыре года учёбы, когда готовились документы для учебной практики, аукнулась ему отцова ссылка, местное НКВД напомнило ему, что он сын врага народа.

Из техникума пришлось уйти.

Куда идти? Долго не выбирал, само время подсказывало, в военкомат надо, тяжёлые испытания ждут страну, это чувствовалось.

Был октябрь 1939 года.

Алексей Андрианов зачислен красноармейцем в 613-й мотострелковый полк 91-й мотострелковой дивизии. Дивизия формировалась в Ачинске.

30 ноября 1939 года началась Советско-финская война. Дивизия готовится к передислокации. В ноябре – декабре шла подготовка и слаживание подразделений, а в январе 1940 года дивизия переходит в подчинение резервной группы Ставки и направляется в Лугу. С 20 февраля дивизия сражается в районе Финского залива. 29-го атакует Макслахти. В марте дивизия переводится во фронтовой резерв. Далее участвует в наступлении на Таммисуо. Таммисуо – это небольшая станция в Выборге. В переводе с финского Tammisuo означает Дубовое болото, по самому названию понятно, насколько тяжелы эти места. Пронзительный холод, ветер, болотистая местность. Хоть и зима, но то, что здесь болото, бойцы чувствовали на себе. Без лыж здесь никуда. Красноармеец Андрианов участвует здесь в вылазках, засадах, жестоких боях под Выборгом.

Финны пытались любой ценой удержать Выборг. Бои в этих краях были тяжелейшие. На фронте Мусталахти – Таммисуо части дивизии преодолели затопленные районы и вышли на рубеж Талимюллю – Конкала. На этом боевые действия его дивизии в связи с подписанием перемирия и закончились.

Красноармеец Андрианов жив, здоров, нет ни царапинки на его теле, повезло ему. В боях под Выборгом много он повидал смертей, друзей терял, сослуживцев. Двадцать два года ему всего, но серьёзен парень стал, не по годам серьёзен. Был он вынослив, смел, дело своё солдатское хорошо освоил, потому и жив оставался.

Далее дивизия, а вместе с ней и маленький винтик этого огромного военного механизма красноармеец Андрианов, передислоцируется в Песочное. С 22 марта части и подразделения занимаются формированием оборонительных сооружений под Ленинградом, обустройством военно-морской базы на северных рубежах Союза ССР. С 7 апреля письма от Алексея Андрианова идут уже с Ханко.

Полуостров Ханко, находящийся на северном берегу Финского залива, непосредственно на входе в него, был важнейшим стратегическим рубежом защиты Ленинграда. После Зимней войны, с марта 1940 года, южная часть полуострова с городом Ханко и прилегающими островами передаётся СССР в аренду, именно здесь и создаётся военно-морская база.

Территориальное расположение определяло основную задачу базы – не допустить проход в Финский залив, к Ленинграду, ни одного вражеского корабля и обеспечить свободу действий Балтийскому флоту. Также предполагалось, что именно здесь будут базироваться торпедные катера, подводные лодки и части ВВС КБФ[2 - Военно-воздушные силы краснознамённого Балтийского флота.]. Несмотря на территориально выгодное положение и стратегическое значение, здесь была масса проблем. Прежде всего, это недостаточно подготовленная инфраструктура, как инженерная, так и специальная, а это связь, маскировка, организация сохранности огромных материальных ресурсов. Для решения этих в предвоенных условиях архиважных задач и подбирались специалисты. Алексей Андрианов, был отменным связистом, так что его силы и возможности были здесь востребованы в полном объёме.

К лету 1941 года задача строительства базы была успешно решена.

Личный состав ВМБ[3 - Военно-морская база.] формировался из многих частей и соединений, в составе которых было много участников Финской войны. За боевые заслуги во время боевых действий большое количество бойцов были представлены к орденам и медалям. К ордену Красной Звезды представлен и красноармеец Андрианов. Он в составе группы готовился выехать 22 июня в Ленинград для получения ордена. Но награждение не состоялось, 22 июня 1941 года началась война.

Это была его вторая война. Застала она его на ВМБ Ханко краснофлотцем, так как вся база была подчинена командованию Балтийского флота.

Тот период прекрасно описан историками, исследователями, публицистами. Есть немало художественных материалов о героических страницах того времени. Вспомните хотя бы замечательную книгу «Гангутцы» Владимира Александровича Рудного. С документальной точностью и большой художественной силой автор описывает, как в течение почти шести месяцев советские моряки и солдаты на маленьком клочке суши дни и ночи отражали вражеские атаки. Живыми предстают перед нами многие защитники Гангута – командиры, политработники, матросы и солдаты, – мужественные воины, достойные вечной славы.

Кстати сказать, в подразделении, где служил А. Андрианов, почтальоном был Дугин, в последующем замечательный поэт, Герой Социалистического Труда Михаил Александрович Дугин. А в те дни для бойцов он был просто Мишка. Именно здесь, в суровых боевых условиях, открылся и окреп его поэтический дар.

