Девять клинков Гекаты

– А что, давай – согласился Сергей, но предупреждаю, я и здесь, почти мастер, кандидат. Но без глотков.

– Немец не может играть ради игры – возразил Витал.

– Я не немец, я русский, а фамилия эта от прадеда. Он военный детдомовец, а директором у них у них Гойцберг был, вот и давал свою фамилию всем, кто безродный.

– Понял, тогда хоть на пиво. Выигрываешь ты, выпиваю я, литр крепкого. Я, пьёшь ты и никакой магии, всё по честному.

– И наберёмся выше крыши, девки таскать замучаются.

– Южье таскать и не рьяз – рассмеялась Мари – ему, всьегда скукачно.

– Тогда в дурака и я сдаю – воодушевилась Татьяна.

– С тобой в дурака, пусть лохи играют, у тебя в рукаве восемь тузов – замахал руками Витал.

– В двадцать одно? – снова предложила Таня.

– В карты с тобой, вообще играть не буду, ни во что – расхохотался Витал – лучше в шахматы, или в нарды, честнее будет.

– Пьердлагайю, гьитару – с хитрой улыбкой предложила Мари – есть ли хлопьять гросс, Витал, шьяхмат, естьли Грета, картьи.

В ресторане заняли столик, который в своё время облюбовала Грета.

– Внимание господа – поднялся во весь свой немалый рост Витал, обратившись в зал, к немногочисленной, по раннему времени, публике, пока официант сервировал стол заказанным поздним завтраком – пожалуйста, помогите разрешить спор. Две песни. Пою и играю я, а потом моя оппонентка. Кто лучше, оцените вы, и я приму вердикт вынесенный вами. Всем по кружке «Боварского» выкрикнул он в зал.

– Но начинаю я – поднялась Татьяна.

– Да ради бога, Таня – поднял в защитном жесте руки Витал.

В зале тишина… Свет пригасили, Таня вышла к микрофону, на эстраду, подстроила под себя инструмент, предоставленный оркестром и под перебор гитарных струн, начала, чисто и душевно, глядя на Сергея, эта песня для него.

– Ветер ли старое имя развеет… Нет мне дороги в мой брошенный край…(«Последняя поэма» из к\ф «Вам и не снилось» Прим. автора)

Зал замирает… Тишина. Даже кухонный работники вышли и застыли, слушая.

Она проигрывает последний аккорд и снова тишина…. Зал заворожённо молчит, а женская половина прикована взглядами к Сергею.

– Понятно – поднимается Витал, разрывая тишину – я проиграл, я признаю. Но прошу вас поддержать меня, Татьяна должна спеть ещё.

И тут, зал взрывается аплодисментами… Появляются цветы.

А Таня поёт ещё, и ещё… Посетители ресторана не отпускают её с эстрады. Руководитель оркестра, после того, как она, всё же, вернула гитару, встал на одно колено, поцеловал её пальчики – это волшебно – произнёс он громко, что бы, слышно было в зале.

Сцену завалили цветами. И откуда они взялись?

– Витал выиграл – наклонилась к уху Сергея Таня, вернувшись за столик – он второй раз ловит Грету на одном и том же. На обожании и восторге публики. Как я сразу не поняла, кажется, мы прокололись. Я думаю, он всё понял. Грета бы, не повелась, и грубо обрезала, а я так не могу. Но попробую.

Витал, снова поднялся, и оглядел зал.

– Господа – выкрикнул он…

Но Грета, бросила всего одну фразу, тихо, внятно и только для него.

– Заткнись, придурок…

Витал, тут же захлебнулся ещё не произнесёнными словами и, только, и нашёлся, что сказать – спасибо вам – выдавил он, через себя – всем ещё по кружке «Баварского» – добавил он совсем тихо.

– Кажется, прокатило – снова шепнула в ухо Сергея Татьяна – теперь он не знает, что думать.

– Не получьилось – хихикнула Мари – эт-то, Гретхен, дурачьёк. А я тьебе говорьила…

– Но проверить-то надо было – с досадой бросил ей Витал.

– И что? – грубо ответила Татьяна – проверил?

– Прости, Грета, но Марк…

– К чёрту Марка – взвилась Грета – и на её руках появилась морозная взвесь.

– Всё, молчу, молчу – упал он задом на своё место, и виновато поглядел на жену, разведя руки – ошибся, дорогая, это, действительна наша Гретхен.

– Думкопф – только и ответила Мари.

Дальше завтрак продолжился, почти без напряжения. Почти, это относится к Сергею, его Татьяну постоянно приглашали на сцену, и он не могла отказать, пела. Их столик завалили цветами. Появились поклонники. Сергей сдерживался, как мог, но всё-таки не выдержал, и одному самому настойчивому, предложил выйти покурить.

Вернулся быстро, пряча руки в карманах. На этом трапеза и закончилась, появилась полиция. Но всё разрулили Витал и Мари, сунув, «что-то» полицейским в карманы и те удалились. Но пришлось покинуть заведение и им.

– Мы домой – прощалась Татьяна с Виталом и Мари – вон и Лёня подъехал.

– И мы – улыбалась Мари, крутя в руках тонкий стилет – будьете в Берлин, наш хаус, всьегда открыт, длья въас. Кьяжется, так говорьят русськи.

– Спасибо, дорогая – ответила Таня, обнимая женщину – мы тоже, всегда вам рады. До свидания.

– Ты правильно всё устроил – говорила Татьяна в машине Леониду.

– Да, госпожа Бретан – коротко отвечал тот – Марк всех накрутил. Вот, только Эд в больнице, совсем недавно пришёл в себя. Сейчас сращивает челюсть и восстанавливает зубы. И он просит прощения у господина Гойцберг.

– Прощаю – хмуро ответил Сергей.

– Да, я передам. И ещё… Лариса у вас, обед приготовила, ждёт. С подругой. Ваши родители просили, что бы вы госпожа Бретан, забрали Дениса, завтра, после школы.

– Спасибо, Лёня, заберу – кивнула Татьяна – и зови меня Таня, чёрт побери, привыкай уже.

– Да, Татьяна Георгиевна.

– Ну, наконец-то – встретила их в дверях недовольная Ларка – а я… мы ждём, ждём… Жрать охота, а вы…

– Прости, Лариса – чмокнула девочку в щёку Таня – мы в ресторан ходили, не знали, что вы нас ждёте.