Бояться разрешается. Как психолог работает со страхами

– Месяца полтора назад.

– М-м-м? А почему до сих пор не рассталась?

– Не могу решиться.

Период времени совпал, и это навело меня на мысль, что, возможно, решение расстаться как-то связано с симптомами. В ходе дальнейшей беседы обнаружилось, что осуществить своё намерение ей мешает страх остаться совсем одной, без поддержки. С родителями она не общается из-за серьёзных конфликтов, с другими родственниками тоже. Мама крайне несдержанная, агрессивная и авторитарная, из-за ссор с ней клиентка ушла из дома в 17 лет. В итоге парень оказывается единственным близким человеком, но даже с ним она повторяет конфликтный сценарий отношений с родителями. Оставаться рядом с ним невыносимо, но и расстаться страшно. В результате она оказывается зажатой между двумя страхами и ни расстаться, ни продолжать жить так дальше не может.

Настоящий страх – остаться одной, лишиться любви.

Иррациональный страх замещает реальный страх остаться в одиночестве.

Первичная выгода.Лучше я буду бояться физически остаться одна и просить кого-нибудь побыть рядом, но буду знать, что на крайний случай у меня есть мой парень, чем по-настоящему останусь одна. Пока кто-то рядом, я смогу чувствовать себя не такой покинутой, а если я расстанусь с парнем, то на самом деле окажусь в одиночестве.

Кроме того, страх помогает получать вторичную выгоду – просить подруг побыть рядом, чтобы не было так одиноко. Если бы не физические симптомы, клиентка ни за что не обратилась бы за поддержкой, так как убеждена, что взрослый человек должен сам справляться со всеми своими проблемами. Это ограничивающее убеждение возникло из отношений с родителями, которые требовали от неё взрослости и самостоятельности не по возрасту.

В терапии мы работали с распространённым сценарием, согласно которому клиентка заменила в своей жизни маму на мужчину, возложила на него те же ожидания и построила с ним такие же зависимые и конфликтные отношения[15 - Согласно сценарному анализу мы часто выбираем себе в партнёры людей, которые похожи на наших родителей и, соответственно, могут нанести нам те же травмы. Мы хотим залечить нашу детскую травму с помощью супруга, которому присваиваем роль родителя, а сами становимся в подчинённую, беззащитную детскую позицию. Очевидно, что такая стратегия часто срабатывает в противоположную сторону и ведёт к повторной травматизации. Намного лучше работает другой подход, когда мы выращиваем себе взрослого внутри, а не ждём от партнёра, что он будет идеальным родителем для нас.]. Я учил её обозначать и отстаивать свои границы, дистанцироваться от токсичных людей, уважать и ценить себя независимо от того, ценят ли её другие, просить и принимать помощь близких без чувства вины или стыда, отличать мнимую вину от настоящей и не соглашаться с нереальными требованиями окружающих. Когда она этому научилась, она смогла завершить болезненные нездоровые отношения, наладила диалог с родителями и нашла мужчину, который относится к ней заботливо и уважительно.

Женщина, 29 лет. Живёт с мужем и двумя детьми. Обратилась с паническими атаками, которые начались, когда старшему ребёнку было 1,5 года. При расспросе выяснил, что состояние постепенно ухудшалось, но после того, как клиентка узнала, что беременна вторым, страхи прошли. Возобновились они после того, как младшему ребёнку исполнилось 1,5 года. Шутит, что надо рожать третьего, чтобы вылечиться. Не может сформулировать свои планы после выхода из декрета. Организация, в которой она трудилась, больше не существует, а искать себе работу она не умеет. Боится, что панические атаки не дадут ей работать.

Настоящие страхи связаны с будущей работой. Что, если я не найду себе приличную работу? Я в декрете всё забыла, мне придётся учиться заново. Что, если я не освою, не справлюсь, не смогу?

Первичная выгода.Лучше я забуду о своём страхе, не буду об этом думать и подольше посижу в декрете.

Вторичная выгода.Пока я в таком состоянии, работник из меня никакой, так что вопрос поиска работы отпадает, можно не бояться.

В ходе терапии я помогал ей справиться со страхами, связанными с продолжением трудовой деятельности. Панические атаки прошли, когда она составила реалистичный план выхода из декрета.

Женщина, 33 года. Страх заразиться. Моет всю квартиру по многу раз в день. Заставляет мужа постоянно мыть руки, не позволяет ходить дома в одежде, в которой он был на улице. В связи с этим у супругов случались серьёзные конфликты вплоть до временного разъезда. Выходит из дома с набором антисептических средств, которыми постоянно пользуется. Кожа рук выглядит повреждённой от частого мытья. В таком состоянии с периодическими улучшениями и обострениями живёт уже много лет. У неё чрезмерно близкие и крайне конфликтные отношения с мамой, которая пытается навязывать свою волю. Клиентка сопротивляется, спорит и конфликтует, но в итоге, как правило, сдаётся и делает так, как мама сказала. Тем не менее по всем важным вопросам клиентка советуется с мамой. Не представляет себе, как можно что-то сделать без консультации с ней.

