Под старыми клёнами

Раньше, когда появлялся сын хозяина Эдуард, Сима уходила из дома и, пока он не уезжал, не возвращалась. С тех пор, как родились котята, при его появлении забивалась в свой ящик. Не выходила сама и старалась не отпускать детенышей. Чувствовала опасность.

На этот раз он приехал, когда Сергеич ушёл в магазин за продуктами. И Сима была в отлучке. Эдуард решил сделать то, что давно задумал…

Обнаружив со двора дверь в сени закрытой, Сима сразу почувствовала недоброе. Она метнулась к лазу, которым всегда пользовалась. Он был закрыт изнутри курткой. Она заметалась вдоль стены дома и, приметив не закрытой на шпингалет створку окна, передними лапами надавила на стекло. Молнией сверкнула через кухню в сени. В ящике был один Малыш. Рыжиков не оказалось. Она выскочила через окно во двор.

…Эдуард шёл с шевелящимся мешком к пруду. Дико зарычав, она бросилась к нему. Он мотнул ногой, Сима отскочила в сторону. Потом вновь приблизилась. Она хотела вцепиться в толстый, пахнущий машиной его ботинок. Он схватил подвернувшуюся увесистую железку и замахнулся. Сима отстала. Шла за ним мелким кустарником, не чувствуя, как выдирается с боков шерсть.

У воды он завязал мешок узлом, сделав перед этим два отверстия для выхода воздуха. Потом мешок прицепил к железке. Размахнулся обеими руками деловито, не спеша… После, глядя, как расходятся широкие круги на воде, молвил с кривой усмешкой:

– Всем облегчение теперь! А то зверинец развёл. Сам за собой уж не в силах… а тут… Ракам хороший подарочек…

Когда она приплелась в дом, отец и сын разговаривали на кухне. Дверь была открыта.

– Хватит тебе и одного, куда? Сам же говорил, не знаешь, что с ними делать.

– Да, но не так же? – необычно глухим голосом отвечал Сергеич. – Благодетель…

– А как, если у всех тут по две-три кошки? Никому они не нужны. Я сделал обычное дело, на которое ты, конечно, не решился бы. Ты у нас тонкая натура… Но в деревнях всегда котят топят.

– Мне на тебя тошно смотреть!.. Не понимаешь, в какое время живёшь, не ведаешь, что творишь. И по ней, и по мне хлестанул, – голос Сергеича стал ещё глуше.

– Опять двадцать пять. Мне что? В город, что ли, их везти усыплять. А разница? Всё равно каюк!

Сима, пошатываясь, ходила вдоль стены. Слушала такие разные голоса. Потом забилась под лавку около ящика. Легла там, устремив взгляд на дверь, откуда должен был появиться этот редкий и страшный гость. Гнев и раздражение распирали её. Порой из-под лавки доносилось прерывистое завывание.

Отныне неприязнь к Эдуарду в ней закрепилась во сто крат сильнее, чем прежде. Как все кошки, Сима не умела забывать обиды…

* * *

Тихий и настойчивый уж продолжал по ночам навещать Симу. Тёмной, еле слышной лентой шелестел около неё. Она привыкла к нему. С тех пор, как не стало её огненно-рыжих котят, когда он прикладывался к её соскам, ей становилось даже легче. Но и ужа вскоре не стало.

…Деловитый ёжик появился после своей долгой отлучки. И подкараулил ужа. Он был опытным охотником.

* * *

Иногда наведывался Очаровательные глазки. Бодрился, пробовал шутить. Надолго его на такое не хватало. Он в последнее время начал быстро терять зрение. Это его печалило.

– Послушай, твоя Сима и ты становитесь похожи друг на друга, – говорил он. – У неё походка твоя стала, нетвёрдая. И даже взгляд твой. Не веришь? Подобное с животными бывает…

– Фантазируешь? – отвечал негромко Сергеич. – Тогда почему твой бык-полуторник не похож на тебя? Хвост пистолетом, а ты?

– Наверное, потому, что он не Сима, – гнул своё Фадеич.

Сергеич теперь частенько ложился на старенький диван. Побаливало сердце.

А Сима каждый день бегала к озеру. Часто можно было её видеть за огородами между могучих дубов. Казалась она там, среди деревьев, теперь маленькой и беззащитной. Как её сгинувшие Рыжики. Теперь, после исчезновения котят, она часто подходила к хозяину, глядела ему в лицо, искала его взгляд. Будто хотела что-то сказать. О себе ли? О нём ли?

