Сашкины незатейливые рассказы

Тем временем в Сашкиной жизни происходили крутые перемены. Впереди маячило окончание школы и поступление в институт. Учился Сашка средне, но после нескольких бесед с отцом, понял, что нужно предпринимать героические усилия, чтобы поступить в институт и не загреметь в армию. Служба в армия по рассказам ребят, отслуживших свой срок, казалась чем–то близким к тюремному заключению. Сашка клятвенно пообещал отцу, что возьмётся за учёбу, а отец пообещал Сашке нанять репетиторов по основным предметам. Кроме того, была разработана и осуществлена целая спец операция по устройству шестнадцатилетнего мальчика на работу чертёжником в дружественную отцу организацию. При этом Сашка был переведён из обычной школы в вечернюю школу рабочей молодёжи. Все это для того, чтобы при поступлении в институт проходить по льготной квоте поступающих, имеющих рабочий стаж не менее двух лет.

Несмотря на серьёзную нагрузку, и работа, и учёба, и репетиторы, Сашка не забывал своих друзей. Они проводили вместе всё своё свободное время, которого было теперь не так уж много. Ну и конечно же «основной инстинкт» не выходил у него из головы. В его классе теперь вместе с ним учились не одногодки, среди которых он чувствовал себя своим среди своих, а вполне зрелые мужчины и женщины. В классе было довольно много молодых женщин, среди которых были довольно симпатичные. Но Сашка даже не знал, как к ним подступиться, воспринимая их не иначе как «тёть», с которыми можно общаться только на вы. Однажды одна из них предложила пойти погулять после занятий. Это был тёплый весенний вечер, занятия в вечерней школе заканчивались в половине десятого вечера. Уже стемнело, и Света, так звали эту женщину, предложила ему пойти в уютный дворик через улицу напротив школы. Заинтригованный Сашка с удовольствием принял предложение. Дворик действительно был уютным. Они сели на скамеечку, обрамлённую буйно зеленеющими кустиками. Света деловито достала из сумочки бутылку портвейна и штопор. Они распили бутылку из горлышка, поочерёдно обмениваясь этой бутылкой пока не опустошили её. Сашка не знал, что делают в таких ситуациях мужчины, ведь они сидели фактически на улице и в любую секунду кто–нибудь мог нарушить их уединение. Он тогда ещё не понимал, что это первое свидание со Светой может быть продолжено в другой раз, уже в более благоприятной для любовных утех обстановке. Он не знал, что нужно просто обозначить хотя бы одним поцелуем свои намерения, а уж Света придумает в свои–то зрелые годы, как создать такую благоприятную обстановку в следующий раз. Но Сашка ничего этого не понимал и хотел только повежливее закончить не очень удачное свидание, а попросту, сбежать.

– Ну ладно, Свет, я пошёл. Спасибо за вино, очень вкусное, – пролепетал он.

– Куда пошёл, – удивлённо спросила Света, – вечер–то какой хороший, посидим ещё.

– Ты знаешь, мне пора, завтра рано вставать на работу, а мне ещё кое–какие поручения родителей надо выполнить, – Сашка нёс какую–то ахинею, ему было стыдно перед самим собой, но он хотел только одного, как можно быстрей исчезнуть.

Это был период очень серьёзных изменений в Сашкиной жизни. Он стал чувствовать себя взрослым, потому что ежемесячно получал зарплату на работе. Он по вечерам учился с взрослыми мужиками и тётками и был лучшим учеником в классе. Кроме всего этого, в его жизни произошла на первый взгляд чисто техническая перемена, он обрёл собственную отдельную комнату в квартире. Его старшая сестра вышла замуж и уехала жить с мужем в другую квартиру, освободив комнату для Сашки. Это была очень удобная комната. Она позволяла вести почти независимую от других домочадцев жизнь. Комната была расположена рядом с входной дверью квартиры, одна из стен комнаты была наружной, выходящей своей противоположной стороной на лестничную клетку. Если кто–нибудь из Сашкиных гостей хотел войти в квартиру без привлечения внимания его родителей, то он или она могли просто слегка постучать чем–нибудь по стене лестничной клетки, и Сашка, услышав стук, мог тихонечко открыть входную дверь. И гость мгновенно мог проскользнуть в Сашкину комнату. Кроме того, эта замечательная комната имела ещё несколько положительных особенностей, в том числе довольно массивную, плотно закрывающуюся дверь, снабжённую большим бронзовым крючком, намертво закрывающим дверь при необходимости. А такая необходимость вскоре не заставила себя ждать.

