Герой империи. Битва за время

* * *

1 июля 1941 года, около полудня. Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина.

Проснувшись утром, товарищ Сталин почувствовал что заболел. Отчаянно першило в горле, от боли разламывалась голова, слабость и апатия от высокой температуры были такие, что хотелось лечь, накрыться с головой одеялом и лежать неподвижно, несмотря на навалившиеся дела. Личный врач Сталина, профессор Виноградов, срочно вызванный Власиком на Ближнюю дачу, диагностировал у больного острую респираторную инфекцию (о вирусах до изобретения электронного микроскопа даже не догадывались) и прописал десять дней постельного режима и классические для того времени методы лечения (анальгин, аспирин, горячий чай с малиной и медом, и т. д.). И, самое главное – забыть о делах и лежать, лежать, лежать…

Болеть десять дней, когда на счету каждый час, вождь не посчитал возможным, и потому, после таблетки аспирина почувствовав временное облегчение, оделся при помощи помощника и поковылял в ту комнату, где квартировала тактик-лейтенант Илина Ке, вместе со своим тактическим планшетом и ординарцем Тусей. В ответ на вопрос, нет ли у нее какого-нибудь чудодейственного лекарства – такого, чтобы принял таблетку, и здоров. В ответ девушка строго отчитала вождя – мол, самолечение еще никого не доводило до добра, тем более что у хумансов и темных эйджел есть небольшие отличия в метаболизме, и лекарство из ее аптечки может не оказать нужного действия, или, напротив, оказать совсем ненужное. Взамен она предложила вызвать на дачу главного врача «Полярного Лиса» товарища Иртаз Далер, чтобы та произвела обследование, поставила диагноз и назначила курс лечения. Излечение без отрыва от производства практически гарантировано, как-никак пользовать Сталина будет целый врач первого ранга с многолетним опытом. И выглядела Илина Ке при этом так же, как выглядит любящая племянница, отчитывающая любимого дядюшку за неразумное поведение.

Недолго думая (а если честно сказать, то совсем не думая) вождь согласился на это предложение. С одной стороны, Сталину хотелось как можно скорее почувствовать себя здоровым человеком и снова взяться за неотложную работу, ведь время действительно не ждет, и без его пинков ржавая машина советского государства не будет вертеться даже под угрозой уничтожения. А с другой стороны, вождю было очень интересно своими глазами посмотреть, как работает имперская медицина. И это тоже была работа – оценить на своей шкуре, насколько компетентными специалистами комплектовал свои корабли имперский космический флот.

– Самыми компетентными, – сразу после вызова врача в ответ на прямой вопрос высказалась Илина Ке, – ведь если дело происходит на планете, в сложных случаях можно обратиться за советом к старшим товарищам, коллегам, профессорам и академикам. А на борту космического крейсера это совсем не так, там врач вынужден быть универсальным специалистом, который самостоятельно отвечает за жизни членов команды, от командира до последней сибхи из обслуживающего персонала, потому что и сибха – тоже человек.

При последних словах скромно стоящая в сторонке сибха Туся застенчиво улыбнулась, а вождь подумал, что звучит это как-то уж слишком красиво. Что такое пролетарский интернационализм, это было ему понятно, а вот тот уровень понимания общности людей, который демонстрировали имперцы, превосходил все имеющиеся ожидания.

– А немецкие фашисты, товарищ тактик-лейтенант, – спросил вождь, – тоже люди или нет?

– Конечно, нет, – совершенно искренне ответила Илина Ке, – они же других людей за людей не держат, и свои клятвы нарушают, как только им покажется, что это может принести хоть малейшую выгоду. Настоящие люди так не делают.

