Спящий дракон

Если и силы нет у тебя – собери тогда мужество свое – извергни его!

Если и этого у тебя нет, не враг к тебе пришел – наставник!

Покорись!

Встал старик и пошел к желтолицым, шутил с ними, пил их вино. И полюбили они его. Миновало еще пять недель, подул хороший северный ветер. Собрали пришельцы свою добычу, лучшее, что было в селении: женщин, деньги, вино. И старика. Погрузили на корабль и уплыли. Селение же осталось. И стояло еще две сотни лет. И две сотни лет уходили из него отважнейшие. А потом вновь подул влажный южный ветер…»

    Из «Вечерних историй Дансая»

Часть дворца Наместника, предназначенная для торжественных приемов, существенно отличалась от крыла, где располагалась канцелярия и обитал весь штат чиновников, заправлявших жизнью Фаранга. Обширный ухоженный парк, маленькие беседки под тенистыми деревьями, чистые водоемы, фонтаны, питаемые от городского акведука, мраморные статуи и удобные скамьи, на которых можно вздремнуть или выпить вина, поданного почтительным слугой.

На взгляд светлорожденного Эрда, и парк, и дворец свидетельствовали о вульгарном вкусе хозяина. Архитектурные изыски не могли скрыть отсутствия гармонии.

Светлорожденные Эрд и Этайа не менее получаса прогуливались по мраморным дорожкам между фигурно остриженными кустами. До тех пор, пока не начало темнеть. Тогда слуги зажгли светильники, двери над широкой лестницей распахнулись, и гости, около полусотни представителей высших сословий Фаранга, были допущены внутрь.

Наместник, подвижный старик в традиционной форме чиновника (единственное украшение – золотая цепь, на которой висел медальон с серебряным Спящим драконом на крышке), ответил на приветствия гостей общим поклоном и сразу же направился к северянам.

Наместник был совершенно лыс (редкость для конгая), обладал сильным проникновенным голосом и рыбьими белесыми глазами. Посетовав, что аристократия Северной Империи в последнее время редко посещает Конг, Наместник осведомился о цели визита.

– Мы путешествуем, – коротко ответил Эрд.

– Вот как? Разве Империя все еще интересуется Благословенным Конгом?

На языке Империи конгай изъяснялся ничуть не хуже, чем на родном.

– Даже если и так, – сказал светлорожденный с достоинством, – Наследник Асенаров не может быть шпионом. Это оскорбление чести!

– О нет! – запротестовал Наместник. – Разве я посмел бы намекнуть на что-то подобное высшему аристократу Империи? Но Великий Анган…

Тут он многозначительно замолчал.

Эрду первый человек Фаранга показался ничтожеством. Вот Начальник Гавани выглядел настоящим воином! А этот – просто слизняк. Но ведь и на родине светлорожденного, как ни прискорбно, к власти приходит все больше и больше торгашей и болтунов. Пусть слизняк даст им открытую подорожную – и Эрду больше не придется иметь с ним дела.

– Светлейший познакомит меня со своей спутницей?

– Что? – переспросил задумавшийся Эрд.

– Светлейший представит меня своей даме?

– Да, безусловно.

Пока они беседовали, Этайа отошла в сторону, и вокруг нее сразу же образовался кружок из молодых конгаев. Трое офицеров Береговой Стражи, пара чиновников, молодой сотник из Фарангского гарнизона, старший жрец Быкоглавого…

Вуаль и закрытое платье Этайи так же контрастировали с почти обнаженными телами конгаек, как белый костюм Эрда – с шортами и рубашками конгских чиновников.

Эрд и Наместник приблизились, и группа, окружавшая северянку, тут же рассеялась.

– Благородная Этайа, – представил свою спутницу Эрд.

– Алан, Наместник Великого Ангана в Фаранге! – отрекомендовался конгай.

Ростом он был на ладонь ниже Этайи.

– Могу я предложить светлейшей глоток вина из розового фарангского винограда? – осведомился Наместник. – Или благородная Этайа предпочитает другой сорт?

– Я бы выпила немного лимонного сока, – ответила женщина.

– Все, что у меня есть, – к твоим услугам! – проворковал Наместник.

Свет масляной люстры-шара отражался от его коричневой лысины. Ноздри подрагивали, словно он принюхивался.

Эрд посмотрел в окно на подсвеченный сад и увидел двух стражников, шагающих по мраморной дорожке.

Слуга принес два узких серебряных бокала с вином и хрустальную чашу с золотистым соком – для Этайи.

– Да не сочтет меня неучтивым благородная гостья, – произнес Наместник, заметив, что Эрд отвернулся, – но долг повелевает мне взглянуть на твое лицо.

Женщина молча расстегнула брошь, удерживающую вуаль. Наместник впился взглядом в лицо светлорожденной… и даже всхлипнул от восхищения.

Изящным движением затянутой в шелк руки Этайа вернула вуаль на место.

– Почтенный Наместник понимает, что я совершила это жест лишь в знак расположения к обычаям Конга? – спросила она.

– О да, безусловно! И прошу тебя, не открывай более своего лица. У нас в Конге любовь владычествует надо всем! – Голос Наместника стал приторно-сладким. – Я потрясен и очарован!

– Благородная Этайа вольна в своих действиях! – жестко произнес Эрд.

Наместник кивнул, соглашаясь. Но взгляд его, обращенный на гостью, был полон вожделения.

– Слыхал я, что светлейший желал бы получить открытую подорожную Конга? – проговорил Наместник, с усилием переводя взгляд на Эрда.

– Да, это так, – ответил светлорожденный.

– Мы могли бы побеседовать об этом и о многом другом, – Наместник сглотнул слюну, – если светлейший придет ко мне попозже, когда мои слуги, – кивок в сторону гостей, – оставят меня. В этот сезон ночь не располагает ко сну, не так ли?

Эрд нахмурился. Ему не нравилось, как лысый конгай глядит на его спутницу. Но поскольку приглашение касалось только самого светлорожденного…

– Я приду, – лаконично сказал Эрд.

– Тогда, светлейший, я жду тебя во второй час полуночной стражи. Но… Ты не обратил внимания, что ни у кого здесь нет оружия?

– Мой меч – знак моего рода и положения, – холодно произнес Эрд. – Так же, как и это!

Он коснулся герба на своей груди: серебряной чаши на фиолетовом фоне.

– Ничья рука, кроме потомка рода Асенаров, не должна прикасаться к моему мечу. Если ты опасаешься…

– Я ничего не опасаюсь, – перебил Наместник. – Мой собственный маг, Срезающий Плоды, оберегает меня от злых умыслов и предательства. Но, – Наместник поднял желтый палец, – у нас в Конге кровь у людей вскипает от южного солнца, и потому дерзость порой опережает повиновение. Ты не конгай, поэтому твой меч останется при тебе. Но наше солнце одинаково горячо для всех. Помни об этом, светлорожденный Эрд! Жду тебя во второй час пополуночи.