Записки рыболова-любителя. Часть 7. Путинские времена. Том 7.1. Первый срок

Нет, я не пробывал, но возможно, всё ещё впереди.

Хоть рассказала бы на каком факультете, какой предмет, да всё будет O’key не волнуйся.

(Боголюбову до середины октября целая группа горняков сдать физику с летней сессии не могла.)

На этом всё пока. Целуем.

Папа, мама.

Моё письмо Мите от 14 ноября 2000 г.

Здравствуйте, дорогие Митя и Лена!

Пересылаю письмо, которое наша мама написала своему начальнику, Евгению Дмитрию Терещенко, директору института в связи с её мучительными переживаниями по поводу одного невыполненного пункта плана работ ПГИ на 2000-й год. Этот пункт мы с Терещенко вставили в расчёте на получение от финнов или норвежцев данных установки некогерентного рассеяния ЕИСКАТ по электрическим полям, а получить эти данные оказалось непросто, да и не очень-то, видимо, хотелось ребятам Терещенко этим заниматься. Самому Терещенко тоже всё это до лампочки было, а мама должна была под эти данные модельные расчёты проводить. Но нет данных, нет и расчётов, а мама – ответственный исполнитель, и жутко разволновалась по этому поводу. Мои слова: «Не бери в голову, это наши с Терещенко проблемы» – её нисколько не успокаивали, и она решила обратиться к Терещенко письменно, не показав даже мне предварительно своего послания.

Вот оно:

Уважаемый Евгений Дмитриевич!

Решила обратиться к Вам письменно, поскольку в устной беседе я могу разволноваться, сбиться, что-то упустить.

Прежде всего, хочу сказать, что в том, что пункт плана на 2000 год, касающийся влияния дрейфов и высыпаний на формирование расслоений в области ионосферного провала, оказался невыполненным, в основном моя вина. Я не смогла быть достаточно активной, инициативной, требовательной, чтобы получить необходимые экспериментальные данные, особенно по электрическим полям в ионосфере и высыпаниям. Я понимаю, что, по-видимому, поставила Вас, как руководителя темы, в неудобное положение. Готова нести ответственность в любой, соответствующей данной ситуации форме (административной ли, материальной ли).

Не умаляя всего вышеизложенного, все же хочу объяснить, почему в течение года я не высказывала беспокойства по поводу работы по провалу. В начале года нам был представлен список сеансов томографических измерений за январь-май 1999 г., по которому предлагалось выбрать нужные сеансы для моделирования. Поскольку наблюдения охватывали разные сезоны, разные уровни солнечной активности, разные моменты суток, то Александр Андреевич, исходя из этого (и не имея никаких других данных), сделал соответствующий отбор сеансов с целью проведения сравнительного анализа томографических данных и модельных данных, рассчитанных по нашей модели и двум эмпирическим, чтобы исследовать степень их согласия между собой и степень согласия всех возможных в предложенной ситуации вариаций электронной плотности как в томографических реконструкциях, так и в модельных расчетах, с существующими физическими представлениями о них (вариациях).

Этой задачей я и занималась, тем более, что в части плана по ожидаемым результатам работы она как бы так и рассматривается: «исследование особенностей поведения электронной плотности в различных геофизических ситуациях». (Кстати, Александр Андреевич считает, что работа получилась хорошей и возможно представление ее результатов в виде совместной статьи, например, в «Ann.Geophys»). Предварительные томографические реконструкции (в виде графических файлов) я получила в конце апреля, уточненные данные (уже в численном виде, необходимом для более точного сравнения с моделями) в самом конце августа.

Работа по расчётам и сопоставлениям была очень объёмной, так что «ионосферный провал» отступил на задний план, к тому же и никаких экспериментальных данных, к нему относящихся, не было. Мне кажется было ошибкой со стороны Александра Андреевича и с Вашей стороны включать в план этот пункт о «провале», предварительно детально не обсудив вместе с другими причастными лицами (Худукон, Евстафьев, Юрик и я) наличие необходимых экспериментальных данных (не только томографических), возможности их получения со стороны, кто конкретно это делает. К сожалению, таких совместных рабочих обсуждений у нас не было ни по какому поводу за все прошедшее время.

И последнее, Евгений Дмитриевич. Я решила, что работаю последний год, хотя Александр Андреевич категорически против этого. У меня в характере нет качеств (инициативы, активности, решительности, деловитости, контактности), нужных, как мне кажется, для работы в сложившейся ситуации. Возможно, я уйду после летнего отпуска. В любом случае ту работу, что лежит на мне в части плана, представленного Юриком, я выполню и оформлю в отчетном виде.

С уважением и надеждой на понимание, А.Н.Намгаладзе

Как рассказывала потом мама, Евгений Дмитриевич, получив письмо, пригласил маму к себе и ласково с ней поговорил. Похоже, он был тронут посланием, оправдывался, что неважно выполняет функции завлаба из-за занятости административными проблемами. Всячески отговаривал маму от резкого ухода с работы, он и жене своей, мол, тоже уставшей от работы, не советует сразу её бросать. Мягко надо, постепенно, отпуск за свой счёт можно сначала взять, на полставки перейти…

Я маме говорю: – Ну, а я тебе что толкую давно уже? То же самое.

Редкий случай – полностью с Терещенко согласен.

Короче, успокоилась мама, на время хотя бы. А тут ещё радость: куртку ей тёплую на барахоловке купили, специально на машине ездили, благо погода позволяет (по-прежнему плюсовая температура держится). Долго выбирали из двух вариантов, выбрали светло-коричневатую, «канзас» (на дублёнку похожий материал) с рыжим искусственным мехом, на маме хорошо смотрится.

Из Ла Косты бумаги пришли по договору обмена членства в «Сан-Антонио» на членство в «Дестинэйшнс Клаб», подписали их и обратно отправили.

А как насчёт «Анналов» Нью-Йоркской Академии? Поскольку я собираюсь взнос заплатить, глупо от них отказываться. Выбери чего-нибудь.

Целуем. Папа, мама.

Моё письмо отцу Ианнуарию от 29 ноября 2000 г.

Мурманск, 29 ноября 2000 г.

Дорогой отец Ианнуарий!

Я был несказанно тронут твоим телефонным звонком и поздравлением по случаю моего дня рождения. Спасибо, что вспомнил, очень приятно.