Кель

Там полыхала ровная, раскаленная добела ярость. Казалось, еще секунда – и девушка вцепится ему в горло.

– Нет, – сказала Диана. – Идите без меня. И карты заберите. Ненавижу пасьянсы!

***

Кабинет информатики оказался закрыт. Похоже, сегодня монстрам было суждено уцелеть.

Делать было нечего. Даже поесть не хотелось.

Так что они просто отошли к окну и уселись на подоконнике.

– Как тебе новенькая? – спросил Погорельский, – Нормальная?

– Стремная, – ответил Виктор, – очень стремная. Я увидел ее в первый раз полчаса назад – и уже боюсь.

– Боишься, что влюбишься, и она откажет?

– Нет. Боюсь ее обидеть.

– Знаешь, она не похожа на хрупкую девочку из фарфора и комплексов.

– Нет, я за себя боюсь. Не скажу, это ее родители влияют или она сама такая… Но если такую обидишь – костей потом не соберешь.

– Да ладно тебе! Увидел красивую девочку и уже испугался.

– Знаешь, она не только красивая. Видел ее руки? Ударит разок – и не встанешь.

– Может, просто боксом занимается?

– Девочка занимается боксом?

– Ну… эпоха обязывает. Помнишь брата Вульского?

Легендарный брат Вульского был музыкант-балалаечник, заслуженный артист, ушедший теперь в другой бизнес. Инструмент напоминал о себе до сих пор. Заслуженный артист легко сгибал ложки и давил из картофелины сок, сжав ее в кулаке.

В его новом бизнесе это было очень полезным умением.

– Да, помню. И знаешь – я бы хотел учиться с таким в одном классе. Даже если это будет девочка. Стукнет нечаянно – и придется заказывать катафалк.

Прозвенел звонок. Погорельский отчалил на физкультуру, и Барсучонок снова остался один.

Он посмотрел в окно – там звенел все тот же дождь.

Да, делать нечего. Придется бродить по школе.

***

Наша тринадцатая гимназия – местечко довольно мрачное. Длинные темные коридоры похожи на трубы, туалеты – на сырые подземные казематы, а в заброшенных сараях между спортзалом и кабинетом труда каждую ночь кто-то шуршит и скребется.

Ее построили в семидесятые, когда Тигли считались пригородным поселком. Еще в позапрошлом году она оставалась самой заурядной средней школой. А потом пришел новый директор и за пару месяцев выбил статус гимназии. Как ему это удалось – никто не знал. Говорят, помогли злые духи.

Барсучонок нарезал круги, размышляя о новой девочке, неубитых монстрах и тысяче других вещей.

Он прошел и второй, и третий этажи и уже готовился спуститься на первый. Но тут из-за спины окрикнули:

– Эй, волосатый!

…и Барсучонок понял, что сегодня не его день. Куда бы он ни пошел и что бы ни делал, неприятный сюрприз был тут как тут.

Он попытался ускорить шаг и как-нибудь скрыться. Но за спиной уже стучали шаги, и долговязые тени окружали его справа и слева. Беда пришла, и сумкой от нее не отобьешься.

– Ну, куда ты бежишь? Поговорить надо! Давай в класс зайдем.

Это были выпускники из спортивного класса. Они служили наглядным примером того, что настоящему дураку не прибавляют ума даже два года дополнительного образования.

Их тупость раздражала настолько, что лаборант не мог их запомнить даже по именам. Вот один в красной куртке сел на парту, второй, длинный, – за учительский стол, а третий сейчас что-то будет говорить. Четвертый обгладывал початок кукурузы и постоянно щурился. Хочется всех их убить, но это пока невозможно.

В пустом классе пахло пылью. На столе – букет искусственных белых астр с обугленными бутонами. Щелкнул замок.

– Мне идти надо…

– Да сядь ты!

Рука схватила Барсучонка за плечо и вдавила обратно в стул.

Лаборант не сопротивлялся. Это была его обычная стратегия – забиться, как барсук в нору, и ждать, пока гроза пройдет мимо.

– Слушай, ты ведь это, в компьютерах шаришь…

– Да, разбираюсь. Что вам нужно?

– У нас тут есть один такой, ну мудак мудаком вообще…

– Если человек мудак, с этим даже компьютеры не помогут.

– Да я не про это! У него комп дома есть, можно вирус какой найти или еще что, чтобы он сломался?

– А вы придите к нему домой и ударьте по компьютеру стулом. Со всей дури.

«Что это я такое говорю?» – подумал Барсучонок. Ответ был точно не в его духе.

– Не, так не получится, – сказал тот, что был в красной куртке. – Нужно что-то, чтобы он не заметил. Вирус какой-нибудь или другая программа. Чтобы все стерло. Начисто.

– Он может заметить и догадаться.

– Да ничего он не заметит, он тупой! Ну что ты, не можешь ничего…

Дальнейшее было мучительно. Нет, они явно не собирались его бить. Происходящее было и хуже, и больней, причем оно болело долгой, изматывающей, почти зубной болью.