Как мы перестраивали советское образование и что из этого вышло

Школа вообще имела свое представление о том, что должен знать ученик. И к этому представлению готовили. Потому что был выпускной экзамен. Перепроверке подвергались только два вида этого экзамена – письменная математика и сочинение. Значительная часть школ выходила из этой ситуации очень просто. Покупались одинаковые ручки и одинаковые тетрадки. И после того, как заканчивалось сочинение или математика, учителя математики или словесности оставались в классе и исправляли ошибки. А если в школе намечался золотой медалист, он приглашался, чтобы исправления были его почерком. И делался правильный балл. Так это было!

ИСТОРИЯ ИЗ ЖИЗНИ

Как родился поэт Зелепукин

У меня был плохой почерк. И в школе, и в институте. Поэтому, как только отец купил пишущую машинку, чтобы отстучать на ней диссертацию, я стал тексты для газеты печатать.

Но выпускное сочинение по русскому языку и литературе нужно было писать от руки. И как я ни старался, далеко не все слова вышли разборчивыми. Поэтому вечером после того, как мы всем классом писали сочинения и у меня в боку образовался синяк из-за того, что я для подстраховки засунул за пояс жесткий том «Что делать?» Чернышевского, меня вернули в школу.

В классе меня заперли на ключ и дали тетрадные странички со фиолетовым штампом школы, отпечатанным в правом верхнем углу. В сочинении были подчеркнуты слова, к правописанию которых могла придраться районная комиссия. Ведь сочинения претендентов на медаль проверяли на уровне района (а, может, даже города). Я стал прилежно переписывать не самое выдающееся произведение.

На следующее утро меня снова вызвали в школу – старался-то я старался, но текст все равно вышел не идеально четким. И я переписывал сочинение снова.

О том, что я в нем заложил мину замедленного действия, я тогда не подумал.

Сочинение было, естественно, про Великую Отечественную войну. По правилам того времени в сочинении нужно было привести три стихотворных отрывка, описывающих подвиг советских солдат. Два отрывка я вспомнил. А третий – ну никак. И я стихотворные строчки нагло придумал. Но я никак не мог сообразить, какому поэту их приписать. Если известному – то точно проколюсь. И под стихом я написал «Николай Зелепукин». Как раз незадолго до экзамена я купил его «Словарь шахматной композиции». Я рассудил так – Зелепукин – писатель, раз книжку выпустил. Но кто вспомнил жарким июньским летом, что именно он написал.

Проверяла мое сочинение учительница из соседней школы. В классе были открыты окна. Шелестела молодая листва. Легкий ветер с моря раздувал занавески, как паруса. Учительница оторвалась от моего сочинения и спросила в пространство:

– Товарищи, а кто знает такого поэта Зелепукина?

Мой учитель словестности Юрий Константинович авторитетно снял очки в тонкой золотой оправе и удивленно повернулся к ней:

– Как, вы не знаете поэта Зелепукина? – и прикусил дужку очков.

Медаль я получил…

Глава вторая

Кто разрешил вечера в «Останкино»

Еще до прихода к власти Михаила Горбачева и начала неугомонного и оптимистичного (поначалу) процесса под названием «Перестройка», казалось бы, устойчивая, откалиброванная за десятилетия система образования забурлила. С одной стороны, стали популярны педагоги, которых в прессе называли «новаторы». Они предлагали свои методики обучения, взламывающие тягучий ход массовой школы. С другой стороны, «краник» для такого бурления явно приоткрывали власти. Власти, конечно, центральные, московские. Зачастую не в меру инициативному директору или учителю местное начальство самозабвенно било по рукам, по шибко умной макушке, выдавливая из системы образования. Но он получал поддержку и защиту в столице.

ЦИТАТЫ

Виктор Болотов:

– Авторские школы, новаторы… Это все начало появляться в конце 70-х – начале 80-х годов. Это выращивалось в оппозиции к показухе, к зашкаливавшему уровню централизации.

Александр Асмолов:

– Уже в начале 80-х годов, задолго до Перестройки, были уникальные дискуссии о мире образования. Например, дискуссия между академиком Андреем Колмогоровым и писателем Владимиром Тендряковым о том, почему образование в Советском Союзе без мотивов. Почему человек в пятом-шестом классе хочет учиться, хочет поступить и туда, туда, туда, а ему обрезают крылья, ему говорят: тебе надо, как английскому каторжнику, просидеть за партой с первого по десятый класс и не высовываться.

Появились звездные вечера в «Останкино», которые показывали по Центральному телевидению. На них выступали лучшие учителя, которых стали называть новаторы. В те же годы появилась уникальная «Школа радости» Амонашвили.

Все забурлило. Педагоги искали, спорили. Жесткая административная система прусского типа, которая была создана в России, сталкивалась с разными системами образования, которые предлагали новаторы.

БИОГРАФИЯ

Александр Григорьевич АСМОЛОВ

Родился 22 февраля 1949 года в Москве.

В 1966 году поступил в Московский областной пединститут им. Н. К. Крупской, но спустя 2 года перевелся на второй курс факультета психологии МГУ. По окончании вуза продолжил работать в лаборатории психофизики МГУ как лаборант.

В 1976 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «О месте установки в структуре деятельности», а в 1996 году – докторскую про «Историко-эволюционный подход к психологии личности».

В 1998-м стал заведующим первой в России кафедры психологии личности.

С 1988 по 1992 год – главный психолога Гособразования СССР.

С 1992 по 1998 год – заместитель, первый заместитель министра образования России.

В 1995 году был избран членом-корреспондентом, а в 2008 году – членом Российской академии образования.

В 2015 году написал манифест о гуманистической педагогике XXI века.

«В нашей школе необходимо четко показывать, что счастье не связано с тем, какой у тебя автомобиль, сколько у тебя гаджетов и как ты шикарно одеваешься, а счастье связано с пониманием других людей и возможностью действовать, вот это действительно счастье. Куда более счастлив тот, кто, как Дон Кихот, не боится столкнуться с ветряными мельницами».

Член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека.

Заслуженный работник высшей школы РФ.

Заслуженный профессор Московского университета.

Лауреат премии Правительства Российской Федерации в области образования (2010) за создание цикла трудов «Формирование установок толерантного поведения и профилактика рисков ксенофобии в системе общего образования».

Заведует кафедрой психологии личности в МГУ.

Директор Школы антропологии будущего Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ.

Профессор-исследователь в НИУ «Высшая школа экономики».

Учителя-новаторы (слева направо): Ш. Амонашвили, Л. Никитина, С. Соловейчик, С. Лысенкова, В. Матвеев (на втором плане), Б. Никитин, В. Шаталов, В. Караковский, И. Волков, А. Адамский, Г. Алешкина (один из организаторов), Е. Ильин

ЦИТАТА

Шалва Амонашвили:

– В горбачевские времена, когда пошла политика гласности, появилось больше свободы, демократии. Учителя стали чаще решаться на творческие деяния. По телевидению показывали новаторов – Шаталова, Волкова, Ильина, Лысенкову. И меня тоже.

БИОГРАФИЯ

Шалва Александрович АМОНАШВИЛИ

Родился в Тифлисе (совр. Тбилиси) в 1931 году. Отец погиб на фронте.

Воспитывала мальчика мама.