А вот материал публициста Евгении Бритько.

«Немецкое командование ставило перед собой задачу: как можно быстрее захватить полуостров. С этой целью в июне 1941 года была организована ударная группа “Ханко”. Атаки противник начал 26 июня мощным артобстрелом и попыткой высадки десанта. В этот же день президент Финляндии Р. Рюти заявил, что “советские военные части на Ханко – это важнейшие силы на суше… Ханко – это пистолет, направленный прямо в сердце Финляндии!”» Как вспоминал в своих мемуарах Сергей Иванович Кабанов: «Количество артударов по базе возрастало с каждым днём, в особо ожесточённые дни финские артиллеристы расстреливали до 8000 мин и снарядов. При этом защитники в связи с дефицитом могли расходовать не более 100 снарядов в сутки. Как и опасались перед войной, база оказалась под перекрёстным обстрелом. За 164 дня героической обороны по ней было выпущено около 800 тыс. мин и снарядов – свыше 40 на каждого человека.

Для того чтобы уменьшить эффективность огня противника, командованием было принято решение о захвате прилегающих к Ханко островов, на которых располагались наблюдательные посты и огневые позиции. С этой целью был сформирован десантный отряд под командованием капитана Б. М. Гранина – опытного офицера, удостоенного ордена Красного Знамени ещё во время финской кампании. “Дети капитана Гранина” – так десантники называли сами себя. За период с июля по октябрь благодаря грамотным совместным действиям береговой артиллерии и авиации была произведена высадка 13 десантов, которыми были захвачены 19 островов. Наступательный дух защитников Ханко был удивителен, поскольку, находясь фактически в глубоком тылу противника, люди рвались в бой. Для усиления противодесантной обороны возле Ханко было произведено свыше 350 минных постановок…

…После захвата немецкими войсками Таллина положение на Ханко усугубилось. Прекратилась поставка боеприпасов, горючего и продовольствия. Приближение зимы создавало трудности как для обороны самой базы, так и для связи её с внешним миром. В конце октября было принято решение об эвакуации гарнизона. Последний корабль ушёл из Ханко 2 декабря. На самой базе было взорвано всё оборудование и вооружение. В Ленинград было доставлено свыше 22 тыс. человек.

Приказом Народного комиссара ВМФ от 10 декабря 1941 года военно-морская база Ханко была расформирована, её части переданы в другие формирования флота.

Оборона полуострова позволила отвлечь часть финских войск от наступления на Ленинград, а также не допустила проникновения вражеского флота в Финский залив. Оборона Ханко вошла в историю как пример грамотной, умелой и самоотверженной борьбы в шхерно-островном районе…»[4 - Статья «Героическая оборона Ханко: непобеждённый Гангут». Е. Бритько. Июнь 2015. Материал из интернета.]

Война здесь, на этом клочке советской земли, была очень жестокой. Не знал краснофлотец Андрианов стратегических замыслов, задач тактических манёвров, что были в эти месяцы на полуострове, да это, наверно, ему и не надо было знать. Но он хорошо знал своё дело, он воевал, мёрз в окопах, восстанавливал связь, ходил в разведку, он делал всё, чтобы приблизить час победы. Он вновь терял друзей, товарищей по окопной жизни.

Враг давил с воздуха, с суши, с моря. Давил снарядами, пулями, минами, морально давил. На защитников Ханко сбрасывались сотни килограммов листовок: «Сдавайтесь! Сложите оружие! Идите в плен!»

И они отвечали, зло отвечали, с солдатским сальным юмором и ненавистью к врагу.

10 октября 1941 года в ответ на предложение Густава Маннергейма о сдаче в плен гарнизон советской военно-морской базы Ханко написал свой ответ Маннергейму в духе письма запорожцев.

«ЕГО ВЫСОЧЕСТВУ ПРИХВОСТНЮ ХВОСТА ЕЁ СВЕТЛОСТИ КОБЫЛЫ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ, СИЯТЕЛЬНОМУ ПАЛАЧУ ФИНСКОГО НАРОДА, СВЕТЛЕЙШЕЙ ОБЕР-ШЛЮХЕ БЕРЛИНСКОГО ДВОРА, КАВАЛЕРУ БРИЛИАНТОВОГО, ЖЕЛЕЗНОГО И СОСНОВОГО КРЕСТА БАРОНУ ФОН МАННЕРГЕЙМУ

Тебе шлём мы ответное слово!

Намедни соизволил ты удостоить нас великой чести, пригласив к себе в плен. В своём обращении вместо обычной брани ты даже льстиво назвал нас доблестными и героическими защитниками Ханко. Хитро загнул, старче!

Всю тёмную холуйскую жизнь ты драил господские зады, не щадя языка своего… Но мы народ не из нежных, и этим нас не возьмёшь. Зря язык утруждал. Ну хоть потешил нас, и на этом спасибо тебе, шут гороховый.