Сказки и притчи. От древних времён до наших дней

Полли всего несколько раз в своей жизни видела, как парили в воздухе пылинки, и завидовала-завидовала-завидовала. А те, кто постарше, авторитетно заявляли, что подобные летания до добра не доведут. Неизвестно ещё, чем такие полёты могут закончиться. Никто не может гарантировать того, что после такого полёта ты не встретишься с Влагой. Влага – это вторая самая большая опасность в жизни пылинок. Увы, и здесь мнения, как и в случае с Пылесосом, были противоречивыми. Кто-то считал, что после встречи с Влагой жизнь пылинки прекращается навсегда, другие же полагали, что Влага могла привести и к фатальным последствиям, и к простой реинкарнации. Как бы то ни было, Влагу боялись все пылинки, кроме молодых, которых жизнь ещё не научила бояться, тем более неизвестности. Поэтому сотни, а то и тысячи таких задорных, как Полли, собирались на тканевой поверхности Старого Кресла, на его ножках, на подлокотниках и отчаянно мечтали совершить полёт, пусть и сулящий опасности и непредсказуемые последствия. Естественно, их мечтаниям, как и всяким по-настоящему ожидаемым дерзким проектам, суждено было осуществиться. Но до этого произошли некоторые события, без которых наша история могла бы пойти совсем иным путём.

Как-то зимой (полёт)

Христофор Иванович вернулся из своего очередного плавания и решил нагрянуть на дачу. Что может быть лучше дачи зимой? Белый пушистый снег выполнил работу и дворника, и дизайнера, но только тепло внутри дачи от живого огня может придать красоту и очарование морозу снаружи, когда там, снаружи, минус двадцать. Но для живого тепла нужен живой огонь. Вот и поднялся Христофор Иванович на второй этаж, чтобы найти для растопки старые газеты. Поискав немного по шкафам и полкам, он плюхнулся в кресло, и тут же тысячи пылинок, Полли в их числе, взмыли вверх над Старым Креслом. Это было восхитительно! Вряд ли в природе существуют слова, способные достоверно описать полёт тому, кто не летал. Тем более первый полёт. Всё-всё, что было до этого момента, кажется несущественным. Обретение ещё одного измерения делает радость осязаемой. Лёгкость – вот, пожалуй, единственное слово, которое может описать состояние полёта. Движения воздуха то поднимали Полли выше, то опускали, мимо проносились знакомые вещи, которые сейчас выглядели совсем иначе, чем раньше.

И закончился бы через момент-другой этот фантастический полёт, но за хозяином дачи на второй этаж поднялась его жена. Увидев пылинки в лучах солнца, она распахнула несколько форточек, продлив это изумительное парение. Прилетевший снаружи Сквозняк подхватил Полли, а вместе с ней ещё сотню пылинок и вылетел с ними в окно. Это было непередаваемо. Яркое зимнее солнце, отражённое в белоснежных сугробах и голубом небе, ослепило Полли. Только через время, когда поток тёплого воздуха, поднимавший Полли и её подруг всё выше, немного успокоился, Полли смогла оценить и яркое солнце, и невиданную доселе чистоту снега, и синеву неба, и лёгкость полёта. Поднимаясь выше, Полли увидела деревья, покрытые такими же пылинками, как она, только абсолютно белыми издалека и прозрачными вблизи, седой дым из печей, поднимающийся выше, птиц, которые большей частью сидели на деревьях и проводах. Постепенно Полли почувствовала уменьшение силы восходящих потоков, что были её опорой и, хоть не имела опыта, поняла: скоро придётся приземляться. О возвращении на родное Старое Кресло уже не могло быть и речи. Форточки всё ещё были открыты, но тёплый воздух от разожжённого камина не давал никаких шансов проникнуть внутрь. Поэтому Полли, подумав, что чем выше, тем дальше от Влаги, когда силы, удерживающие её в воздухе, начали ослабевать, приземлилась, если так можно выразиться про крышу, на крышу. Издалека место, где она оказалась, было абсолютно белым, мягким и главное – без признаков Влаги. Только после приземления Полли обнаружила, что вокруг неё всё было завалено огромными белыми пылинками, холодными и неприветливыми. Со временем Полли подружилась со своими странными соседками. Тогда же она узнала, что называются они Снежинками. Несмотря на холодность Снежинок, Полли радовал тот факт, что Влаги на крыше не было. И Снежинки тоже ничего о Влаге не знали.

