Рандеву с «Варягом»

Справа от нас, примерно в километре, по берегу скачет японская конная батарея. 75-мм фугасный снаряд или шрапнель на удар – довольно неприятный подарок. Стрелять же по ним с положения вплавь (чистая показуха) – только напрасный расход боеприпасов. Но о них хорошо позаботились на «Саратове». Два десятка «градовских» снарядов – и вот уже на вспаханном взрывами берегу никого нет. Все, дальше не до них, берег приближается.

На сушу мы вышли километрах в пяти от нужного места – но ехать быстрее, чем плыть. Так что по обнаженному отливом песчаному пляжу мы домчали до железной дороги с ветерком за пять минут… Правее разгорался бой: высадившиеся первыми черноморцы уже сцепились с японцами, оккупировавшими Чемульпо, были слышны даже выстрелы наших самоходок. Потом артиллерийская пальба стихла, хотя ружейно-пулеметная перестрелка продолжалась довольно долго. Рота капитана Франка пошла на Чемульпо с тыла, ну а мы – по так называемому «грунтовому шоссе» рванули на Сеул.

9 февраля (27 января) 1904 года, 18:15. Сеул, Русская Императорская миссия

Российский посланник в Корее, действительный статский советник Александр Иванович Павлов

Отрывок из донесения министру иностранных дел Российской империи Ламздорфу Владимиру Николаевичу

«В течение ночи с 26-го на 27-е января с японских транспортов высадилось около трех тысяч войска различных родов оружия, и около половины этого числа к утру 27-го января успело прибыть в Сеул и разместиться в различных частях города, по преимуществу вблизи казарм корейских войск. Последние (как и все вообще корейские власти) не выказали ни малейшего сопротивления, как, впрочем, и можно было ожидать.

В связи с этим я немедленно распорядился разместить находящихся в Сеуле российских подданных – частью в главном здании Императорской миссии, частью в доме нашей духовной миссии. В то же время я позаботился о том, чтобы вся морская охранная команда при миссии, половина коей до тех пор помещалась в нанятом мной частном доме, сосредоточилась в самой миссии.

Между тем в Чемульпо подготавливалась трагическая развязка инцидента предшествующего дня с лодкой „Кореец“.

В полдень с минутами мы в Сеуле услышали первый выстрел неравного боя. Потом мы узнали, что этот выстрел был сделан с японского крейсера „Асама“ по крейсеру „Варяг“. На что оба наши судна немедленно стали отвечать. Разгоревшаяся канонада была отчетливо слышна в самом Сеуле. Минут двадцать первого до Сеула докатился грохот особо сильного взрыва, минуты три спустя прозвучало несколько взрывов послабее, потом еще одна отчаянная канонада – и наступила тишина. Я посмотрел на часы – половина первого. Мне было совершенно очевидно, что ни „Варяга“, ни „Корейца“ больше нет. Сначала какая-то глупая удача помогла японцам взорвать патронные погреба „Варяга“, потом в неравном бою погиб и „Кореец“. Я оборотился в красный угол к иконам и стал молиться за упокой души русских воинов павших за правое дело, за веру, царя и отечество.

День прошел в мучительной и бессмысленной суете; из Чемульпо не поступало никаких известий, телеграф с телефоном были, по-видимому, повреждены высадившимися японцами. Я не получал никаких известий от находящегося близ места событий вице-консула Поляновского. Не пришел оттуда и вечерний поезд.

Возбуждение среди населения японского квартала в Сеуле под влиянием случившегося в Чемульпо было не менее сильно. Очевидно, все происходящее представлялось им блестящей победой их оружия. Со стороны улиц японского поселка до миссии доносился гул голосов обезумевшей от радости толпы.

В тот же вечер, еще засветло, японский посланник в Сеуле г. Гаяши потребовал у императора Кореи немедленной аудиенции и был им принят вместе с прибывшими недавно генерал-майором Идитти и несколькими другими японскими военными начальниками. На аудиенции он объявил императору, „что японские войска прибыли в Корею, дабы охранить эту страну от захвата Россией. Что на время военных действий она (Япония) установит собственное военное управление в оккупированных ей местностях, и что императору надлежит во всех своих распоряжениях точно следовать указаниям японского правительства. А при первом случае неповиновения дворец императора Кореи будет занят японскими войсками, и императору будет отрезан путь для каких-либо сношений с членами корейского правительства“.

Сей возмутительный ультиматум означал фактическую оккупацию Кореи Японской империей, с возможной дальнейшей аннексией, о чем в Токио давно мечтали. Однако дальше произошло нечто такое, что до сих пор служит предметом обсуждения всего дипломатического сообщества.

