Доблесть воина

Илья, выскочивший из-за ствола одновременно с рывком Гудмунда, сумел не больше нурмана: увернулся от пары стрел и спрятался за другим стволом. Чтобы обойти его, лехитам пришлось бы проламываться через подрост на опушке, так что на некоторое время он был в безопасности.

Но в целом дела были хреновые. Русов прижали плотно. Лехитов было почти два десятка, причем тулы у них были полны, а у русов хорошо если найдется по две-три стрелы на каждого. А сколько оставалось их самих, Илья мог только гадать.

Он видел Рулава, Гудмунда, Бочара со щитом и мечом, Малигу с луком. Малига поймал взгляд Ильи, показал пальцами: три стрелы осталось. С таким запасом не повоюешь.

К лехитам, обложившим Илью с соратниками, добавилось еще несколько. И эти сразу разъехались в стороны. Все с луками. Сейчас обойдут, и тогда совсем грустно станет.

Пропела стрела, и один из лехитов ткнулся носом в гриву коня. У Малиги осталось два выстрела. Зато четверо ворогов остановились и принялись метать стрелы. Остальные их поддержали. Если бы дерево, за которым укрылся Малига, можно было убить, его бы прикончили раз тридцать.

Еще одна стрела полетела во врагов. Илья успел увидеть и опознать лук Рулава. Выстрел был неудачен, но зато он отвлек внимание от Малиги…

А тот, изловчившись, успел выдернуть пару годных стрел из ствола.

Гудмунд на корточках медленно пятился к деревьям. Стальное железко хогспьёта торчало над верхним краем щита, отбивая у лехитов желание наехать и порубить одинокого воина.

Один, правда, пустил коня вскачь и метнул копье, угодившее рядом с умбоном Гудмундова щита. Щит треснул. Будь это обычный нурманский щит, уже развалился бы. Но у здоровяка Гудмунда щит был потолще обычного. И сам нурман был крепок. Брошенное на скаку копье не опрокинуло его, а лишь вынудило упереться локтем в покрытую инеем землю, показав на пару мгновений кисть правой руки.

Илья хмыкнул презрительно: три стрелы прилетели, чтобы наказать Гудмунда за оплошность, и все три – мимо.

Двое лехитов, не выдержав, послали коней вперед, расходясь в стороны, чтобы обойти нурмана. Зря. Во-первых, они забыли про Илью, который сидел тихонько, но в полной готовности. Во-вторых, не учли, как ловко Гудмунд управляется хогспьётом.

Нурман начал первым. Тяжелое копье метнулось над самой землей и достало лехитова скакуна повыше бабки, как раз когда всадник привстал и развернулся, готовясь в упор вогнать в Гудмунда стрелу.

Конь с жалобным ржанием осел на подрубленную ногу. Всадник завопил, пытаясь высвободиться из стремян… И заорал еще громче, когда точный удар хогспьёта вскрыл ему горло.

Второй всадник вскинул лук… Тут на него и прыгнул Илья. Ухватил за пояс, воткнул конец сабли под подбородок, да там и оставил, потому что сейчас ему были нужны обе руки: одна – выдернуть пук стрел из колчана, вторая – подхватить лук валящегося наземь лехита.

Для четверых нападавших справа он был как соломенное чучело на стрельбище.

Но бить навскидку лехиты умели не так ловко, как печенеги, потому княжичу досталась лишь одна стрела, скрежетнувшая по налобнику шлема. Остальные достались бедной лошадке, у которой не было ни шлема, ни брони, ни удачи моровского княжича.

Не теряя время, Илья нырнул за дубовый ствол, присев рядом с Гудмундом, который успел освободить щит от копий и теперь наблюдал за противником через оставленное наконечником отверстие.

Со стороны головы вражеской колонны донеслись торжествующие крики.

Оставшиеся на опушке лехиты оттянулись ближе к дороге.

Илья воткнул в землю трофейные стрелы и ухмыльнулся. Он больше не был загоняемым зверем. Теперь он сам – охотник.

