Ультрафен

Феоктистов спросил у доктора:

– Вы куда его, в сангородок?

– Да, городской морг еще закрыт, – ответила та и обратилась к милиционерам: – Принесите носилки.

Сержанты уложили труп на принесенные ими носилки и отнесли в “скорую”.

Колодец находился почти на перекрестке двух улиц, но ближе к одноэтажному бревенчатому дому, вокруг которого в буйной зелени стояли кусты черемухи, калины, малины и крапивы. Полынь и крапива выходили за палисадник и в них копошились куры. Место получалось затененное, глухое. За домом в метрах тридцати проходила трамвайная линия, идущая на НПЗ, дальше, за ней, пустырь и скотобойня.

Оглядывая местность, Феоктистов пытался представить, что же здесь произошло, и почему труп оказался в колодце? То, что в колодце, понятно – концы в него и шито-крыто. А что до этого?..

Он стал прохаживаться вблизи дома, кустов, травы, присматриваться к рельефу земли, к возможным на ней следам преступления. Хотя за трое суток те же куры их давно уже загребли. Куры паслись тут же, деловито высматривая в траве следы своих жертв.

Криминалисты и ПМГ с дежурными милиционерами уехали, зеваки стали расходиться. Феоктистов направился к людям.

– Одну минуточку, товарищи! – поспешил он к небольшой группе, направляющейся к дому, от которого он шёл. – Скажите, кто из вас проживает здесь?..

Опрос жителей ничего не прояснил, лишь один из них сказал, что где-то в полночь, слышал лай собаки.

"С собаки свидетельские показания брать не будем", – усмехнулся он.

Поблагодарив за участие, Анатолий прошёл к своей машине.

– В прокуратуру, Коля, – сказал он водителю.

Кто бы это мог быть? По костюму если судить, то… Но Юрий Максимович пропал полмесяца назад, а тут – три дня. Хотя, убить могли и сейчас. Тогда где он был? У кого?.. У кого и кто?..

3

Проехав по проспекту Карла Маркса, свернули на улицу Горького и остановились у прокуратуры.

– Коля, я ненадолго. Тут же поедим дальше, – сказал Феоктистов, выходя из машины.

– Силантич просил не задерживаться, – напомнил водитель.

Быстрым шагом Анатолий вбежал по ступенькам входа в здание и скрылся за высокими дверями. Мягкие дорожки встречали посетителя, начиная от дверей вестибюля, и расходились по коридорам направо и налево. Внутренняя отделка помещения была сработана под дерево из щитов ДСП, и люстры придавали торжественность и респектабельность помещению. Важность разместившихся под одной крышей учреждений: суда и прокуратуры.

Кабинет следователя прокуратуры шире и просторнее, чем у следователей уголовного розыска. В нём было всего два стола – следователя и секретаря, который пустовал по причине беременности последней, о чем Феоктистов знал.

В стену встроен шкаф для одежды. В простенке между окон полированный шкаф с юридической беллетристикой, внизу за закрытыми дверцами – чайная посуда, сладости и кое-какая женская принадлежность. У стола следователя невысокий сейф, как и у них в кабинете, только не облупленный и не оцарапанный.

И еще была одна отличительная особенность, подчеркивающая принадлежность помещения женщинам – цветы. До такого не всякий мужчина дойдет, пусть даже их четверо на маленькой территории.

За столом сидела следователь Малина, молодая женщина, лет тридцати. Симпатичная, даже красивая, но статус учреждения и внутренняя дисциплина, отразились на ее внешности, и не только на форме одежды, но и на лице – оно было непроницаемым, казалось холодным, что заставляло не только посетителей, но и друзей, держать с ней дистанцию.

Она была в костюме, под ним белая блузка с отложным воротничком и на бархатной коже лежал маленький золотой медальон в виде сердечка, уголком направленный на впадинку груди.

На стульях у стены сидели работники медвытрезвителя: старший лейтенант Бахашкин, сержант Галимханов и медработник Глотко. При появлении Феоктистова троица переглянулась и на их лицах появилась растерянность.

– Здравствуйте! – поздоровался сразу со всеми Анатолий и обратился к Малиной: – Светлана Ивановна, мне срочно надо с вами переговорить. Дело безотлагательное.

– Здравствуйте, Анатолий Максимович! – ответила Малина и кивком головы сделала присутствующим знак: выйдите, – и те, гуськом друг за другом, по старшинству, направились за двери.

– Что у тебя, Толик? – спросила она с некоторой живостью, черные глаза её несколько потеплели. Пальцы длинные с розовым маникюром закрутили карандаш, она постоянно в руках что-нибудь держала. Поведя головой из стороны в сторону, она закинула за плечи густые вьющиеся волосы.

Феоктистов, приставив к противоположной стороне её стола стул, сел.

– Слушай, Свет, что происходит? – навалился он на стол, положив на него руки, как школьник на парту.

– А что происходит? – не поняла она.

– Ты, почему у меня дело забираешь этих?.. – кивнул на двери.

Малина усмехнулась.

– Ну, а зачем его разрывать?

– Ты понимаешь, что там не только должностное преступление, но и уголовное?

Светлана наклонила голову и пристально стала смотреть на пальцы, на предмет, которым они играли.

– Толя, я всё понимаю. И кое-что, похоже, более твоего. – ("Ой ли!") –Поэтому прошу тебя, предоставь это дело прокуратуре. По секрету: им заинтересовались… – показала глазами на потолок, дескать, высшие инстанции. – Оно выходит из ряда проходных. Ты понял меня?

Феоктистов посмотрел на её пальцы, потянулся к ним и вытянул из них карандаш. Тоже закрутил им.

– Хорошо, Светик, – согласился он. – Я тебе передам его готовеньким, испеченным, пальчики оближешь. Но, только дай мне время до завтра, хотя бы до утра.

– Тебя в нём что-то заинтересовало?

– Да. Убийца.

Малина вскинула на него удивленный взгляд и отобрала карандаш.

– Поиграл и будет. Что, конкретный?

– Конкретный.

– И кто?

– Галим.

Малина недоверчиво хмыкнула.

– Он что, сам признался?

– Вот этого я и хочу добиться от него. Ибо у меня есть в том твердая уверенность.

– А Мизинцев тогда кто?