Тут вождь припомнил материалы, спущенные ему с «Полярного Лиса» для ознакомления с социальной структурой Империи и подумал, что к вопросу равенства людей темные эйджел относятся между собой несколько легкомысленно. Ведь, несмотря на столетия имперской идеологической обработки, они до сих пор обладают некоторым расовым снобизмом, и свое равенство с обычными людьми, а тем более с сибхами, считают более деклараций о намерениях, чем свершившимся фактом. Зато тех, кто недоговороспособен и не может сдержать свое слово (не говоря уже о подписанных договорах) они считают последними ничтожествами, хуже чем проклинаемые всеми лица нетрадиционной сексуальной ориентации. И это тоже факт в копилку его личного наблюдения за имперцами, убежденными в том, что чем больше общество похоже на их Империю, тем оно лучше.

Доктор Иртаз Далер прибыла довольно быстро. На то, чтобы собрать все что необходимо для экспресс-диагностики и на посыльном челноке спуститься на поверхность планеты, ушло совсем немного времени. Когда тебя вызывает сам Император, обычно не мешкают, думая, что же надеть по такому случаю, чай не допивают и партию в карты не доигрывают. Первым делом доктор Далер закрепила на правом запястье своего высокопоставленного пациента браслет автодиагноста, после чего своим приятным голосом, со специфическими «медицинскими» интонациями, призванными загипнотизировать и вызвать доверие у пациента, взялась за опрос вождя на предмет жалоб, где и как болит.

В данном случае это было сочетание приятного с полезным: пока пациент отвечает на вопросы, автодиагност анализирует его общее состояние, температуру тела, давление, пульс, содержание в крови лейкоцитов, эритроцитов и токсических веществ, а также пытается выделить возбудителя болезни, если, конечно, таковой имеется в наличии и известен справочной базе. А иначе никак – если обнаружится неизвестный имперской науке враждебный агент, то пациента госпитализируют в стационар на крейсере и изучат его болезнь по всем правилам с употреблением диагностического оборудования первого класса – так уж положено. Не пеона ведь лечат, а самого будущего Императора, сиречь Верховного Главнокомандующего.

Но, к счастью, обошлось без этого. Не успела еще Иртаз Далер закончить опрос, как автодиагност пискнул и выдал результат своей работы на планшет врача. Ничего особо сложного для имперской медицины у вождя не наблюдалось, всего лишь острая респираторная инфекция, развившаяся на фоне пониженного из-за переутомления иммунитета. Дела было, как говорится, на пять минут. В смысле, пять минут потребовалось, чтобы сменить автодиагност на гораздо более массивную «аптечку», которая по заранее разработанной программе принялась подавать в кровь пациента необходимые лекарства, сверяя результаты лечения с диагностическим блоком, который у аптечки был гораздо скромнее, чем у автодиагноста.

Напоследок, когда Сталин уже почувствовал ощутимое облегчение (это вам не таблетка аспирину), доктор Далер сказала, что через сутки она прибудет с повторным визитом для корректировки лечебной программы, и надеется, что все у ее пациента будет хорошо; главное – избегать факторов риска, не попадать под сквозняки и не переутомляться. Вождь вспомнил, как не далее как вчера товарищ Иртаз Далер «защищала» перед ним госпитализированного на крейсере маршала Шапошникова, и спросил, как обстоят дела у Бориса Михайловича… Доктор Далер в ответ хмыкнула и ответила, что болезнь у Шапошникова гораздо серьезней, чем у самого вождя; рак желудка – это не респираторная инфекция, но, несмотря на то, что процесс лечения только начат, прогноз вполне благоприятный, так что, мол, месяца через два получите своего начальника Генерального штаба во вполне работоспособном состоянии. Но сейчас его лучше не беспокоить, ибо это чревато срывом лечебного процесса.

Отпустив врача «Полярного Лиса», почувствовавший прилив сил Сталин первым делом снова посетил тактическую комнату и убедился, что никаких изменений к худшему не произошло. В той обстановке, когда начальник генштаба Жуков не может ответить на вопросы не только по поводу противника, но и расположения собственных войск, установленный в этой комнате тактический планшет становится спасением и настоящим божьим благословением.