В Сашкином классе училась не только Света, но ещё несколько вполне привлекательных девушек. Они были старше Сашки лет на десять и казались ему почти взрослыми тётями. Но это и хорошо, думал Сашка, когда ловил на себе заинтересованные взгляды некоторых одноклассниц. Во–первых, эти взгляды давали ему повод для высокой самооценки, вот мол каким женщинам я нравлюсь, а во–вторых, они просто в силу своего возраста были опытны в любовных делах и могли научить Сашку всем этим хитростям. Оставалась сущая малость, сделать свой выбор и идти в атаку. Но выбор сделал не он, а Валентина, хорошо сложенная замужняя женщина лет двадцати пяти, работавшая медицинской сестрой и учившаяся в Сашкином классе. Она попросила Сашку помочь ей в математике, которая никак ей не давалась. Он тут же подхватил инициативу и пригласил её к себе домой заниматься математикой. Валентина смущённо спросила, не побеспокоит ли это Сашкину семью, и, получив ответ, что Сашка живёт в своей отдельной комнате, благодарно согласилась.

Интимная связь с Валей продолжалась не долго, хотя была сладостной и яркой, но Сашка неожиданно заболел желтухой и слег надолго в военный госпиталь, куда его определил отец. Из–за этой самой желтухи у Сашки случилось второе подряд любовное приключение, тоже с вполне взрослой женщиной. Но все по порядку.

Болезнь началась с высокой температуры и утраты аппетита. Последнее было особенно тревожно, поскольку у Сашки всю его семнадцатилетнюю жизнь был завидный аппетит. А тут не только не хочется есть, но даже возникает отвращение к любимой жареной картошке с мясом. Встревоженные родители вызвали врача на дом. Пришла врачиха, яркая молодая женщина с внешностью киноактрисы, жгучая брюнетка с выразительными карими глазами и впечатляющими женскими формами. Ей было лет двадцать пять, и она очень Сашке понравилась, хотя ему, бедолаге, было тогда не до восхищений женской красотой. Был поставлен диагноз грипп и предписаны таблетки для понижения температуры. На следующий день врачиха позвонила, проверить, как здоровье пациента, что в те времена было несколько не обычно. Узнав, что температура не снижается, она буквально через пятнадцать минут пришла и сделала Сашке заменяющий таблетки укол. На завтра пришла делать укол медсестра, совсем молоденькая девушка. Перед уходом она положила Сашке в руку записку и прошептала, что это от Ирины. В записке была незатейливая фраза, что–то вроде «как же ты мне нравишься, выздоравливай скорее». Измученный высокой температурой и полной потерей аппетита Сашка лежал и думал, что он, по–видимому, производит какое–то магическое впечатление на женщин именно медицинской профессии, то медсестра, а теперь врач.

Отец Сашки, заподозривший что–то неладное с Сашкиным диагнозом, несмотря на высокую температуру, повёз его в свою ведомственную военную поликлинику. Опытная пожилая врачиха, осмотрев Сашку, безапелляционно сказала, что это желтуха.

– Ну жёлтый же весь, неужели не видно, – произнесла врачиха спокойным голосом человека, поставившего много тысяч диагнозов в своей жизни, – сейчас выпишу направление в инфекционное отделение нашего госпиталя и везите его туда немедленно.

Сашке в военном госпитале понравилось. В четырёхместной палате госпиталя уже лежали три человека с жёлтым цветом кожи. Сашка немедленно перезнакомился с соседями по палате, двумя пожилыми подполковниками и одним общительным капитаном, лет тридцати, который беспрестанно рассказывал о своих победах на донжуанском поприще. Один из подполковников осуждающе спросил, есть ли у капитана какие–нибудь ещё интересы в жизни кроме женщин, и тут же получил обескураживающий по своей простоте и откровенности ответ, что, пожалуй, и нет. Сашка же в свои семнадцать лет был благодарным слушателем рассказов капитана, который в увлекательнейших подробностях рассказывал о своём недавнем знакомстве с очаровательной девушкой, которой он помог донести из магазина домой купленный ею цветок в горшочке, а также об анатомических подробностях её тела, изученных им впоследствии. На второй день своей госпитализации Сашка был вызван нянечкой в коридор. Она заговорщицким шёпотом сообщила, что к нему пришла посетительница и что она ждёт его в гардеробной.

– У нас ведь отделение–то инфекционное, а госпиталь военный, посещения строго запрещены, так что вы там не шумите, – прошипела нянечка, показывая дорогу в гардеробную.

