Глас Времени

– Что значит «в вашем веке»? – Иосиф артистично взмахивает руками. – Выходит, вы сейчас не в своем веке?! Вы вообще нормальный?

– Кто такой действительно «нормальный», объяснить трудно. Отклонения от нормы есть в каждом. Вопрос в том, что принимать за норму? Очень скоро я вас оставлю, а пока, прошу, пожалуйста, окажите мне услугу. Я не намерен вдаваться в подробности. Будь вы другим, рассказал бы. А слышать в ответ язвительные высказывания по поводу моей адекватности я не хочу.

На передней консоли лежит упавшая в суматохе купюра. Точно не «евро». Иосиф не может определить, какому государству она принадлежит, и протягивает руку, чтобы рассмотреть поближе. Но пассажир опережает его действия и прячет бумажку в карман.

– Вдобавок вы хотели расплатиться зимбабвийским долларом? – шутливо спрашивает Иосиф.

– Это рейхсмарка!

– Да? А я тогда Пауль фон Гинденбург…

– Кончайте острить и помогите пробраться на территорию станции.

– Уж не замышляете ли вы чего недоброго?

– Не замышляю. Более того, уверяю вас: никому не будет нанесено даже малейшего ущерба. Мне нужно оказаться в непосредственной близости к силовым трансформаторам. Как только я там окажусь, дело будет сделано.

– Насколько я понимаю, необходимые трансформаторы расположены на территории комплекса, а это режимный объект. Просто так к ним не подойти. Даже если проявить ловкость и проникнуть на охраняемую территорию, нас, то есть, вас тут же схватят.

Пассажир тяжело вздыхает.

– Тем более, я так думаю, дело осуществится не мгновенно, и на его реализацию потребуется какое-то время. Но в вашем распоряжении не будет и минуты!

– Потребуется минимум три, – кивает он.

– Простите, что рушу ваши планы, но у вас ничего не выйдет. Ищите другой способ. Если бы я знал, что конкретно вам нужно, то, может быть, у меня возникли бы какие-нибудь соображения. Поймите, я приехал из России, у меня только-только начался отпуск. Короткий отпуск. И я бы не хотел тратить время, решая чужие проблемы. Вы должны понять.

– Понимаю. – Мужчина снова вздыхает и принимает решение: – Можете ехать. Простите, что наставлял на вас пистолет. Просто я нахожусь в отчаянии.

Он выходит из машины вместе с вещами. Мягко хлопает дверь.

– Прошу, никому не сообщайте о том, что здесь случилось, – говорит мужчина в приоткрытое окно.

– А что, собственно, здесь случилось? – хмыкает Иосиф и давит на педаль.

Машина летит в ночь.

7

«Подлец ненормальный, негодяй сумасшедший! – мысленно бранится Иосиф. – Прикинулся дурачком, получил, что хотел. Старый плут! Если мне еще когда-нибудь доведется столкнуться с чем-то подобным, буду сразу отправлять по известному русскому адресу»

У Иосифа дергается веко. Он понимает, что, наверное, все-таки должен был помочь.

«Но чего болван требовал? Проникнуть на территорию атомной электростанции?! О нас бы наутро все газеты писали. Просто так люди не идут на такое. У него явно какой-то замысел, и не уверен, что безобидный…»

Иосиф нажимает кнопку аудиосистемы и выбирает радиостанцию. В эфире много музыки и всевозможных передач. Все они, конечно же, немецкоязычные. Но, как ни странно, сейчас Иосифу хочется послушать чего-нибудь русского. Он переходит на амплитудную модуляцию, и приемник ловит волны далеких передатчиков. Вещает радиостанция «Голос России». Сразу становится как-то теплее и спокойнее.

Неожиданно гаснет приборная панель. Показатели тонут в темноте. Меркнут фары. Иосиф сильно пугается и сжимает руль. Трассы не видно. Из того, что он видел за секунду до этого, Иосиф пытается сконструировать схематичную картину, чтобы более-менее безопасно затормозить. У него получается. Ступня плавно жмет на тормоз, а руки уводят руль в сторону. Как только правое колесо автомобиля чувствует канавку, Иосиф дает влево и останавливается.

С такого типа машинами подобных проблем возникать не должно. Тем не менее, Иосиф отдает себе отчет в том, что это всего лишь техника, и ей свойственно иногда давать случайные сбои. Хотя разум напоминает, что для одного дня случайностей слишком много.

Он открывает дверь и выходит на улицу. Первая мысль любого порядочного автолюбителя – выставить аварийный знак – в текущей ситуации сильно запаздывает.

