Британский вояж

Все расселись по машинам и тронулись в путь. Первым ехал грузовичок, а за ним не спеша «форд». Посмотрев в зеркало, Антон заметил синий «мерин» с обычными городскими номерами, в котором сидели четверо мужчин. Он словно привязанный следовал за ними. Антон понимающе усмехнулся и первым прервал немного затянувшееся молчание.

– Сергей Борисович, – спросил он, – а вы не собираетесь побывать в прошлом и лично познакомиться с императором Николаем Павловичем?

– Вполне возможно, но пока для этого путешествия не пришло еще время, – спокойно ответил его собеседник, – со всеми текущими делами пока неплохо справляется и Олег Михайлович. Ну, а если понадобится мое присутствие, то такая встреча состоится.

– Скажите, Антон Михайлович, – в свою очередь поинтересовался Сергей Борисович, – легко ли вам было найти общий язык с людьми из XIX века? Я имею в виду, не в ходе деловых разговоров, а, так сказать, на бытовом уровне. Ведь мы и мыслим по-другому, и поступки наши могут для человека времен Пушкина и Лермонтова показаться странными.

– Эх! – неожиданно вырвалось у Сергея Борисовича. – Если бы вы только знали – как мне хочется побывать в Питере того времени! Но дела, дела… Хотя все же постараюсь вырваться, хотя бы на денек.

– Я понимаю вас, – ответил Антон. – Для нас тоже поначалу все показалось необычным и странным. Словно какая-то историческая театральная постановка. Только люди в ней неожиданно оказались живыми. Непохожими на нас, но живыми. И император Николай – тоже совсем не похож на оживший памятник с Исаакиевской площади. Он оказался человеком довольно своеобразным, конечно, но все же весьма симпатичным и приятным в общении. Думаю, что вы с ним тоже нашли бы общий язык.

Сергей Борисович кивнул головой и о чем-то задумался. Потом он опять спросил у Антона:

– А как вы считаете, не опасна ли будет для вас фронда, которая, как я понял, складывается в высших слоях петербургского общества после отставки Нессельроде? Ведь многие сановники и богатые люди были тесно связаны с ним. И наверняка они теперь готовят реванш. Я бы на вашем месте не забывал об этом. Сколько раз в русской истории бывало так, что некто, почувствовав, что находится в фаворе, терял осторожность, оказывался свергнутым и сосланным к черту на кулички. Вспомните того же князя Меншикова…

– Ну, Сергей Борисович, – задумчиво произнес Антон, – как мне кажется, сейчас наблюдается несколько иная расстановка сил. Во-первых, мы пришли из будущего и знаниями этого будущего поделились с императором. Во-вторых, он сам побывал в будущем и убедился, что мы не какие-нибудь шарлатаны, а люди, которые искренне желают помочь России и императору. Ну и в-третьих, он убедился, что мы делаем все абсолютно бескорыстно, не требуя награды за свои полезные для империи и лично для самого царя дела. Главное в отношениях с ним – это честность. Николай – человек, который внутренне чувствует искренность или неискренность собеседника. Он ценит первое и не прощает людям второе. Это вам, Сергей Борисович, на заметку. За предостережения же – спасибо. Только об этом лучше рассказать Александру Шумилину – он взял на себя все дела, связанные с политесом. А я – простой технарь, который в первую очередь отвечает за безотказную работу агрегата.

Так, за разговорами, они незаметно доехали до автосервиса Сергеева, в одном из ангаров которого и находилась машина времени. Следовавший за ними «мерседес» отстал, и «Садко» с «фордом» подрулили прямо ко входу в ангар. Антон вылез из иномарки, открыл ворота и врубил электричество. Сергей Борисович и Олег вошли в ангар, с любопытством огляделись. Машина времени, которую Сергей Борисович уже видел в квартире Антона, особого любопытства у него не вызвала. А вот склад одежды XIX века за ширмой, в которую путешественники во времени переодевались перед тем, как пересечь портал, его заинтересовал. Он покрутил в руках трость, с любопытством осмотрел висящий на плечиках сюртук и примерил перед зеркалом цилиндр.

Щукин тем временем завел двигатель «Садко», сел за руль и аккуратно вкатил грузовичок в ангар. Антон рукой указал ему место, где должен был стоять автомобиль. Потом двигатель заглушили, Антон уселся за пульт управления и начал священнодействовать. Вскоре в центре ангара появилась маленькая изумрудная точка, начавшая увеличиваться и превратившаяся через несколько минут в огромный овал. Портал открылся.