– Да, – сказала Илина Ке, – так и есть. Очень многие ваши командиры, и даже тактики, считают разведку пережитком этого самого – как его там – капитализма, и в связи с этим действуют без всякой связи с окружающей обстановкой, мол, все равно учение Ленина всесильно, а значит, победить можно только за счет пролетарской сознательности и всеобщего воодушевления, без всякой разведки. А это в корне неверно, и дейчи регулярно наказывают красных командиров за такое грубое заблуждение. Тут, кто не знает реального расположения сил противника и его намерений, считай, уже почти проиграл – и это так же верно, как и то, что небо на Старой Земле синее, огонь горячий, а вода мокрая.

Угрюмо кивнув, вождь продолжил вглядываться в значки на планшете. Сражение вокруг Ивацевичей продолжается полным ходом, пополнившая за ночь боеприпасы и избавившаяся от раненых группировка генерала Борзилова продолжает отбивать атаки, которые с сегодняшнего дня осуществляются сразу с двух сторон. С востока, со стороны Барановичей, атакуют ошметки моторизованных корпусов, дохлебывающих последние остатки горючего и доедающих последние галеты и консервы. Одновременно с запада, от Березы-Картузской, с сегодняшнего дня начались атаки немецких пехотных дивизий, прежде не участвовавших в сражении и лишь сегодня дошедших до линии соприкосновения, а значит, не понесших серьезных потерь.

Впрочем, советские бойцы, вдосталь снабженные боеприпасами и успевшие оборудовать позиции, встречают атаки немецкой пехоты самым серьезным образом, так что за потерями у немцев дело не станет. Значки отбитых атак множатся буквально на глазах, и так же быстро убывает сила атакующих немецких дивизий, которых, впрочем, сменяют все новые и новые вражеские соединения, подходящие с запада. Но в то же время к генералу Борзилову из Белостокского и Волковысского котлов тоже подходят дополнительные силы окруженцев, что увеличивает его способность продержаться в Ивацевичах как можно дольше. Пока советские войска отрезают уже истощившие свои возможности немецкие соединения от собственных тылов, лишая их подвоза топлива и боеприпасов, то никакого наступления на центральном участке фронта у немцев в ближайшее время не получится.

Тут надо сказать, что генерал Болдин, чей штаб до сих пор находится в районе Слонима, занят в основном организационными задачами, формируя на базе остатков мехкорпуса генерала Мостовенко мощную мотоманевренную группу, готовящуюся нанести удар во фланг вражеской группировке, а генерал Борзилов непосредственно управляет сражением под Ивацевичами. При этом все тактическое обеспечение Слоним-Ивацевичской зафронтовой операции осуществляет старший тактик «Полярного Лиса» Ватила Бе, и если бы не она, то никто бы не знал, что ему следует делать.

Одновременно со сражением на коммуникациях второй танковой группы, постепенно разгорается и битва за Минск. Немецкие части охватили столицу Советской Белоруссии с трех сторон, так что свободной оставалась только автомобильная и железнодорожная магистрали Минск-Бобруйск и шоссейная дорога Минск-Могилев, по которым под надежным прикрытием истребительной авиагруппы «Полярного Лиса» продолжалась эвакуация гражданского населения и промышленных предприятий. Эту эвакуацию прикрывали ожесточенные бои под Заславлем, Смолевичами, Фаниполем и Самохваловичами. Кроме того, выслав делегатов связи, генерал Рокоссовский активно подчиняет себе разрозненные подразделения отступающих мимо Минска остатков разбитых в предыдущих боях дивизий 21-го и 47-го стрелковых корпусов. Это вождь видел по тому, что разрозненные части, прежде суетившиеся южнее и западнее Минска кто во что горазд, теперь идут к городу как лососи на нерест, чтобы включиться в предстоящую битву.