За десять минут скоростной езды он успевает умчаться достаточно далеко. Населенный пункт и милые немецкие домики кругом заменяет поле. В отдалении шумит лес, похожий на огромное черное облако, опустившееся к земле. Небо горит россыпью звезд. Лакированная крыша «Мерседеса» дает завораживающее отражение.

Зрение не успевает адаптироваться, поэтому Иосифу страшно отходить от машины. Кажется, из мрака дорожной канавы сейчас вылезут чудища, оскалят зубы и растерзают.

Он ловит себя на этой глупой мысли, улыбается, однако продолжает держаться за ручку водительской двери.

Что можно сделать с нафаршированным электроникой автомобилем одному, в полевых условиях? Да ничего! Нет даже карманного фонарика.

«Пропал отпуск, черт подери!»

Ощущение, будто в салоне что-то шевелится. Иосиф робеет. Приоткрывает дверцу – в динамиках плещется шум радиоэфира. Странно: ведь электросистема вроде бы отказала полностью.

Пульсирующие радиопомехи несут в глубине чьи-то отдаленные голоса. Кажется, говорящих несколько, поэтому сложно что-либо разобрать. Немецкая речь звучит грозно. Не похоже на обычную радиопередачу. Голоса срываются в крик. Иосиф обладает тонким слухом и при желании умеет выдергивать из общего фона несколько нужных нот. Теперь он понимает: одна и та же речь, один и тот же оратор, просто присутствует эффект пространственного запоздания, из-за чего получается своеобразный микс.

– О, мой бог! – произносит он, когда понимает, о чем речь.

«Ни положение, ни партия, ни профессия, ни класс, а только единство, ради Германии! Наши цели ясны! Они идут в ногу с народом и временем. И что бы мы ни делали, наши штандарты будут всегда твердо стоять за нашими спинами!»

Последнюю фразу заглушают крики ликования.

Иосиф в растерянности. Не может быть! Что за злые промыслы? В эфире – нацисты!

Он поднимает голову вверх, и на него смотрят тысячи хрустальных огоньков. Призрачные эфирные шумы, россыпи далеких звезд и голос диктатора! Чудовищно проникновенное сочетание, будто призывы из прошлого раздаются прямо с небес.

Иосиф хочет выключить приемник, но звуки затихают сами собой. Загораются фары и приборная панель: машина оживает. Пробуя запустить мотор, он не надеется на успех, его размышления не о том:

«Мне тридцать три, а что я за это время сделал? Безусловно, кому-то мои достижения покажутся внушительными и весьма солидными для мужчины такого возраста. Но разве я когда-нибудь жил по-настоящему? Разве совершал рискованные поступки, разве претендовал на звание героя? Вся моя жизнь была разумна и педантична. Я подчинялся правилам, со школьной скамьи вплоть до сегодняшнего дня. Правилам, написанным кем-то другим. Всегда знал, что хорошо, а что плохо. Оглядываясь назад, я вижу лишь скользкий туман и ничего поистине яркого. Знаю, я должен был остаться и помочь тому человеку. Конечно же, он не террорист, и не собирается ничего взрывать. Он вообще напоминает прилежного ученого, попавшего в жернова обстоятельств. Но я испугался. Поступил как трус. Уподобился пугливому животному. У меня есть выбор: ни во что не ввязываться, тихо и спокойно провести отпуск, вернуться к своим повседневным делам или же… В первом случае я буду жалеть, что поступил как пугливый червь, в другом случае, возможно, вообще жалеть не буду…»

Машина в норме. Иосиф стискивает скулы и разворачивается.

Мужчина сидит на чемодане, ровно на том же месте. Возле ног рюкзак.

– Меня зовут Иосиф! – он протягивает ему руку. – И пока я не помогу совершить то, что вы задумали – не уйду!

Незнакомец приподнимается.

– Иосиф?.. – в голосе чувствуется легкое подозрение. – Лабберт. Лабберт Голдхабер. Рад знакомству.

Глава 2

1

При салонном свете Лабберт делает какие-то наброски. В руках белеет клочок бумаги. Иосиф сосредоточен на навигаторе – изучает местность.

Подступает рассвет. В оконные стекла входят первые лучи. Природа просыпается. Возле машины кружит пара жуков. Наконец, Лабберт разбирается с айфоном, который двадцатью минутами ранее позаимствовал у Иосифа с целью провести калькуляцию математических параметров. Иосиф был прав относительно профессии: он действительно ученый, математик, и физик по совместительству. Назвав специальность, в замыслах не признался.