Антон увидел, что встречать прибывших из будущего пришли не только его приятели – Виктор Сергеев и Александр Шумилин. За их спинами возвышалась могучая фигура императора Николая Павловича. Он с интересом смотрел на автомобиль, который снова завел Олег и который был готов тронуться с места.

Но еще большее любопытство вызвал у него незнакомец – Сергей Борисович, – который с нескрываемым изумлением наблюдал за всем происходящим. Хотя тот и ничем не выделялся из доселе известных Николаю людей из будущего ни одеждой, ни поведением, император каким-то образом почувствовал, что перед ним стоит человек из тех, кого называют «власть предержащими», то есть имеющими отношение к правителям России XXI века. Хотя они и не были представлены друг другу, но Николай неожиданно улыбнулся и, подняв руку к своей треуголке, поприветствовал незнакомца. Сергей Борисович, в свою очередь, полупоклоном головы приветствовал царя.

«Садко» медленно проехал через портал и, повернув налево, остановился у края полянки. Олег вылез из кабины, подошел к своим товарищам и поздоровался с ними. Потом, заметив обмен приветствиями между императором и Сергеем Борисовичем, улыбнулся и махнул рукой Антону, давая ему понять, что сеанс межвременной связи окончен и можно закрывать портал.

Изумрудный овал стал уменьшаться и скоро превратился в яркую точку. Потом потухла и она.

* * *

Вернувшегося из будущего подполковника Щукина встречали как именинника. Все были удивлены количеством разных «вкусняшек», которые он притащил с собой. И это только при первом, поверхностном ознакомлении. Окончательно оценить «гостинцы», с общего согласия, было решено позднее, когда «Садко» разгрузят и его груз перевезут на конных фурах в Аничков дворец. А сам грузовичок до поры до времени решили загнать в построенный для подобных случаев большой бревенчатый сарай, в двухстах метрах от точки открытия портала.

Здесь же плотники под руководством хозяйственного Виктора Сергеева срубили теплую избу с печкой, в которой жил караул солдат Преображенского полка. Все служивые были тщательно отобраны командиром полка бароном Иваном Ивановичем Мунком. Это был боевой офицер и педант, как и все финны. Он тщательно собрал информацию о всех кандидатах, которые должны были поступить на «особую государеву службу». Потом майор Соколов лично побеседовал со служивыми и прогнал их всех через полиграф. По результатам тестирования троих из пятнадцати кандидатов отправили обратно в полк, а полковой священник заставил всех прошедших отбор и получивших шутливое прозвище «апостолы», целовать крест и поклясться, что обо всем увиденном и услышанном на новом месте службы они до самой смерти не расскажут никому. На всякий случай Соколов вместе с Шумилиным воткнули в избу-казарму для преображенцев несколько скрытых микрофонов и видеокамер, и теперь все их разговоры будут время от времени прослушиваться, а все происходящее – просматриваться.

Николай с любопытством разглядывал «Садко», который стоял на полянке, расставив свои толстые, рифленные в «елочку» колеса. Во время своего путешествия в будущее император заметил на улицах Петербурга грузовые машины, но вот так, вблизи, ему их видеть еще не доводилось. А когда Щукин, стоящий рядом с «Садко» с видом цыгана, продающего на ярмарке лошадь, сказал Николаю, что сия «шайтан-арба» может везти в своем кузове сто двадцать пудов груза со скоростью шестьдесят верст в час по хорошей дороге, то император с уважением посмотрел на грузовичок и бережно провел ладонью по его запылившемуся капоту.

– Олег Михайлович, – поинтересовался царь, – а нельзя купить сотни две-три таких самодвижущихся повозок для нужд российской армии? Ведь, как я слышал, для таких повозок и плохие дороги – не помеха.

Щукин прикинул, что каждый «Садко» стоит около миллиона рублей, и количество, названное Николаем, вполне по силам российскому бюджету, но обнадеживать царя не стал, отделавшись обещанием доложить вышестоящему начальству о поступившем предложении.

Вскоре прибыли три полковые фуры. Преображенцы, увидев императора, спрыгнули на землю и вытянулись перед своими «транспортными средствами» по стойке «смирно». Николай, изображая заботливого, но строгого «отца-командира», поздоровался с солдатами, поблагодарил их за бравый вид, а потом, еще раз напомнив о сохранении тайны, велел начать разгружать грузовик.