В гардеробной Сашку ждала Ирина с большой шоколадкой в руках и полными слёз глазами.

– Сашенька, миленький, прости меня, дуру, что я не увидела твою желтуху сразу, ну как ты себя чувствуешь? – прошептала Ирина и без всяких колебаний обняла инфицированного желтухой Сашку, совершенно ошарашенного её приходом. Внутренне удивившись такому напору практически мало знакомой красивой женщины, он, почувствовав в руках упругое женское тело, не раздумывая поцеловал её в губы.

Потом она приезжала к нему в госпиталь почти каждый день, прорываясь через все охранные кордоны, видимо пользуясь своим обаянием и тем, что тоже была врачом. Любопытный капитан из его палаты на следующий же день, правда спросив у Сашки разрешение, пошёл как бы по какому–то делу в гардеробную, а на самом деле, чтобы посмотреть на Сашкину врачиху. Когда Сашка вернулся в палату капитан огласил свой вердикт. Он сказал, что таких сексапильных и красивых женщин ещё поискать надо. Сашке польстило мнение капитана, которого он в свои семнадцать лет воспринимал как профессора в вопросах общения с женским полом.

Сашка выздоровел через три недели и, выйдя из госпиталя, немедленно бросился в пучину взрослых отношений с красивой и яркой женщиной. Ирина жила в маленькой комнате в большой коммунальной квартире в центре Москвы. Они встречались там два–три раза в неделю на протяжении нескольких месяцев до тех пор, пока Сашке не позвонила медсестра, та, что когда–то делала ему укол и принесла записку от Ирины. Она попросила Сашку о встрече для какого–то очень важного разговора. Изумлённый неожиданным и таинственным звонком Сашка назначил ей встречу у памятника Героям Плевны в Ильинском сквере. Медсестра пришла со своим мужем, симпатичным молодым парнем, который сказал, что они с женой обязаны предупредить Сашку о потенциальной опасности. Довольно сбивчивый и длинный рассказ сводился к тому, что опытная во всех смыслах женщина, врачиха Ирина, планирует женить на себе молодого человека, почти мальчика, с целью поселиться в его четырёхкомнатной квартире в центре Москвы.

– Саш, ты пойми, нам нет никакого дела до ваших отношений. Но когда мы слышим, от этой с позволенья сказать девушки, на которой пробы негде ставить, «ой, как я его люблю, я сделаю все, чтобы выйти за него замуж», нам становится не по себе. Тебе семнадцать, а ей двадцать шесть. Подумай, она может тебе всю жизнь сломать.

Обалдевший от всего услышанного, Сашка решил, что пора заканчивать отношения с Ириной. Ни о какой любви к ней не могло быть и речи, это были совершенно прагматичные отношения. Да и её любви он не чувствовал. Они расстались на удивление спокойно и легко.

После знакомства с Никой и вечера поцелуев у Тани Сашка несколько раз встречался с Никой. Она познакомила его со своими друзьями, многие из которых были из кинематографических или литературных семей и стали в последствии чрезвычайно знаменитыми людьми. Это был совершенно незнакомый для Сашки мир очень продвинутых и весёлых ребят и девчат. С ними хотелось дружить, а некоторым даже подражать. С Никой было очень интересно и приятно общаться, однако дальше поцелуев дело не шло по причине абсолютной неопытности обоих в вопросах интимных отношений. Приключения с женщинами медработниками придали Сашке так не хватавшую ему уверенность. После его расставания с Ириной любовь с Никой расцвела буйным цветом. Они стали юными любовниками и друзьями одновременно. Ника познакомила Сашку с родителями, и он стал часто бывать у них дома. Они жили в так называемом кооперативном доме и соседствовали со знаменитыми кинорежиссёрами и писателями. Позже некоторые из них, уйдя из жизни, превратились в классиков. Никин папа был весьма занятым человеком. Он был кинорежиссёром и снимал одну за другой кинокартину, часть из которых вошла в золотой фонд отечественного кинематографа. Мама Ники нигде не работала. При этом она была чрезвычайно образованной и умной женщиной и, как Сашке казалось, довольно благосклонно относилась к нему, и вообще к их с Никой отношениям. Иногда Сашка приходил к Нике и встречал у них знаменитейших артистов. Так однажды он пришёл и увидел в прихожей у зеркала знаменитую на весь мир балерину, которую, как потом выяснилось, папа Ники решил пригласить на драматическую роль в своём фильме. Он вежливо сказал ей «здрасте» и пошёл к Нике в комнату. Никина мама, открывшая ему дверь, шла вдогонку и прошипела ему в ухо «ты что, не узнал, это же …». Сашка спокойно ответил, что конечно же узнал и что он ей уже вежливо сказал «здравствуйте». Когда фильм вышел на экраны, все убедились, что гениальная балерина была ещё и талантливой драматической актрисой. Художественное чутьё не подвело маститого кинорежиссёра.

