Гавилан, охотник на чудищ

– Мне осталось лишь дополнить мои записи, – ответил я. – Пожалуй, я попробую догнать Занзалама.

– Тогда не буду тебя задерживать, – кивнул Тробноп.

Я встал из-за стола, собрав все свои вещи, и спустился по лестнице. Оглянувшись назад, я увидел, что летописец пошел к шкафам и, сокрушаясь по поводу каких-то поврежденных фолиантов, начал ощупывать иглы, воткнутые в полки. Решив более не задерживаться в библиотеке, я вышел в вестибюль и направился к входной двери.

Открыв дверь, я немного отпрянул от внезапного порыва свежего воздуха, прилетевшего с моря. Стремительный солоноватый бриз прошиб мне нос, взбодрив меня после бессонной ночи. Вспоминая дорогу к университету, я пошел навстречу поднимающемуся солнцу, которое уже начало нагревать городскую дорожную плитку по-настоящему летним жаром.

Занзалам любезно предоставил мне свою комнату для моих исследований, уйдя гулять на целый день. За это время я успел убедиться с помощью нехитрых химических опытов в том, что термитоид не обладает никаким известным ядом. К тому же обнаружилось, что кровь чудища обладает плохой свертываемостью. Данное открытие меня вдохновило. Если кому-либо из охотников встретится еще термитоид, то для его убийства вполне хватит даже одной раны, которая станет смертельной для монстра.

Полученные знания я кропотливо записал в свои заметки, после чего правильно сложил все записи вместе. Рукопись я бережно упаковал в сумку, положив осторожно, чтобы не повредить тонкий и нежный пергамент.

– Что будешь дальше делать с записями? – спросил меня голос Занзалама, внезапно зашедшего в комнату. От неожиданности я вздрогнул и чуть было не упал на свою же сумку.

– Не пугай меня так, – сказал я. Занзалам рассмеялся.

– Да ты что! – гоготнул он. – Охотник на чудищ испугался студента-летописца? Никогда не поверю! Так что, – он наклонился ко мне, – что дальше-то, Гавилан? Вернешься обратно в Пироград или останешься в Верселлии? Отметить вместе каникулы или тебе уже пора отправляться?

– Не знаю, – честно признался я. – Я как-то не особо задумывался об этом. Но оставаться тут без дела я точно не буду. Знаешь, – я взял сумку в руки, открыл ее и стал доставать рукописи, – может, ты возьмешь себе на хранение? Я боюсь, что в моих странствиях с записями может что-то случиться.

Занзалам посмотрел на меня и мои листы и отодвинул мои руки.

– Нет, – ответил он, – я не возьму. Ты же меня знаешь, – он улыбнулся, подмигнув. – К тому же надо, чтобы ты написал свой собственный бестиарий. Пусть эти записи будут твоей первой главой в книге. Когда напишешь всю книгу, тогда я ее возьму и помещу в библиотеке, на самом видном месте, чтобы любой охотник на чудищ в будущем мог прочитать про удивительных монстров, встреченных Гавиланом, и узнать способы борьбы с ними.

– Спасибо, Занзи, – добродушно ответил я. Занзалам поморщился.

– Пожалуйста, не называй меня так, – сказал он. – Ты же знаешь, что мне не нравится, когда меня так называют, Гави.

Теперь настал мой черед морщиться. Занзалам усмехнулся и протянул руку.

– Больше никаких «Занзи» и «Гави», идет? – спросил он, улыбаясь.

– Идет! – рассмеялся я и пожал ему руку.

– Знаешь, – продолжил я, зевнув. – Что-то я давно уже не спал.

Занзалам забеспокоился.

– Ох, конечно! – воскликнул он. – Я, пожалуй, пойду еще прогуляюсь, а ты отсыпайся.

– Спасибо тебе еще раз, – сказал я товарищу. – Ты за это время столько всего для меня сделал.

– А уж как много ты сделал! – возразил Занзалам. – Причем не только мне, а всему Университету. Ладно, – он встал с кровати, на которую только недавно присел, – я пошел. Спокойной ночи… Или дня, как тебе там удобнее… – Он снова улыбнулся и вышел из комнаты.

Сколько я проспал, я сам не знал. Мне казалось, что я пролежал всего ничего, однако Занзалам, растормошивший меня, охрипшим голосом сказал мне, что я спал около полутора суток. Слипшимися от долгого сна глазами я взглянул на него. Похоже, что пока я спал, Занзалам неплохо погулял, попробовав все известные ему способы проведения досуга, такие как выпивка и драки, что четко отпечаталось на его лице.