И хоть по-настоящему сражение за город еще не началось, развернулся командующий минской зафронтовой армейской группой круто, используя свои диктаторские полномочия на полную мощность. Не ошиблись, значит, имперские специалисты Ватила Бе и Малинче Евксина в этом человеке. Именно благодаря ему в объявленном на осадном положении городе снова есть советская власть, функционируют военкоматы, а население организованно вывозится за пределы зоны боев. Партийных же и советских деятелей Минска, «заблаговременно» ушедших в подполье, Рокоссовский извлек железной рукой из их нор и, не взирая на личности, погрузив в транспортный ТБ-3, отправил на Большую Землю, чтоб не мешались под ногами. Благо, расположенный на южной окраине города аэродром до сих пор не занят немцами и все еще действует.

Если верить имперскому планшету (а не верить ему нет никаких оснований), основные события в полосе бывшего[5 - Новый Западный фронт создавался из срочно выдвигающихся на рубеж Днепра частей второго стратегического эшелона. С 30-го июня его командующим, взамен отстраненного Павлова, был временно назначен генерал-лейтенант Еременко, в нашей реальности 2-го июля его сменил нарком обороны маршал Тимошенко, но в мире «Полярного Лиса» на эту должность сразу был назначен генерал армии Жуков. То что было Западным фронтом в первую неделю войны теперь превратилось в две зафронтовые армейские группы, которыми командуют генералы Болдин и Рокоссовсккий.] Западного фронта начнутся не ранее чем через два-три дня. Есть время заняться другими вопросами. То, что товарищ Рокоссовский оказался на своем месте, это, конечно, очень хорошо. Вождь вспомнил, как вчера вечером в его кабинете зазвонил телефон ВЧ; спокойным, чуть уставшим голосом Рокоссовский доложил, что он прибыл в Минск и приступил к обязанностям командующего зафронтовой армейской группой. А после скупыми и короткими словами поведал о том, какая обстановка была в брошенном городе к его прибытию и какие меры противодействия разлагающим и просто паническим настроениям, вызванным действиями предыдущего командования, он намерен предпринять.

С другой стороны, не стоит забывать, что одним Рокоссовским и предстоящим ему минским сражением дело не исчерпывается. Задача Рокоссовского – выиграть время, чтобы части Второго Стратегического Эшелона успели полностью развернуться, образовав по Днепру новый Западный фронт. И тут вождь подумал – а что если новый командующий Западным фронтом окажется таким же нераспорядительным говнюком, как и генерал Павлов и не сумеет воспользоваться выигранным для него временем? Тогда все, что делается сейчас, на что возлагаются такие надежды, окажется напрасным, и вместо нерушимой стальной обороны на Днепре германскую армию встретит такой же рыхлый частокол из отдельных, плохо связанных между собой соединений, вроде того, какой немцы один раз уже разломали на границе.

Нет. Западному фронту нужен не просто командующий. Ему нужен компетентный командующий, который сумеет грамотно использовать выигрыш времени, добытый Рокоссовским и Болдиным, и превратить Днепр в непреодолимый рубеж для вражеского нашествия. Вождь посмотрел на Илину Ке и подумал, что если уж имперцы смогли с орбиты определить местонахождение одного-единственного человека с нужной им структурой личности, то и проверить на лояльность и профессиональные способности тех, кто вхож в этот дом, для них тоже не представит особого труда.

– Так точно, товарищ Верховный Главнокомандующий, – ответила Илина Ке, – проверить ваших, гм, графов и генералов на лояльность и профессиональные качества вполне возможно. Для этого в вашем кабинете необходимо установить психосканирующий комплекс, как в кабинете профориентации…

«Вот именно, – подумал вождь, – некоторые из партийных деятелей ведут себя так, будто они какие-нибудь графья, об этом мне уже много раз докладывали. Детишек и родственников в ущерб интересам дела проталкивают на «теплые» места. Зато имперские графья, судя по рассказам таких, как эта Илина Ке, ведут себя как вменяемые и ответственные товарищи, до конца отвечающие за свой участок работы. А насчет родственников – ни-ни, даже не пытаются… Профориентацию не обойдешь. Говорят, что это факт. А может, и не только говорят, ведь в команде «Полярного Лиса» все – от командира, до последнего оператора – находятся на своих местах. Эффект их вмешательства в войну налицо, даже если не считать прямого участия в боевых действиях. Если бы с такой тщательностью пред войной подбирали членов ЦК, наркомов и армейских генералов, то не понадобились бы никакие пришельцы. Слишком уж дорого обходятся стране некомпетентные руководители…»