Конечно же никто из родителей не подозревал, насколько далеко зашли дети в своих отношениях. Каждый вечер, когда Сашка приходил из вечерней школы, уставший и голодный, раздавался телефонный звонок, и Сашкина мама говорила ему с улыбкой – иди, твоя Ника звонит. Они трепались по телефону каждый день иногда подолгу, иногда всего несколько минут. Сашка по молодости лет тогда не понимал, что отношения с Никой есть не что иное, как первая и очень сильная юношеская любовь. Они проводили вместе почти всё свободное время. Ника познакомилась с Сашкиными друзьями и, как нож в масло, вписалась в их компанию. Будучи почти взрослыми, они всей компанией проводили каникулы, отправляясь на юг в Коктебель или в Одессу. Это были Сашкины незабываемые школьные и студенческие годы, когда свободное время протекало весело и бурно, в компании очень близких друзей и любимой девушки.

Однажды Ника познакомила Сашку с очень интересным парнем с классической еврейской фамилией. У него было брызжущее чувство юмора, он был весьма эрудирован и принадлежал к таинственной в то время группе людей, имевших отношение к знаменитому делу валютчиков. Он рассказывал, что для того, чтобы избежать тюремного заключения, ему пришлось с помощью его отца, известного в Москве юриста, уехать в далёкий северный город и проработать там более года учителем английского языка в школе. Когда угроза ареста миновала, он вернулся в Москву. Весь его облик ассоциировался с понятием богатства. Импортная, знакомая по глянцевым зарубежным изданиям, одежда, тяжёлые золотые часы, модная обувь, одним словом, всё то, что было недоступно в обычном студенческом обществе, на нём смотрелось вполне органично. При этом он был очень дружелюбным весёлым парнем, забавлявшим любую компанию своими остроумными проделками и анекдотами. Однажды погожим летним днём он привёл своего приятеля по имени Серж в большой московский парк, где они по предварительной договорённости встретились с Никой и Сашкой. Серж, высокий круглолицый блондин, несколько старше всех, был весел и коммуникабелен. Он буквально сорил деньгами, расплачиваясь за всех в кафетериях парка и покупая дорогое шампанское. Он окончательно впечатлил всех, купив у продавца воздушных шариков всю огромную разноцветную связку. Он платил сторублёвыми купюрами, которые люди даже редко видели, а не то, что тратили их в обычной жизни. Расстались они поздним вечером, совершенно пьяными и от шампанского, и от свежего воздуха, и от непривычной свободы в деньгах. Серж сказал, что он живёт недалеко от Никиного дома и доставит её на такси. Сашка обрадовался, что не надо никого провожать. Он не понимал, что Ника понравилась Сержу, который только ради неё «бросал хрусты налево и направо». Тогда Сашка ещё не отдавал себе отчёта в том, как дорога ему Ника. И уж точно не подозревал, что она может исчезнуть из его жизни.

Ника не звонила несколько дней. У Сашки дома собралась очередной раз весёлая разношёрстная компания и, когда, после хорошо проведённого вечера, ребята стали расходиться, жена Сашкиного товарища Мила задала ему странный вопрос.

– Ну ты, наверное, знаешь про Нику?

Ничего не подозревавший Сашка вопросительно на неё уставился.

– А что я должен знать про неё?

– Ты ничего не знаешь? – изумилась Мила.

– Что–то случилось?

– У неё новая любовь!

– Какая, к чёрту, любовь? Ничего не понимаю. С кем любовь? – изумился Сашка.

– С Сержем!

На протяжении всех пяти лет отношений с Никой Сашка не мог даже представить, как тяжело он будет переживать их расставание. И дело было не в том, что она так легко с ним рассталась ради короткой связи с взрослым состоятельным мужчиной, а в том, что Сашка с удивлением понял, как много она для него значила, и как не хватает ему общения с ней. Потом, через много лет, он уже с высоты своего жизненного опыта осознал, что судьба подарила ему сильную и яркую первую любовь.