Сразу после заката солнца, примерно в четверть седьмого, город проснулся от металлического лязга и грохота, доносившихся со стороны железнодорожного моста через реку Нан-ганг. Я собрался было послать своего секретаря узнать, что там происходит, но вскоре пришлось отказаться от этой мысли из-за того, что в той стороне вспыхнула ожесточенная перестрелка с использованием митральез и пушек. Мы отчетливо слышали несколько орудийных выстрелов, причем некоторые из них явно были произведены из пушек крупного калибра. Довольно быстро стрельба удалилась в сторону японского поселка, а по улице, ведущей к нашей миссии, послышался приближающийся странный металлический лязг. Прямо у наших ворот лязг стих. В мой кабинет заглянул прапорщик по адмиралтейству Минин, один из офицеров команды, охранявшей миссию. Он был изумлен и возбужден.

– Ваше превосходительство, там… там, там такое!! – проговорил он, задыхаясь от волнения. – Идите скорее! Наши войска в городе!»

9 февраля (27 января) 1904 года, 20:05. Внешний рейд Чемульпо за островом Идольми

ТАКР «Адмирал Кузнецов»

Контр-адмирал Ларионов Виктор Сергеевич

Местное время – восемь часов вечера. Вот и подошел к концу первый день войны. Стихла перестрелка в Чемульпо. Лишь в полумраке догорал один из пароходов, на котором доставили в порт японский десант. Воины микадо полностью уничтожены, в плен не сдался никто. На внутреннем рейде настороженно замерли корабли-стационеры. Кое-кому происходящее активно не нравится, но мы их игнорируем – разумеется, пока. Ради собственной безопасности им предложено не совершать резких движений, пока мы не закончим с боевыми действиями.

Теперь о неприятном. Ни «Кузнецов», ни «Москва», ни даже «Колхида» на внутренний рейд пройти не могут. Этот Чемульпо не порт, а грязная лужа. Пока мы бросили якорь между островами Йонгхунг-до и Идольми, не закрывая, впрочем, фарватера. Но «Кузнецову» с его полной осадкой в десять метров тут так же удобно, как бегемоту в ванной. По счастью, за переход он выработал значительное количество топлива, а дозаправиться не успел. Осадка уменьшилась, риска нет, а все равно неприятно. Единственное удобство, что под боком у столицы Кореи. Чтобы сделать из этого нормальный порт, нужна адова работа земснаряда. Но не сейчас, не сейчас… Сейчас у меня сеанс реал-политик с капитаном 1-го ранга Рудневым и действительным статским советником Павловым. По еще петровской «Табели о рангах» мы с ним в одном IV классе. Его, кстати, доставили сюда из Сеула вертолетом. С капитаном Рагуленко даже Его Превосходительство спорить не решился. Хотя, если прикинуть, насколько ему пришлась бы по душе езда на БМП по местным дорогам, то приходится признать, что мы оказали этому человеку большую услугу.

Вхожу в адмиральский салон. Вместе со мной журналист Александр Тамбовцев, старый волк-международник, в прошлые времена сотрудник ПГУ КГБ СССР. Надежный, последний из могикан. Своей властью я вернул его из запаса, восстановив в воинском звании капитана.

А эти? Сидят, голубчики. Я нарочно оставил их наедине – пусть Всеволод Федорович посвятит посланника во все, что произошло в Чемульпо и его окрестностях в течение последних восьми часов. Ну и, конечно же, орлы полковника Антоновой прослушивают адмиральский салон с того самого момента, как сюда вошли эти двое. Реал-политик – так реал-политик.

Павлов смущен и испуган. Оказывается, услышав как взорвалась «Асама», он решил, что это погиб «Варяг», и молился за упокой живых еще людей. Страшный грех, хотя и невольный. Я думаю, господь милостив и простит раба Божьего Александра. Однако пора заняться делами.

– Добрый вечер, господа, – говорю я. – Всеволод Федорович, вы как, уже ввели Александра Ивановича в курс дела? – Тот кивает. – Вот и отлично! Значит, мы можем обсудить ситуацию во всем ее многообразии. Что мы имеем в активе на сегодняшний день, помимо поврежденного «Варяга» и погибших в бою моряков? Между прочим, Александр Иванович, вина в случившемся в немалой степени лежит и на вас… Понимаю, что вы в данном случае были лишь промежуточной инстанцией в авантюре, в которую вас завлекли господа Безобразовы со товарищи. Но ведь надо было предвидеть, чем все может закончиться…

Павлов попытался было мне что-то объяснить, но я жестом остановил его.