– Тогда, товарищ тактик-лейтенант, – сказал Сталин вслух, – свяжитесь со своим командованием и спросите, сколько у них уйдет времени на то, чтобы установить подобное оборудование в моем кабинете? И еще желательно сделать так, чтобы о его существовании не было известно никому, кроме меня самого…

* * *

1 июля 1941 года, поздний вечер. Москва, Кунцево, Ближняя дача Сталина.

Вечером вождь вызвал к себе всю военную верхушку. Куратора по партийной линии РККА товарища Маленкова, наркома обороны Тимошенко, бывшего начгенштаба и нового командующего Западным фронтом генерала армии Жукова, его предполагаемого начштаба генерал-лейтенанта Соколовского, начальника оперативного отдела генштаба генерал-лейтенанта Маландина, и его зама генерал-майора Василевского, который в отсутствии маршала Шапошникова, фактически через голову своего начальника, исполнял его обязанности. И, конечно же, на Ближнюю дачу был вызван бывший командующий Западным фронтом генерал армии Павлов. Последнего пригласили для того, чтобы прояснить некоторые неясные моменты последних предвоенных и первых военных дней. На встрече присутствовал и милейший Лаврентий Палыч Берия, и отсутствовали моряки с летчиками. С них вождь снимет стружку в другой раз. Ну и, конечно же, самым важным фактором той встречи был тот самый психосканирующий профориентационный комплект, собранный из оборудования из ЗИПов «Полярного Лиса» и установленный в кабинете у вождя.

Команда серых работала в том кабинете на продолжении шести часов, и после их ухода кабинет выглядел так же как и прежде, за исключением того, что на столе в придачу к телефонам ВЧ и внутренней связи появился небольшой прибор с экраном. Помимо всего прочего, через этот прибор, не беспокоя «чемоданчик», можно было связаться как с «Полярным Лисом», так и со всеми абонентами, имеющими имперское коммуникационное оборудование. Но это была только часть его функций, как и наши персональные компьютеры, способны делать значительно больше, чем просто раскладывать пасьянс «косынка».

Все дело было в том, что разбирательство на тему «кто есть кто» Иосиф Виссарионович решил начать с военных высшего эшелона, ибо этот вопрос не терпел уже никаких отлагательств. Командующего на Западный фронт следовало назначить как можно скорее, и это должен быть как можно более компетентный командир, а не еще один генерал Павлов… Так вот – полученные результаты в буквальном смысле шокировали товарища Сталина. Нарком обороны, главнокомандующий (к счастью, не верховный) красный маршал Тимошенко был оценен системой профориентации очень низко. Илина Ке, помогавшая вождю интерпретировать результаты, сказала, что с такими показателями из товарища Тимошенко получится только заведующий вещевым складом. Неудивительно, что с началом войны все у него стало валиться из рук. Вождь решил, что в самое ближайшее время маршал будет снят со своей должности и направлен в такое место, где никому и ничему не сможет навредить.