Весна (разочарование)

Постепенно солнце стало подниматься над горизонтом всё выше. Полли чувствовала себя намного лучше. Чего не скажешь о её соседках по крыше. Они стали меняться, теряя прекрасные очертания и уменьшаясь. А однажды превратились в Воду, то есть в ту самую страшную и опасную Влагу, только в ещё большем количестве, чем Полли могла себе представить. Это случилось так стремительно, что Полли ничего не почувствовала: просто очередная капля накатилась на неё и она перестала быть собой. Полли не помнила ни то, как, став частью жидкости, скатилась по крыше, ни стремительное падение, ни то, как шлёпнулась с шумом о бетонную отмостку дома, ни как тёплые весенние лучи растопили каплю, частью которой какое-то время была Полли. Пришла в себя она в окружении таких же пылинок, которые не всегда помнили, как сюда попали. Это их сближало. Хотя были среди её новых знакомых и те, кто рассказывал небылицы о том, как их подхватило и понесло вверх, пока они не попали в облака, где вокруг них образовывались снежинки. Странно, но они утверждали, что без них, пылинок, ни снежинки, ни дождинки не появятся. Только для этого пылинки должны подняться очень-очень высоко, туда, где живут Облака. Полли хорошо помнила свои воздушные приключения, и ей казались вымыслом истории новых знакомых. Но они были столь убедительны в своих рассказах, которые были похожи, хоть и не совсем одинаковы, что постепенно Полли поверила в то, что без пыли, которая больше всего на свете боится Воды, не может быть Дождя, который и есть сама Вода, как бы парадоксально это ни звучало. С соседками Полли ладила, и ничто вроде не должно было омрачать её новую жизнь, но ей не давали покоя воспоминания о Старом Кресле, где она провела свои детство и молодость. Она больше всего желала вернуться домой, но понимала, что это нереально. Однако…

Лето (возвращение)

…Летнее Солнце с каждым днём все настойчивее включало своё обаяние, очаровывая всё, до чего добирались его лучи. И все-все стремились искупаться в щедром солнечном свете. Так, дворовый пёс Тима, хорошо помня зимний холод, не оставлял возможности погреть свои бока, подставляя их поочерёдно под жаркое летнее Солнце. Во дворе стали появляться подушки от дивана, одеяла, перины, и, наконец, с замиранием сердца Полли увидела Старое Кресло, которое она ох как давно оставила и которое вынесли проветриться под летним Солнцем. Воспользовавшись порывом ветра от пробежавшего мимо Тимы и движением воздуха от вытряхиваемой рядом дорожки, Полли оказалась у себя на родине. Конечно, её узнали и спрашивали-переспрашивали о том, где она была, что с ней приключалось. Полли подробно с радостью отвечала на все вопросы. Много раз в деталях рассказывала о полётах, о Снежинках, о Воде, о пылинках, которые долетали до Облаков, о Дождевых Каплях, которых не бывает без пылинок, и даже о дворняге Тиме. Сначала её слушали с интересом и недоверием, потом с недоверием и интересом, потом с недоверием и смехом:

– Ну ты заливаешь. Пыль и Вода – это противоположности. Они даже рядом не могут находиться, а ты – Дождевые Капли из пыли! Не смеши!

Со временем в Старом Кресле стали говаривать, что, мол, это «рассказы тёти Полли», в адрес того, кто нёс явную околесицу. Но Полли не обижалась. Она понимала, как тяжело тем, кто провёл всю жизнь в Старом Кресле, поверить в её приключения. Ей самой непросто было верить в рассказы об Облаках. Поэтому всегда, когда её очередной раз просили рассказать про громадные белые пылинки, про Воду, про Облака, она с готовностью принималась это делать, поскольку знала, что среди сотни смеющихся над её рассказами есть один мечтающий. И ради этого одного можно и потерпеть насмешки.

Сказки из Принцландии

Принц Егорка, или как всё начиналось

– Напиши про меня сказку. Меня зовут Егорка, и я принц.

– Почему ты сам не напишешь сказку про себя?

– Если я напишу про себя, то это будет автобиография, а совсем не сказка.

– Я постараюсь, но не уверен, что получится. Сказки – это очень волшебная вещь.

– В сказках больше правды, чем в жизни. Поэтому ничего не придумывай – пиши всё как есть. И одна личная просьба – пообещай, что не начнёшь сказку словами «жил-был».

– Вот это уж очень сложная задача, – с явной иронией сказал я.

Но Принц Егорка ответил серьёзно:

– Нужно постараться – тогда получится.

– Обещаю, – ответил я.

Честно говоря, я не представлял себе, как сказка может не начинаться со слов «жил-был». Но обещание есть обещание, поэтому…

Жил Егорка в своём замке один и был он принцем. Находился этот замок в стране Принцландии. Ничем особенным от своих соседей Егорка не отличался, потому что абсолютно все обитатели Принцландии были принцами. Вы считаете, так не бывает? Значит, вы никогда не были в Принцландии. Ну, это не страшно, потому что я вам расскажу про Принцландию всё, что только может вас заинтересовать.