Виктор Сергеев стал распоряжаться процессом, по-хозяйски покрикивая на служивых. В нем снова проснулся тот, еще молодой зампотех, который в далеком Афгане крутился как белка в колесе, дабы вся его техника, побитая и раздолбаная до полного «ай-яй-яй», могла сдвинуться с места и начать выполнять боевую задачу. Солдаты, сразу поняв, что этот пожилой человек в статской одежде был когда-то офицером, беспрекословно исполняли все его указания.

– Как я понял, – сказал Николай, – отойдя с подполковником Щукиным в сторонку, – ваше руководство не возражает против того, чтобы вы возглавили и провели операцию в Британии. Ведь большинство снаряжения и амуниции, которое вы привезли с собой, предназначено для того, чтобы ваш вояж оказался удачным.

– Ваше величество, – ответил Олег, – я подробно сообщил своему руководству о нашем плане. Его признали рискованным, но вполне выполнимым. По расчетам аналитического отдела нашей службы, после того, как мистер Уркварт будет захвачен и тайно доставлен в Россию, активность британской агентуры на Кавказе значительно снизится.

– А что такое аналитический отдел? – полюбопытствовал император. – Как я полагаю, это отдел, который занимается анализом и оценкой политических и разведывательных сведений, полученных от агентов.

– Именно так, ваше величество, – Щукин оценил «продвинутость» царя. – Агенты могут добыть важную информацию, но оценить и понять всю ее важность могут люди, которые хорошо разбираются в политических и военных вопросах. Наши аналитики собрали все, что было известно в нашей истории о мистере Уркварте, и пришли к выводу, что с его устранением от антироссийских дел британцам будет очень сложно нам делать разные гадости. Ведь им снова придется налаживать связи с мятежными горцами, а ведь многие из них завязаны на личных взаимоотношениях. Горцы бывают порой весьма недоверчивы к новым людям.

– Все так, Олег Михайлович, все так, – покачал головой Николай. – Но меня беспокоит то, что риск все же присутствует, и – «A la guerre comme a la guerre» – возможны разные неприятности. А мне бы очень не хотелось, чтобы кто-нибудь из вас был ранен, или не дай бог… – император выразительно посмотрел в глаза Щукину.

– Ваше величество, – ответил Олег, – среди участников этой операции будет моя дочь, а также сыновья моих друзей, которые мне тоже очень дороги. Но, по моему соображению, только они смогут совершить то, что нами задумано. Их этому учили. А ваших солдат и офицеров – нет. Я обещаю, что, вернувшись из Англии, начну обучать специально отобранных для этого людей всему тому, что должны знать бойцы спецподразделений. Я чувствую, что поход в Британию не последний, и что надо серьезно готовиться к подобным спецоперациям. Ведь, кроме Англии, есть Кавказ, Туркестан и прочие места, где должны быть надежно защищены интересы Российской империи. И там, где с поставленной задачей не справится пехотный полк, ее сможет выполнить спецгруппа, которая, подобно иголке, проникнет туда, куда надо.

– Я подумаю над тем, что вы мне сейчас сказали, – сказал Николай, – и хочу предложить вам возглавить их. Обещаю вам генеральское звание и графское достоинство. Впрочем, как я понимаю, свое согласие на переход на службу ко мне вы сможете дать лишь с разрешения вашего руководства.

– Вы правы, ваше величество, – ответил Щукин. – Мы люди военные и не всегда вольны в своих желаниях. Но давайте не будем забегать вперед. Да, кстати, вот вам, ваше величество, письмо, которое написал для вас граф Бенкендорф. Он сейчас проходит курс лечения в одном из наших санаториев и чувствует себя гораздо лучше.

Щукин достал из кармана большой пластиковый конверт и передал императору. Николай вскрыл его и бегло прочитал послание графа. Лицо царя стало умиротворенным – видимо, Александр Христофорович писал приятные для него вещи. Потом он снова стал серьезным и внимательно посмотрел на Олега.

– Скажите, – спросил Николай, – вас провожал сюда тот же человек, с которым беседовал граф?

Щукин утвердительно кивнул головой. Император задумался. Он посмотрел на солдат, которые уже заканчивали разгрузку «Садко» и укладывали ящики и тюки на полковые фуры, на суетившегося вокруг них Виктора Сергеева, на Шумилина, который стоял невдалеке от них и делал какие-то пометки в своем блокноте.

Потом Николай снова взглянул в глаза Олегу.

– Олег Михайлович, – сказал царь, – если до сих пор у меня и были какие-то сомнения на ваш счет, то теперь они окончательно исчезли. Я буду рад, если между вашим руководством и мною будет заключен союз. Ведь мы две России – одна из XIX века, вторая – из девятнадцатого. Но в любом случае мы дети России. Мы родственники, и мы можем и должны помогать друг другу. Если моя держава сумеет в чем-либо помочь вашей державе – я буду счастлив. А вы уже оказываете мне помощь. Быть же должником я не люблю.