А ведь именно Тимошенко первоначально предполагалось назначить на место злосчастного Павлова. И только вмешательство имперцев позволило изменить кандидатуру будущего командующего Западным фронтом. Правда, при этом Ватила Бе, когда давала свой совет, не прибегала к комплекту для профориентации, а давала оценку «на глаз», но глаз оказался алмаз. И в самом деле, комплект для профориентации очень высоко оценил генерала армии Жукова как командующего войсками, и в то же время показал, что у него нет никаких способностей к штабной работе. Еще одним результатом проведенного совещания с тайной проверкой было то, что на Западный фронт завтра вместе с Жуковым в качестве начштаба фронта поедет не генерал Маландин, оказавшийся серой посредственностью[6 - Генерал-лейтенант Маландин – единственный из советских генералов, прошедший всю войну в одном и том же звании и постоянно понижавшийся в должности – заместитель начальника генштаба, начальник штаба фронта, заместитель начальника штаба фронта, начальник штаба армии.], а его бывший зам генерал Соколовский… Генерал-майор Василевский, несмотря на свою молодость и небольшое звание, был утвержден в качестве первого заместителя Шапошникова, исполняющего его обязанности во время отсутствия начальника генштаба по болезни. Как в свое время сказал Козьма Прутков: «Каждый неизбежно причиняет пользу, будучи употреблен на своём месте». И теперь вождь понимал, что перед войной с правильным применением в РККА имеющихся кадров было, мягко говоря, не очень хорошо.

Кстати, о генерале Павлове, послужившем поводом для этого совещания. Его арестовали сразу после совещания и в сопровождении товарища Берия отправили «наверх», на «Полярный лис», для принудительного ментоскопирования. А все из-за того, что психосканер показал, что при достаточно высоком уровне компетенций этот человек выглядит как так называемый чемодан с двойным дном. А вот это уже совсем другая история.

* * *

2 июля 1941 года, 01:25 мск, Околоземная орбита, высота 400 км, разведывательно-ударный крейсер «Полярный Лис».

Когда Сталин, распуская совещание, посвященное катастрофическому развитию событий на Западном фронте, сказал: «Все, товарищи, совещание закончено, все свободны», генерал армии Павлов подумал было, что для него лично все обошлось вполне благополучно, и самое большое, что ему грозит – это понижение в должности и звании. Но при выходе из кабинета ему навстречу синхронно шагнули двое в чекистской форме и еще один сотрудник органов каким-то образом очутился сзади, приставив к спине опального генерала свой пистолет.

– Гражданин Павлов, – сказал один из чекистов, пока второй вытаскивал из генеральской кобуры личное оружие, – вы арестованы по подозрению в совершении государственной измены. Руки за спину и следуйте за нами. Разговаривать не разрешается. Шаг вправо, шаг влево приравнивается к побегу, конвой стреляет без предупреждения.

Выслушивая эти слова, Павлов чувствовал, как на запястьях его отведенных назад рук защелкиваются браслеты наручников, будто говоря о том, что обратного пути с Голгофы уже не будет.

Со скованными за спиной руками, обезоруженного и растерянного Павлова вывели на залитую неземным бело-голубым светом лужайку за домом вождя (от неожиданности он даже зажмурился), где стоял странный аппарат, похожий на сложившего крылья гигантского толстенького птеродактиля. Там, бывшего командующего Западным военным округом, сняв с него наручники, передали в руки здоровенному гориллобразному монстру, экипированному в нечто похожее на рыцарские доспехи и шлем, снабженный глухим забралом из затемненного стекла. Монстр принял Павлова у чекистов, хмыкнул что-то нечленораздельное, развернул «кругом» и ладонью легонько подтолкнул в сторону хвостовой части аппарата, где светился проем раскрытого десантного люка. При этом у конвоируемого было ощущение, что в спину его толкает как минимум тяжелый танк. Бывший командующий западным фронтом понял, что если он не пойдет сам, это существо отнесет его внутрь за шиворот как нашкодившего кутенка. И сопротивляться бесполезно, ибо в случае необходимости его завяжут хоть морским узлом.

Но на этом сюрпризы для генерала Павлова не закончились. Внутри, сидя в мягком кресле и поблескивая стеклышками пенсне, его ждал криво улыбающийся Лаврентий Палыч Берия, собственной персоной.

– Ну, что, Дмитрий Григорьевич, – сказал он бывшему комфронта, – допрыгался, козел? Кончилось твое счастье, и отвечать теперь за все придется по полной программе. Жаль только тех наших товарищей, которые уже погибли или еще погибнут по твоей вине. Ну ничего, товарищи наверху с тобой обязательно разберутся, они это умеют, а мы уж им поможем.