Вернее, я буду рассказывать про Егорку, извините, про Принца Егорку, и таким образом вы и про то место, где он живёт, всё узнаете. Хоть все жители этой страны и были принцами, но занимался каждый из них своим делом или ремеслом. Тут уж каждый сам может решить, чем он занимается – делом или ремеслом.

Очень-очень давно, почти год назад, когда собрались принцы в первый раз, они решили распределить обязанности.

Первым высказался самый старший – Принц Иван:

– Я буду кузнецом. У меня всё для этого есть и опыт какой-никакой имеется.

Вообще-то самому старшему полагалось по статусу быть принцем принцев, но также по статусу совсем не полагалось спорить, не говоря уже о том, чтобы спорить со старшими. Поэтому и получилось, что Принц Иван стал кузнецом.

– Вот и хорошо, – сразу же сказал Принц Кондрат, – вот тебе и первый заказ. Сделаешь мне плуг, потому что я буду хлебопашцем.

– Теперь я знаю, кто мне даст зерно, чтобы смолоть муку, – сказал Принц Мирон, и все поняли, кто будет жить и работать на мельнице.

– Тогда жду от тебя доброй муки, чтобы порадовать нас вкусными хлебами и булками, – вторил друзьям Принц Филипп, показывая всем припасённые белый колпак и фартук.

И пошли принцы разбирать ремёсла. Принц Сергей – брадобрей. Конечно, не брадобрей, а цирюльник, но Принц Сергей считал, что так солидней.

А Принц Федот, наоборот, звал себя конюхом, хотя заведовал всей конюшней Принцландии.

Принц Фёдор стал дворником. Да-да, бывают принцы-дворники и не только в сказках. Что сразу заметно. Если двор чистый и порядок во всём, то с большой долей вероятности можно предположить, что здесь дворником трудится принц.

Тем не менее принцы продолжали разбирать, кто чем заниматься будет. Принц Клим стал портным, Принц Илья – сапожником, Принц Прохор – охотником, Принц Борис – трубочистом, Принц Семён – рыбаком. Поскольку принцы решили не хворать, то, соответственно, лекаря не назначили.

И так постепенно все ремёсла и разобрали, остались только Принц Григорий да Принц Егорка без дела. Григорий был силён и статен, да ленив ту самую малость, которая не делала его лентяем, но и во всё тяжкое не гнала. Григорий был старше Егорки, поэтому первым и заявил о том, что быть ему стражником. Принцы только удивились: зачем, мол, им стражник. Но Григорий возразил:

– А кто крепостные ворота открывать-закрывать будет?

И все согласились, хотя зачем их закрывать и, значит, открывать, никто не задумался. И даже на то, что крепостной стены вокруг главного города Принцландии нет, внимания тоже никто не обратил.

А вот Принц Егорка задумался, но не про ворота, а про своё ремесло. Выходило так, что все уже при деле, а это означало, что быть ему принцем Принцландии.

И началась обычная сказочная жизнь в обычной сказочной стране. Каждый занялся своим делом, а Принц Егорка своим. То есть начал править в Принцландии. А как вы думаете, с чего начинается управление?

С издания указов?

С ожидания проблем, которые нужно решать?

С проверки: все ли правильно занимаются своим делом?

Нет, нет, нет.

Глупо и смешно будет выглядеть принц, если он будет проверять и наставлять кузнеца или пекаря, которые своё дело знают.

Безответственно ждать серьёзных проблем, чтобы потом их разрешить и показать себя эдаким спасителем, потому что настоящий руководитель – это тот, кто проблем-то и не допустит.

А чтобы указы издавать, нужно знать, для чего и о чём они, эти указы, будут.

Поэтому начал Егорка с того, чему его учили в школе принцев, – начал думать. О том, какие проблемы могут ожидать Принцландию. О том, что нужно делать, чтобы проблем не возникало.

И нужно сказать, что хорошее обучение в школе принцев даром не прошло, поскольку дела в Принцландии складывались как нельзя лучше и никаких проблем не возникало. Можно, конечно, подумать, что, мол, всё и так удачно складывалось, поэтому ничего не нужно было Принцу Егорке делать. Это не совсем верно, с одной стороны, а с другой – совсем не верно.

Одно из самых важных свойств власти – не мешать естественному ходу вещей и не вмешиваться в то, что и без тебя само собой существует. Как учили в школе принцев, хорошая власть – это та, которую не заметно.