– Ваше величество, – доложил Николаю Виктор Сергеев. – Погрузка закончена. Служивые проинструктированы, что везти груз надо не спеша и аккуратно. Осталось только отогнать в сарай грузовик и можно трогаться в путь. А там начнем сборы в другое путешествие. Пора – старая добрая Англия заждалась нас…

Первый шаг к цели

Третий день пароходо-фрегат «Богатырь» рассекал своим форштевнем серые волны Балтийского моря. Погода благоприятствовала походу, дул ровный попутный ветер, и практически все время корабль шел под парусами…

После того как из будущего было получено снаряжение, необходимое для опасного вояжа, сборы пошли в ударном темпе. Уже на следующий день после прибытия подполковника Щукина все грузы и участников британской экспедиции на быстроходном паровом катере перебросили в Кронштадт. Игорь Пирогов, который уже успел стать у тамошних моряков своим человеком, помог разгрузиться и с помощью присланных на помощь матросов разместил прибывших на пароходе-фрегате. Конечно, при этом корабельным господам-офицерам пришлось немного потесниться – ведь на «Богатырь» подселили сразу восемь человек, которых, по вполне понятным причинам, нельзя было поместить в жилую палубу для нижних чинов.

На пароходо-фрегат уже погрузили провизию, привезли бочки с вином и ладожской водой – она считалась идеально чистой и могла храниться дольше, чем обычная, – загрузили в угольную яму отборный кардиф. Экипаж под командованием капитан-лейтенанта фон Глазенапа в последний – четвертый – раз обтянул такелаж. Со всеми предосторожностями на корабль погрузили порох и боеприпасы.

Перед выходом в открытое море на «Богатыре» трудились все – даже участники экспедиции лейтенанты фон Краббе и Невельской. Они как могли помогали офицерам «Богатыря» побыстрее подготовить корабль к походу. Надо было бегать по канцеляриям, складам и провиантским магазинам, чтобы в поход пароходо-фрегат вышел, полностью обеспеченный всем необходимым. А вот все остальные чувствовали себя на корабле лишними и старались свободное время проводить на берегу.

Все, кроме Надежды Щукиной. Она с большим любопытством наблюдала за тем, что происходило на борту пароходо-фрегата. Матросы и офицеры поначалу подозрительно косились на странную «девку», которая, как известно всем морякам, приносит в плаванье одни лишь несчастья.

Но когда «черная пантера», переодевшись в джинсы и тельняшку, – кстати, эта «морская душа» появится в русском флоте лишь через двадцать лет – лихо вскарабкалась по выбленкам на грот-марс и на руках потом по вантам съехала вниз, матросики открыли рот от удивления и сразу же зауважали Надежду. Больше всего их удивило, что она абсолютно не боялась высоты. Она прошлась по рее, находящейся на огромной высоте, спокойно, даже чуть пританцовывая, словно это была не корабельная рея, а широкая городская мостовая. Если бы они знали, как она лихо летала на таких штуках, как дельтаплан и параплан!

А когда все увидели, как Надежда, привязав к фок-мачте круглую деревянную мишень, тренируется в метании ножей и сюрикенов, то ее зауважали и господа офицеры.

Надежда везде совала свой любопытный нос: и на батарейную палубу, где были установлены 24-фунтовые пушки, и на жилую палубу, где отдыхала свободная от вахты команда, и в машинное отделение. Скоро к ней все привыкли и даже стали считать чем-то вроде корабельного талисмана.

Накануне прибытия на «Богатырь» пассажиров умер судовой кот, что было плохой приметой. Экипаж погрузился в уныние. И надо же такому случиться, что на следующий день Надежда стояла у борта корабля и смотрела, как с грузового лихтера грузят бочки с солониной на стоящую рядом с пароходо-фрегатом трехмачтовую шхуну.

И тут она неожиданно услышала тихое «мяу». У трапа «Богатыря» стоял, поглядывая с любопытством на нее, симпатичный рыжий кот. Надежда позвала его: «Кис-кис», и кот, мяукнув еще раз, гордо поднялся по трапу на палубу корабля и, мурлыкая, стал тереться о ноги девушки.

– Пойдешь с нами в поход? – спросила его Надежда.

– Мяу, – ответил кот, вопросительно посмотрел на свою новую хозяйку, продолжая тереться о ее ноги.