Занзалам с грохотом упал на кровать, слегка постанывая от бурно проведенных часов. В это время я, потирая чешущийся правый глаз, упаковывал вещи обратно по сумкам и карманам. В конце концов, я собрал все свои пожитки и уставился на Занзалама.

– Ты что, уже уходишь? – простонал он, глядя на меня.

– Конечно, – ответил я. – Извини, но дальше наши пути расходятся. Тебе предстоит продолжить обучение, а я пойду путешествовать.

– Куда же ты собираешься? – спросил Занзалам, оперев рукой подбородок. Локоть соскользнул с кровати, и Занзалам полетел вслед за ним на пол.

– Я думаю посмотреть Энтерберг, – ответил я, поддерживая товарища под мышкой и помогая ему устроиться обратно на кровать.

– Лесное Убежище? Оно же глубоко в Энтеррском лесу, где полно всяких хищников и хрен знает чего еще! – удивился Занзалам.

– Именно поэтому я туда и хочу, – улыбнулся я. – В Энтеррском лесу наверняка полно чудищ. А где много чудищ, там много и работы для охотника.

– Вот оно как… Это… Гавилан… Можно мне тебя не провожать? – спросил Занзалам, пытаясь затащить свои ноги на кровать. Получалось у него не очень хорошо, но я был уверен, что к вечеру он как раз справится.

– Без проблем, – ответил я. – Я не обижусь.

– Куда мне писать, если вдруг что?

– Не переживай, я тебя сам найду, – сказал я и направился к выходу. Никогда не любил долгих прощаний, а наш разговор и так уже слишком затягивался.

– Счастливо, – сказал я довольно громким голосом и захлопнул дверь.

Немного подумав, я зашел на кафедру летописи. Как я и ожидал, Тробноп сидел там. Он был в окружении других профессоров, которые поздравляли его с убийством вредителя. Обезглавленная тушка термитоида лежала там же на столе, к ней подходили, осматривали и, цокая языком, снова шли к мастеру-летописцу. Заметив меня, Тробноп сразу же оставил своих коллег и подошел к двери.

– Спасибо тебе, Гавилан, за твою работу, – сказал он, роясь в карманах своей мантии. – Ты хорошо поработал, Университет будет вечно тебе благодарен, – с этими словами он вытащил из кармана позвякивающий мешочек и протянул его мне. – Вот. Здесь сто золотых монет. Конечно, это не стоит всех тех книг, которые были бы уничтожены, если бы ты не вмешался, но тем не менее такая сумма вполне серьезная.

Я старался не подавать излишней радости. Сто золотых – это сумма, на которую можно месяц питаться в дорогих ресторанах до отвала! Это жизнь в самых дорогих отелях, а не в дешевых общих лежанках! Это путешествия в карете, а не пешком! Наша семья, сколько я помню, в год зарабатывала порядка десяти золотых, и то мы считались зажиточными. Корова тогда стоила, наверное, монет семь…

– Спасибо, – только и мог сказать я.

Тробноп словно прочитал мои мысли.

– Конечно, может, для тебя такая сумма огромна, – ответил он. – Но не забудь также, что тебя ждет далекий путь странника. Не забудь также, что охотник – это профессия непостоянная, и тебе не всегда будет хватать денег на жизнь. Будь готов ко всему, юный Гавилан, и в первую очередь к лишениям. Университет может позволить себе потратить такие деньги, а вот крестьяне, которых ты можешь спасти от опасности похуже того термитоида – нет.

– Спасибо, – снова сказал я. – Спасибо большое, мастер Тробноп. Кстати, – замялся я.

– Да? – спросил кафедральный мастер.

Я вытащил из сумки свои записи про термитоида.

– Возьмите эти записи. Я сделал себе копию, но хочу, чтобы один экземпляр лежал у вас, в сохранности. Я уже просил Занзалама…

– Занзалам не принял и правильно сделал, – кивнул Тробноп. – В какой-то мере он понимает, что еще не научился хранить истинно драгоценные вещи. Хорошо, Гавилан, – он принял записки из моих рук, – я сохраню эти записи в Университете. Пусть Верселлия, а с ней и весь мир, будет помнить про охотника на чудищ Гавилана.

– Тробноп! – послышался крик из кабинета. – А что это за клыки? Ой!..

– Иду! – крикнул летописец внутрь комнаты и снова обратился ко мне. – Кажется, они переключились на голову, которую я им еще не показывал, – улыбнулся он. – Ну, Гавилан, счастливого тебе пути!

– Благодарю, – кивнул я в знак уважения.

Тробноп тепло улыбнулся.