Две стрелы – в правую руку, третья – на тетиву, уже зацепленную кольцом, рывок…

Тетива трофейного лука лопнула с жалобным звоном – Илья натянул ее слишком сильно.

Княжич выругался. Запасной у него не было. И другого оружия нет…

И тут всё закончилось.

По обочинам дороги, очень целеустремленно, оттесняя лехитов, галопом проскакали германские ратники. В одном из всадников Илья, будь у него такая возможность, мог бы узнать своего пленителя, рыцаря Вихмана из Остервальде.

Но между Ильей и дорогой гарцевали лехитские стрелки.

Коротко рявкнул рог, но его перекрыл знакомый волчий вой. Варяги!

Вой подхватили несколько глоток у Ильи за спиной.

– Спасайтесь! – завопил кто-то по-словенски. – Русы! Целое войско!

– Сдается мне, они бегут, – озвучил очевидное Гудмунд.

Прижавшие их враги разворачивались, нахлестывали коней, гнали через кустарник. Прочь, прочь! Весь вражеский отряд тоже разворачивался, неуклюже, оскальзываясь на раскисшей дороге…

– Уходим! Уходим!

Илья выскочил из-за дуба, бросился к бьющейся на земле лехитской лошади, увернувшись от копыт, подхватил чужой лук…

Но стрелять уже было не в кого.

По дороге скакали свои.

Знакомые шлемы, знакомые красные щиты…

Илья сдернул с головы шлем, с наслаждением поскреб мокрую голову и засмеялся.

Бог в очередной раз оказался на его стороне.

* * *

В этом неравном бою они ухитрились потерять Викулу. И еще двое выбыли временно: Бочар поймал стрелу в ляжку. Ну и Загрёба ухитрился вывихнуть лодыжку, неловко соскочив с упавшего коня. А вот рана Малиги оказалась пустяковой. Лагодка без труда извлекла наконечник с помощью бронзового расширителя и обычных щипцов. Осталась ранка глубиной в вершок, которая уже через несколько дней затянулась.

Многочисленные синяки и ушибы, которые заполучил Илья, когда дрался с конными лехитами, и то дольше заживали. Ну да его броне досталось куда больше. Пришлось даже отдавать чудо-кольчужку походному кузнецу на исправление и выложить за это полную горсть серебра. Но оно того стоило. Не будь на Илье и его бойцах такой надежной защиты, им бы ни за что не устоять.

А так самым тяжелым оказалось повреждение Загрёбы. Над последним изрядно подтрунивали. Причем не из-за вывихнутой лодыжки, а потому что гридень не пожелал пустить раненого лехитского коня под нож. Передал животное под присмотр обозников, не поскупившись на лечение и корм, что для прижимистого гридня было очень необычно.

Хотя надо отметить, что денег у Загрёбы изрядно прибавилось.

По распоряжению Варяжки всё трофеи, взятые на лехитах, отдали Илье и его людям. Воевода посчитал это справедливым.

И лехиты, и германцы были отменными воинами, дрались с не меньшей храбростью, чем русы, которых на первых порах выручила узость дороги, а позже – беспорядок, который учинил Илья посреди лехитской колонны. И германцы дрогнули не потому, что их одолевали русы, а именно из-за неразберихи, возникшей за их спинами.

Воевода Вольг это отлично понимал, потому решительно отмахнулся от благодарностей Ильи и не менее решительно проявил щедрость.

Илья всё равно отдарился, но по-другому: в разговоре с великим князем промолчал о том, что большая часть германцев и лучшая часть лехитов ушли от возмездия.

Так что Владимир похвалил и Варяжку за правильные и своевременные действия. А вот Сигурда, напротив, попрекнул. И потребовал из собственных средств поощрить Илью за спасение обоза, за безопасность которого отвечал именно ярл.

Сигурд распоряжение исполнил, тоже не пожадничал.

В общем, всё кончилось хорошо. Викулу, понятно, было жаль. Однако войны без потерь не бывает, а гибнут в ней обычно те, кто послабее.