Настоящий страх – боязнь, что ей навяжут свою волю, и одновременно страх ошибиться, принимая самостоятельные решения.

Первичная выгода.Лучше я буду бояться, что в мой организм попадут бактерии и сделают что-то плохое, чем поставлю под сомнение мамин авторитет и останусь без её поддержки. Лучше не буду думать о том, что я проживаю не свою жизнь: это слишком страшно.

Кроме того, клиентка избегает ответственности за свою жизнь и решения, перекладывая их на маму. Если что-то пойдёт не так, то можно будет избежать чувства вины, оправдываясь тем, что поступила так по настоянию матери.

Вторичная выгода. Благодаря страхам клиентка получила контроль над мужем, которого вынуждает вести себя по установленным ей правилам.

В процессе терапии я помогал ей психологически отделиться от мамы, не спорить с ней, но жить и поступать по-своему, формулировать собственное мнение по всем житейским вопросам и принимать свои решения, справляться со страхом самостоятельности. Страхи постепенно прошли, вместе с ними прекратились и навязчивости, и желание всё контролировать.

Женщина, 30 лет. Замужем, двое детей. Паническими атаками страдает с момента выхода замуж. Очень близкие и конфликтные отношения с мамой. Созваниваются минимум раз в день, проводит с ней больше времени, чем с мужем. Прошу уточнить, из-за чего возникают конфликты с мамой:

– Ну, она просто лезет везде в мою жизнь. Всё у нас не так, всё мы делаем неправильно. А правильно так, как она скажет. И потом она ещё проверяет, так ли мы сделали, как она сказала. И если, не дай бог, не так, то начинает мне говорить всякую чушь.

– Какую чушь?

– Что от этого что-то плохое случится. Например, у нас ребёнок болел, мы в садик не ходили, пропустили там прививки, нам дали временный отвод. Так она мне целую неделю уже про эти прививки твердит: «Когда поставите? Когда поставите?» Я ей говорю, что у нас отвод на месяц, а она начинает: мол, как же так, прививки пропустили, что же теперь будет. Она даже в садик сходила, упросила медиков поставить прививки.

– Ого! А вы что?

– Да я уже плюнула на неё, думаю, всё равно её ни в чём не переубедишь.

Как мы выяснили дальше, мать пытается держать под контролем буквально все сферы жизни клиентки. И если та не слушается, то начинает запугивать страшными последствиями. В результате дочь хоть и взрослая, но не самостоятельная. Для того чтобы принять решение, ей необходимо посоветоваться с несколькими людьми, причем последнее слово остаётся за мамой. Несмотря на то, что клиентка ругается и спорит с мамой, в большинстве случаев она в итоге с ней соглашается, что сводит на нет все её споры и попытки проявить самостоятельность.

Тревожная мать передаёт эту тревожность дочери. Дочь привыкла бояться и оглядываться на маму и её страхи, поэтому её способность принимать самостоятельные решения не развивается, а остаётся на уровне пятилетнего ребёнка.

Настоящий страх – принимать решения самостоятельно, ослушаться маму и совершить ошибку.

Первичная выгода.Лучше пусть у меня будут панические атаки, чем я ослушаюсь маму, совершу ошибку и буду всю жизнь себя за это винить. Приступы паники несколько раз в неделю проще пережить, чем ежедневный страх что-то сделать неправильно.

Вторичная выгода. Благодаря симптомам можно полностью снять с себя ответственность за решения в своей жизни, переложив всё на маму.

Этот случай очень похож на предыдущий. Основная разница в том, каким способом проявляются симптомы. Поэтому и в терапии мы шли схожим путём.

Кстати, побочным эффектом психотерапии в обоих случаях было улучшение отношений с матерью. Может показаться странным, но когда проходит первичное недовольство, конфликты как правило исчезают. На то есть две причины. Во-первых, повзрослевший ребёнок научается быстро сворачивать конфликты и не ведётся на манипуляции, так что они не дают родителям никакой выгоды. Во-вторых, когда дети чётко обозначают свои границы и отстаивают своё мнение, мама понимает, что в её помощи уже не так сильно нуждаются. У многих чрезмерно заботливых родителей вызывает облегчение мысль «ребёнок повзрослел, справляется с этой жизнью сам, слава богу, я могу заняться своими делами».