В этот момент гориллообразный монстр в доспехах толкнул Павлова в другое кресло, сказал на чистом русском языке: «Сидеть и не двигаться», после чего сам сел напротив. Десантный люк закрылся, а вибрация пола и некоторое увеличение веса подсказали, что аппарат начал взлет. И в этот момент Дмитрий Павлов подумал, что весь этот разговор со Сталиным, когда тот дотошно выпытывал у него подробности событий первой недели войны, этот арест и полет на неведомом аппарате в компании с Берией и гориллообразным монстром куда-то «вверх» никак не могут происходить в действительности. Все это кошмарный сон[7 - В тот момент (27.06.1941), когда в небе на прифронтовой зоной начала действовать истребительная авиагруппа «Полярного Лиса» (так называемые «белые защитники») генерал Павлов уже оставил свой командный пункт в Минске и до самого своего выхода из окружения 30-го июня числился в нетях. Уже 26 июня командующий переброшенного из-под Бобруйска 47-стрелкового корпуса генерал-майор Степан Поветкин, прибыв в Минск для установления взаимодействия с вышестоящим командованием, не обнаружил там ни штаба Западного фронта, ни штаба 13-й армии, которая по первоначальному замыслу должна была оборонять Минск. А потом, после выхода к своим 30-го числа, бывшего комфронта ничего не объясняя, сразу упаковали в самолет и срочно отправили в Москву – а там, за пределами узкого круга приближенных к Сталину людей, о «защитниках» и имперском крейсере «Полярный Лис» не было известно почти ничего.], и ничем иным быть не может. Достаточно покрепче ущипнуть себя за руку, и все пройдет. Этот бредовый кошмар кончится, он проснется в своей постели, а на календаре снова будет последнее предвоенное утро двадцать первого июня, когда все у него еще было хорошо…

Но кошмар прекращаться не пожелал, сколько ни щипал себя бывший командующий Западным фронтом. А вот вслед за попыткой встать с кресла он получил толчок в грудь и услышал угрожающий рык гориллобразного монстра: «Я же сказала, мерзкий предатель – сидеть и не двигаться!», после чего перед его лицом появился кулак в бронированной перчатке, размером не меньше чем с голову взрослого мужчины.

– Полегче, товарищ Вета, ты же его убьешь, а он нам еще нужен, – сказал Берия перед, этим с интересом наблюдавший за тем, как Павлов, ерзая и кривясь, с увлечением щиплет себя за разные места.

– Не убью, товарищ генеральный комиссар государственной безопасности, – серьезно ответила Вета, отодвигаясь от вжавшегося в кресло Павлова, – я просто пошутила, чтобы он вел себя смирно. Не люблю предателей!

– Если ты, Вета, не любишь предателей, – раздался по громкой трансляции еще один женский голос, – это значит, что ты просто не умеешь их правильно готовить…

Павлов представил себе еще одного такого же мускулистого монстра – в наглухо закрытом шлеме, за штурвалом, и мысленно содрогнулся. Видимо, Сталин с Берией не понадеялись на своих костоломов в Большом Доме на Лубянке и решили передать его в руки этим чудовищам. Такое и в самом деле прибьет его одним щелбаном, просто по неосторожности…

– А мне и не надо уметь его готовить, – из-под забрала глухо ответила Вета, – мы, штурмовая пехота, пленных не берем. Вообще. Не наша это работа. А вожусь я с этим скунсом из-за того, что все егеря заняты, дейчей гоняют, а наша рота пока в резерве. Вот довезу его до «Лиса», сдам этого предателя из рук в руки Пауку, и больше никогда его не увижу. У Паука он уже точно не заживется и заговорит как миленький, расскажет про всех своих подельников. Впрочем, это уже не моя забота…

Сказав эти слова, монстр с женским именем Вета поудобнее, насколько это возможно при его габаритах, устроился в кресле, скрестив на груди могучие руки и больше никак не выказывал своего отношения к происходящему.