А Сергеич всё реже поднимался с постели. Часто клал в рот под язык круглую белую таблетку.

Она вяло смотрела на синиц, порхающих за окном. В былые времена Сима садилась на подоконник и наблюдала за добычей. Уголки губ у неё тогда оттягивались назад. Челюсти смыкались, получались ритмичные звуки – так выражалась её разочарованность по поводу недосягаемости птиц.

Теперь ей было не до них. Он заметил, что она старается своего единственного Малыша надолго одного не оставлять. Берёт беднягу за шкирку и перетаскивает с места на место за собой. А тот меланхолично повинуется.

– Что ты так привередлива? – говорил он будто сам себе. – Боишься и последнего потерять? Бедная.

Сегодня повторилось обычное. Сергеич включил старенький телевизор «Горизонт» и прилёг на диван.

Сима с Малышом пристроились рядом под столом. Дружная поредевшая семейка коротала летний долгий вечер.

Через некоторое время Симу стало что-то беспокоить. Она как бы очнулась от спячки, вышла из-под стола. Прислушиваясь, стала разглядывать чёрно-белый экран. Потом, схватив за шиворот Малыша, подтащила его к закрытой двери. Стала тревожно мяукать. Вначале Сергеич не обратил на это серьёзного внимания. Слишком уж часто теперь Сима перемещала своего дитятю с одного места на другое.

Просьба выпустить повторилась. Он нехотя, с трудом встал и толкнул дверь. В это-то время у старенького телевизора и взорвался кинескоп. Хозяин в первый момент подумал, что кто-то разбил оконное стекло. А вскоре уже собирал осколки экрана телевизора. И не только с пола. На диване, с которого только что встал, их оказалась большая часть. Выходит, Сима спасала от неприятностей не только себя и своё чадо, но и своего хозяина.

Глава 12. Текущий момент

– А хотите, я вам анекдотец расскажу? Про вас! – обнимая правой рукой лаковую стать гитары, произнёс Очаровательные глазки.

– Валяй, – согласился Сергеич.

– Это вместо таблеток, – успокоил гость. – Веселее будет. Он древний, но забавный.

Однажды решил Лев съесть Кошку. А она опередила. Пригласила его к себе домой в гости. Придя к ней и увидев человека, Лев спросил: «А это кто такой?» – «Это – человек, мой слуга. Он мне пить приносит, еду…» – «Если у неё такой сильный слуга, то какова она?» – удивился Лев. И потихоньку удалился с глаз долой.

…Так что, Сергеич, дорогой, ты ей не хозяин. В слугах у неё ходишь, – нажимал гость.

– Верно, в слугах, – согласился Сергеич. – Но только я ей помощник никудышный. Беду в своём доме допустил. Она вся испереживалась после страшной утраты. Похудела. Ну, дай Бог, отойдёт, может. Я так болею за неё.

Весёлости анекдот не добавил, Сергеич размышлял вслух:

– Я вот гляжу теперь на Симу и готов почти согласиться с тобой. Человек может добить природу. Как жить тогда?

– Придётся переселяться на другие планеты. Одну загадили… Не нам, конечно. Мы с тобой не долетим, рассыплемся. Одна космическая пыль от нас останется, – отозвался его приятель.

Однако Сергеич настроен на серьёзный разговор:

– Бегство в космос? Бред! – внятно проговорил он. – Ни одна планета во Вселенной не заменит человеку Землю. Где ещё есть такая дубрава, как здесь, у нас? Где найдёшь такое озерцо, как наше Дубовое. Там, где-то в космосе, будем уже не мы, наши слепки!

Очаровательные глазки не перебивал своего приятеля, слушал.

– «И на Марсе будут яблони цвести» – пели? Ведь так?! Заблуждение! Не будут! Надо сохранить цветущими сады на Земле. Но как сделать, чтобы молодые всё это сейчас поняли, а не когда окажутся в моём возрасте, через пятьдесят лет? Тебе в школу надо всё-таки вернуться. Ты здесь единственный, кто может хоть что-то сделать.

– Моя благоверная, Клавдия, всё говорит о каре, которая нас всех постигнет. – Сказав так, Очаровательные глазки подошёл к окну. Задумчиво посмотрел во двор. И негромко произнёс: – Я не ведаю, как погибнет мир. Как меня не станет – знаю. Мой инсульт всегда со мной…

Сергеич слегка взмахнул рукой:

– Николай, будет тебе… Поскрипишь ещё…

– Попробуем, – отозвался приятель.