Сингапурский гамбит

Субботин встал из-за карточного стола и отправился на инспекцию.

Он отлично знал этот типаж. С тех пор, как португальцы рассорились с англичанами и голландцами, блистательный Макао увял и превратился в город заброшенных пакгаузов, второсортных борделей и облупившихся дворцов, переделанных в игорные дома. А смуглые, горячие и ужасно непостоянные португальцы-метисы с примесью китайских, арабских, малайских и даже японских кровей заполонили кают-компании, негоциантские конторы и аукционные дома всей Ост-Индии. Они продолжали называть себя португальцами, селились в европейских отелях и мечтали о британском подданстве, но не понимали англо-саксонского расизма и продолжали жениться даже на негритянках.

Субботину так и подмывало иногда посоветовать им осваивать Россию, где уважают любых иностранцев. Особенно если они в пиджаках и шляпах.

– Он так и не выходил, масса.

Субботин прислушался к двери восьмого номера. Постучал и подёргал ручку.

Заперто.

– С вами всё в порядке?

Ответа нет.

– Принеси, пожалуйста, запасной ключ,– сказал он коридорному.

Щёлкнул замок, дверь отворилась. Субботин заглянул внутрь.

Номер казался совершенно нетронутым с момента последней уборки. Можно фотографировать для рекламного проспекта.

Никакой одежды на вешалках, чистая стеклянная пепельница сверкает, как вазочка для мороженного. Кровать даже не примята. Тростниковые кресла стоят, где стояли.

Только на столе у окна лежит чемодан. Распахнутый и абсолютно пустой.

Армянина нигде нет.

Субботин заглянул в шкафы и под кровать, проверил окно. Заперто изнутри, защёлки не тронуты.

Интересное дело. Ни армянина, ни колокольчика.

Управляющий позвал ещё раз. Ответа не было.

– Это тот чемодан, который ты нём?

– Да, масса.

– Он уже тогда был пустой?

– Нет, масса. Я сам его нёс, внутри что-то было.

– Вот как!

Субботин вышел из номера и запер дверь. Потом пошёл проверять регистрационную книгу.

Загадочный армянин заселился вчера и записался как Александр Элбакян, торговец коврами из Александрополя.

Субботин попытался вспомнить, где расположен этот Александрополь – на российский или турецкой стороне? А может в Греции? Нет, не вспоминается. Это и не важно. Всё равно Великая Война перекроила границы.

– А помнишь, у нас Вертинский выступал?– спросил он сингальца.

– Да, масса. Мы селили его в лучшем номере

– И пел в Бильярдном Баре “В банановом и лунном Сингапуре”. Это была премьера песни. Сейчас она даже на пластинках выходит… Эх, на английском так и не скажешь. А ещё у него есть песня “Лиловый негр”, он её тоже пел.

– Если бы я знал русский, масса, я бы её запомнил.

– А что ты вообще запомнил?

– Что он пел очень проникновенно, масса. Я ещё подумал – вот бы кто-то начал петь в такой манере на сингальском языке.

– Да так, мысль пришла. Почему бы нам не нанять швейцаром – негра? Хотя бы лилового. Я спрошу у хозяев, думаю, они согласятся. Хотя англичанам может не понравиться, да.

Субботин задумался.

– Значит, так. Про негра я спрошу. А в номер пропавшего Элбакяна мы пока никого не селим. Вдруг он опять там появится? А если не появится, можно будет всем говорить, что в отеле живёт призрак. Увидишь, ещё больше народу станет. В восьмой номер отбоя не будет, за него можно будет брать, как за люкс. А чемодан призрака надо в холле поставить. Чтобы всем было видно: призраки у нас настоящие.

Когда он вернулся в Бильярдный Бар, там всё ещё обсуждали загадочного Александра Элбакяна. О пропаже, похоже, никто пока не догадался.

– Он же совсем не старый,– настаивала метиска Маноэла,– Просто небритый, усы длинные и сидел сгорбившись. Я успела присмотреться – у него почти не было морщин. Поверьте, в этом-то я разбираюсь.

– Интересно, зачем ему маскироваться?– спросил мексиканец,– Может, он беглый революционер?

– Я думаю, он вынужден скрываться от сил зла,– сказала Маноэла,– Если девочка всё увидела правильно, какие-нибудь чёрные маги могут охотиться за его колокольчиком. Может быть, поэтому он с нами не ужинает? Я хочу верить, что с ним всё в порядке и он успеет обратиться в Теософское Общество. Пока ещё не слишком поздно!

Субботин осторожно прокрался в коридор, поднялся в кабинет и снял телефонную трубку. А другой налил на два пальца джина.

– Соедините, пожалуйста, с военной полицией. Да-да, здравствуйте. Говорит Виктор Субботин, отель Бингли. Рад слышать, очень рад. Скажите, вы можете проверить по картотекам двух моих постояльцев? Маноэла Ферраз из Макао. И Александр Элбакян из Александрополя. Не находятся ли в розыске, или под наблюдением? Мне просто надо быть уверенным, что вы не арестуете их до того, как они нам заплатят.

Спустя полчаса ответ был готов. Маноэла Ферраз нигде не значилась. Торговец коврами Александр Элбакян тоже.

Зато в лондонской картотеке нашлась Александра Элбакян, биолог из Советского Союза, член ВКП(б) с 1929 года.

III. Монах, джентльмен и гражданская война в Испании

Отель Rex расположен через квартал от Бингли, с тыльной стороны чуть менее легендарной Каледонии. Он намного меньше, не попадает на открытки, и знаменитых постояльцев тут тоже не бывает.

Так что дежурный Массимо Росси надолго запомнит тот вечер, когда дверь с золотой вязью отворилась и в отделанный серым гранитом холл вошли эти двое.

Пришельцы выглядели настолько странно, что сначала принял он их за актёров.

Один был джентльмен лет шестидесяти, обрюзгший и облысевший, с жёлтым лицом и всклокоченной бородкой. Одет в старомодный твидовом пиджак (лет десять назад он наверняка обошёлся недёшево) и брюками-гольф. Чуть ниже коленей их скрепляли серебряные застёжки. На пальце правой руки мигнул перстень с золотой пентаграммой.

А за ним тащил чемоданы светлокожий азиат в жёлтой рясе буддистского монаха. Стриженный наголо, тщательно выбритый и высокий, чуть не до потолка.

– Мне и моему консультанту нужен номер,– с ходу заявил джентльмен,– можно один на двоих. Мой консультант будет спать на полу, я прошу этому не удивляться. У него монашеский обет не пользоваться высокими кроватями

– Простите, сэр, но я должен уточнить у директора…