– Александр Иванович, я понимаю, что вы делали все из самых лучших побуждений. Только был в наше время один политический деятель – не самый плохой, кстати, но страдающий чудовищным косноязычием. Так вот, одна из его фраз стала крылатой. Звучала она так: «Хотели как лучше, а получилось как всегда…»

Я сделал небольшую паузу и продолжил:

– Теперь о главном. Корею мы берем под свою защиту. Капитан Хон отправлен в Сеул с моим поручением к вану Кореи. К утру мы уже будем знать результаты. Только особого выбора у корейского правителя нет: или он с нами против японцев, или он с японцами против нас. Тем более что мы Корею не оккупируем, головы его подданным рубить не будем. Российской империи мы предлагаем военный союз и взаимопомощь на вечные времена. Но об этом разговор будет позже. Сейчас же надо решить один из главных вопросов, точнее, три в одном… Первый из них – Японская империя. Нас вполне устроит ее полный разгром. А дальнейшую ее судьбу будет решать сам Государь. Весь мир должен вспомнить слова нашего великого предка Александра Невского: «Кто с мечом к нам войдет, от него и погибнет».

Посланник Павлов сидел как громом пораженный. Наверное, ему было даже страшно представить, какова будет реакция мировых держав на такие действия. За полвека после Крымской катастрофы многие в России забыли, что она – мировая держава, и вправе вести самостоятельную политику, не оглядываясь на некую субстанцию, именуемую «мировым общественным мнением». Николая Палыч, прадедушка нынешнего императора, ни минуты не сомневался бы в таком случае… Поэтому его и угостили войной с Европейской коалицией. Войдем в контакт с его правнуком, надо будет напомнить ему про шрам от «селедки» японского городового. Чешется, небось, по утрам-то… Но вспомнишь про Великую Британию – и страшно, вот Александр Иванович и сумлевается… Кстати, господин Павлов у нас случайно не англофил? А то уж больно много незаслуженных добрых слов было сказано о англичанах в том рапорте, который он писал в нашей истории…

– Итак, господин действительный статский советник, вы готовы оказать нам помощь в установлении контактов с Государем Императором Всероссийским Николаем Александровичем? На местном уровне помочь нам наладить взаимопонимание с Наместником Алексеевым согласился Всеволод Федорович. Как сами понимаете, факт нашего появления здесь – вопрос государственной важности. Вы можете из Сеула напрямую связаться с Государем?

Павлов прокашлялся, прочищая горло.

– Господа, телеграфная компания в Корее принадлежит Японии, и я даже не знаю, доходили ли до адресатов телеграммы, посылаемые мною в Петербург в последние дни…

Я вопросительно посмотрел на капитана Тамбовцева. Перед этой встречей он специально освежил в памяти все, что касалось начала этой войны. Подняв глаза вверх и сделав задумчивый вид, он сказал:

– Последние ваши телеграммы, полученные в Петербурге, были датированы двадцатым числом января сего года. И то пришли они с опозданием на трое суток. А после этого ни одной получено не было.

– Господи! – воскликнул обескураженный Павлов, – так что теперь делать?! Я не имею даже возможности напрямую связаться с Государем…

– Мда-с, ситуация… – Тамбовцев повернулся ко мне. – Пожалуй, придется воспользоваться запасным вариантом. А для этого надо убрать из-под Порт-Артура адмирала Того.

– Желательно под воду, – проворчал я. – Господин Павлов, сейчас вас доставят обратно в вашу миссию. Одна к вам просьба: старайтесь делать вид, что все идет по плану и что ранее так и было задумано – завлечь японцев в ловушку и уничтожить. А уж мы сделаем все, чтобы это оказалось правдой.

– Всеволод Федорович, – я посмотрел на Руднева, – а вас, как кадрового морского офицера, я попрошу принять участие в заседании нашего штаба через час с четвертью.

Руднев наклонил голову.

– С радостью, Виктор Сергеевич, – сказал он. – Но у меня к вам встречная просьба: не могли бы вы дать команду, чтобы меня отвезли на ваше госпитальное судно? Я хочу проведать людей, что шли в бой под моей командой. В конце концов, это моя обязанность как командира.

– Разумеется, – я глянул на капитана Тамбовцева. – Александр Васильевич, проводите Всеволода Федоровича на «Енисей» и проследите, чтобы он тоже показался нашим врачам. Контузия – вещь подлая.

9 февраля (27 января) 1904 года, 20:45. Внутренний рейд Чемульпо

Кают-компания английского крейсера 2-го ранга «Тэлбот»

Присутствуют:

Командир крейсера «Тэлбот», коммодор Левис Бейли,

Командир французского крейсера «Паскаль», капитан 2-го ранга Виктор Сенес,

Командир итальянского крейсера «Эльба», капитан 1-го ранга Риччи Бореа,

Командир канонерской лодки флота САСШ «Виксбург», капитан 2-го ранга Уильям Маршалл.

Прошло чуть больше суток с того момента, как здесь, в этой же кают-кампании, почти в том же составе командиры стационеров в корейском порту Чемульпо обсуждали ультиматум, предъявленный японским адмиралом Уриу командиру русского крейсера «Варяг» капитану 1-го ранга Рудневу.

Утром все присутствующие проводили русские корабли в последний путь на верную гибель. Кто из них сомневался, что «Варяг» и «Кореец» будут потоплены в неравном бою?